Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

Бизнес Вячеслава Петровича по-прежнему процветал. Цыба охранял офис фирмы, Таня сидела в приемной за столом секретаря, а Виталька… У него были свои дела, которые он считал за благо скрывать от Вячеслава Петровича самым тщательным образом. Но Дана знала, что это за дела. Впрочем, она никогда не умела осуждать. Каждый живет, как может. Виталька же не убивает животных и детей? А все остальное можно простить.

Таня видела, как сгорает Виталька. Она злилась на Дану, но понимала, что та не виновата. Она такая, как есть. Именно такой любил ее Виталька, и Тане ничего не оставалось, как иногда утешать друга в его горе добрыми словами. Или в постели – как получалось. Ну, в самом деле, это такая мелочь!

– Она отходит от нас. – Виталий смотрит сквозь Таню. – Ты заметила?

– Нет. Ты не понимаешь. Просто мы выросли, так всегда бывает, но она любит нас всех, это я знаю точно. И никого ближе нас у нее никогда не будет. Помнишь Крата?

– Да. Такое не забудешь.

– Мы убили его для нее.

– Мы убили его, потому что он хотел убить ее. И мы убили бы его, если бы он попробовал убить любого из нас.

– Я об этом и говорю. – Таня обнимает Витальку. – Мы – одно целое. И так будет всегда. Мы как семья, Виталик. Так у нас жизнь сложилась.

Дана училась как одержимая. И она как-то не обратила внимания, что Виталька не звонит – день, неделю, месяц… У нее было две сессии одновременно, а впереди – лето, и хотелось поскорее разделаться с экзаменами, чтобы уехать домой и опять все было бы как раньше.

– Папа заберет тебя, не надо ехать поездом. – Мать чем-то расстроена, Дана слышит.

– Мама, что случилось?

– Ничего. – Она не умеет врать, совсем. – Тебе много еще сдавать?

– Немного. Мама, что-то с папой?

– Отец в полном порядке. Дана, я хочу, чтобы ты…

– Виталька?!

На другом конце провода стало тихо, слышно только, как гудит на линии. Дана похолодела. Она виновата. Виталька давно не звонил, надо было связаться с ним, а тут цейтнот с сессией, но это не оправдание. Она виновата. Она сначала даже немного обрадовалась, что не надо тратить драгоценное время на нежности. Она всегда боялась за Витальку.

– Мама, не молчи, ты меня пугаешь. Что с ним?!

– Позавчера был суд… Ему дали шесть лет. – Мамин голос звучит устало и безжизненно.

– За что?

– Он сбил насмерть человека.

– Разве у Витальки есть машина?

– Нет. Он ее угнал.

– Этого не может быть. Почему мне не сказали?

– Он запретил.

– Как вы могли?!

– Дана, дома поговорим.

– Нет. Пусть Танька приедет, скажи папе, чтобы отпустил ее ко мне.

– Хорошо. Она выедет сегодня вечером, завтра утром будет у тебя.

Екатерина Сидоровна боялась разговора с дочерью, боялась увидеть, как стынут ее глаза, отгораживаясь от мира пустотой, за которой бьется боль. Мать чувствовала эту боль, но не могла сквозь нее пробиться, никогда не умела, Дана ни с кем не делилась своей болью, и от этого Екатерине Сидоровне было еще тяжелее. Знать, что твое дитя страдает, – и не разделить ее ношу. Мать не понимала, как можно все носить в себе. Ее эмоциональная натура всегда требовала выхода, и сдержанность дочери она принять не хотела и не могла. И жалела Дану безмерно, а иногда сильно раздражалась, в порыве гнева бросая: «Строишь из себя леди!», а потом каялась и просила прощения. Дана никогда не сердилась на мать. Она принимала людей такими, какие они есть, и не ждала от них того, чего они не могли ей дать.

Приезд Тани все упрощал. Таня расскажет и будет с Даной, когда та все узнает. Екатерина Сидоровна боялась себе признаться, что всех троих друзей дочери давным-давно «приняла в дети». Она была к ним привязана, и когда с Виталием случилась беда, это ее просто сбило с ног. Вячеслав Петрович нажал на все рычаги, но у Витальки уже был первоклассный адвокат, и парень только умолял ничего не говорить Дане. Екатерина Сидоровна обещала.

– Передачи будем тебе привозить, держись.

– Тетя Катя, не надо, у меня все есть. – Витальке страшно было поднять глаза. – Не надо вам… сюда.

– Это уж мне решать. Даночке пока не скажем, у нее экзамены, а ты…

– Тетя Катя, не надо плакать. Я так не могу.

– Не буду. Мы договорились, нас будут пускать к тебе, так что еще увидимся. Я тебе блинчиков принесла, ешь здесь, туда нельзя нести, сказали.

8

– Все случившееся подозрительно. – Дана вышагивает по комнате. – Во-первых, Виталька нипочем не стал бы воровать эту проклятую машину. Во-вторых, люди сидят в СИЗО месяцами, дожидаясь суда, а тут гляньте-ка: за месяц провели следствие и осудили. Опять же, адвокат. Откуда он взялся? У Витальки его отродясь не было, мы же не в Америке! И вдруг такой дорогой защитник. И еще: материальный и моральный ущерб семье потерпевшего выплачен сразу, сумма громадная, откуда Виталька ее взял?

– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. – Вадик Цыбин спокойно курит.

– А то, что Виталька сел за кого-то другого. Шесть лет! Это ему дали по самому минимуму, а ведь целый букет у него: угон, вождение в якобы нетрезвом виде, наезд со смертельным исходом и побег с места преступления. Тянет лет на десять, если не больше.

– Я так и думала! – Таня вскакивает с дивана. – Да перестань ты дымить, Цыба, тебе что, совсем все равно?

– Нет, Танчик, не все равно. – Вадик гасит окурок. – Но оттого, что ты тут покричишь, делу не поможешь. Данка сделала правильные выводы, не зря, видать, в университетах мозги сушит. А вот самого главного так и не поняла.

– Это чего же?

– А того. Все правильно, сел Виталька за кого-то. А вы решили, что он этого не знает? Девочки мои дорогие, да все он прекрасно знает! И что с того?

– Но зачем?! – Дана смотрит на Цыбу во все глаза.

– А ты как думаешь? Ну, скажи, как можно по-быстрому срубить денег? Настоящих денег? Убить кого или ограбить? Вы же знаете Витальку, это не для него. А сесть за большого дядю – это дело. На зоне ему передачи, почет и всяческие льготы. Выйдет по амнистии – откроет свой бизнес и забудет обо всем. На всю жизнь хватит, ясно?

– Ты… Вадик, ты спятил! Он не мог этого сделать! Где гарантия, что ему заплатят?

– Данка, мы не вчера родились. Бабки уже у меня. А это надежнее, чем в сейфе. Через три года Виталька выйдет за примерное поведение, так что все путем.

– Я поеду к нему.

– Он просил, чтобы именно ты не приезжала. – Цыба, как и в детстве, зачарованно следит за Даной. – Он не хочет, чтобы ты его навещала. А мы с Танюхой поедем.

– Но почему?!

– Не знаю. Не расстраивайся, Данка. Прорвемся.