Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

Ленка резко отшатнулась, чуть не упав.

– Не смей меня жалеть! Пусть он меня бросит, зато я хоть узнала, что такое настоящий мужик. А не этот, – она мотнула головой в сторону длинного и сутулого Виталика, сидевшего в их конторе на телефоне в отделе аренды жилья, – с его «карандашом» раз в месяц, да и то в виде одолжения…

– Про что думаешь? Про меня? – вдруг раздалось над самым ухом. Настя вздрогнула и открыла глаза. Рядом на корточках снова сидел зеленоглазый аниматор.

– Я сплю. Врач посоветовал мне побольше спать, набираться сил, а вы мне мешаете.

– У тебя есть проблема? Сердце? – красавчик, как и в прошлый раз, описал глазами круг. Наверное, он считал, что этот «кульбит» делает его неотразимым.

– AIDS, – выдала Настя и в следующие несколько мгновений со злорадством наблюдала, как сходят природные краски с его гламурной физиономии. Стало очевидным, что мачо пользуется не только цветными линзами, но и тональным кремом, а также подводит глаза и красит ресницы.

– AIDS? You have AIDS?[21] – он поспешно отполз на пару метров.

– Yeah, – кивнула Настя. – For a long time[22].

Следовало отдать кавалеру должное: несмотря на шок, он нашел-таки в себе силы растянуть губы в улыбке, но уже через пару секунд его повязанная банданой голова мелькнула за дальними кустами.

Настя снова закрыла глаза. И тут же их распахнула. Идиотка! Вот ляпнула! Через полчаса весь отель будет в курсе, что у одной из русских туристок СПИД. Начнут шарахаться, тыкать пальцем. «Ну и фиг с ним! – попыталась утешить себя Настя. – Зато приставать перестанут». Однако планы на вечер пришлось изменить – идти на пляжную дискотеку, которую организовывали аниматоры для постояльцев отеля, теперь вряд ли стоило.

Настя спустилась в ресторан в начале восьмого, и свободные места в открытой части еще были. Она села за сервированный на четверых столик, заказала два бокала белого вина. За едой решила сходить потом, когда зажгут факелы в огромных канделябрах, а на подмостки выйдет тот самый квартет, который в первый вечер лабал про Одессу. Музыканты и впрямь появились совсем скоро, но сегодня у них был совсем другой репертуар. А может, самые зажигательные хиты они оставляли на десерт… Как бы то ни было, но сейчас над столиками потекла щемящая мелодия из фильма «Мужчина и женщина». Играл оркестрик не просто чисто, а почти виртуозно, так что компания за соседним столиком, еще минуту назад грохотавшая ножами и вилками, отложила приборы и застыла с набитыми ртами. Тищенко поймала себя на том, что ей это приятно. Приятно за Френсиса Лея, сочинившего бессмертную мелодию, за седобородого негра-саксофониста, за мальчика-скрипача, после каждого пассажа откидывавшего назад непослушные пряди волос.

Настя огляделась по сторонам. За те полчаса, что она тянула вино и наслаждалась музыкой, веранда заполнилась туристами – не осталось ни одного свободного столика.

К ней подошла пожилая пара. Мужчина по-английски без акцента извинился за беспокойство и попросил разрешения сесть рядом. Настя улыбнулась и сделала гостеприимный жест рукой. Супруги оставили тарелки с закусками и снова отправились в зал. Квартет заиграл мелодию из «Шербурских зонтиков», и Настя попыталась вернуть себя в состояние, в котором пребывала всего пару минут назад. Тщетно. Очарование музыки исчезло.

Она положила салфетку рядом с опустевшими бокалами, встала и пошла в сторону пляжа. До дискотеки оставалось два часа, но лежаки уже были сложены аккуратными штабелями, и юркие черноголовые подростки причесывали песок деревянными граблями с мелкими зубьями.

Оказавшись на набережной, Настя повернула направо, но, пройдя с полсотни метров, резко остановилась и зашагала в обратную сторону. Ей не хотелось проходить мимо того бара, где она устроила показательное кидалово турку, – почему-то было неловко перед барменом.

До нее снова донеслась мелодия из фильма «Мужчина и женщина». Только теперь это была запись. Хорошая, качественная, воспроизведенная на приличной аппаратуре. Настя ускорила шаг и вскоре оказалась перед входом в уютный, погруженный в полумрак ресторанчик.

Через несколько минут перед ней стоял коктейль под названием «Девственная пинаколада», который, по словам подскочившего к ней сомелье, в этом заведении готовили лучше всех на побережье. Напиток Насте не понравился, но заказывать что-то другое было лень. Вытянув под столиком ноги, она привалилась к спинке кресла и стала рассматривать посетителей. Вдруг один из сидевших в дальнем углу парней привстал и поднял в приветствии руку. Настя оглянулась – сзади никого не было. А парень, сказав что-то на ходу своим сотрапезникам, направился прямо к ней.

– Добрый вечер! Вы меня не помните? – Это был тот самый бармен, встречи с которым она хотела избежать. По-русски он говорил почти без акцента.

– Почему же? Помню.

– Тогда на правах старого знакомого, может, разрешите присесть рядом?

«Да он изъясняется просто как профессор филологии!» – поразилась Настя.

– Садитесь.

– А теперь спросите меня, откуда я так хорошо знаю русский язык?

– Спрашиваю.

– Пушкина люблю. Толстого, Чехова, Достоевского, но больше всех – Лескова.

– Рада и за вас, и за них.

– Вам кто-то испортил настроение?

– Отнюдь. Оно у меня такое и было. А вы почему не на рабочем месте?

– У меня сегодня выходной. – Парень лучезарно улыбнулся и вдруг запел звонким мальчишеским голосом: – «У солдата выходной, пуговицы в ряд…»

– Откуда вы знаете эту песню? – изумилась Настя. – Ей в обед сто лет!

– Когда я был маленьким, отец часто ездил в Советский Союз в командировки и привозил оттуда кассеты с песнями. Я очень любил их слушать. Ваши старые песни мне нравятся гораздо больше, чем новые. Хотя, может, я просто не знаю хороших. А в наших отелях такое ставят… – И бармен гнусаво затянул: – «Во-о-о-ва – чума…»

Наверное, он ожидал услышать звонкий, заливистый смех, но Настя даже не улыбнулась:

– Так… папа, который еще двадцать лет назад ездил в командировки в СССР, не может быть простым каменщиком. Наверняка какая-то шишка. А сынок в баре стаканы моет?

– И такое бывает.

– А кто он, ваш папа?

– Как бы сказали в России, трудяга.

В эту минуту из динамиков полилась бессмертная «Бессамо мучо». Парень встал, церемонно поклонился и спросил, позволит ли дама пригласить ее на танец.

– Но, может, сначала кавалер хотя бы назовет свое имя и поинтересуется моим?

– Вы правы, получилось неучтиво. Меня зовут Кемаль. А вас?

– Анастасия.

По окончании танца он проводил ее до столика и, подозвав официанта, сделал заказ. С подноса на стол перекочевали ваза с фруктами, тарелка с пирожными, бутылка вина, кувшин со свежевыжатым соком, блюдо с клубникой… Окинув взглядом это гастрономическое великолепие, Анастасия недобро ухмыльнулась: