Юрий Барышев - Мадам Гали. Операция «Сусанин»

В течение полутора часов все трое не сказали ни слова о Когане, КГБ, Советском Союзе или борьбе Израиля с жестокими арабами.

Когда ужин подходил к концу, Моше, извинившись, вышел из-за стола и направился в туалет.

И вот тут-то Седой вдруг обратился к Гали мягким, проникновенным голосом, в котором, не смотря на это, чувствовалась мощь и сила:

— Скажите, дорогая мадам Легаре, понимаете ли вы всю ответственность, которую на себя берете?

— Простите?

Вопрос был задан тоном, в котором следовало бы продолжать светскую болтовню. И, хотя смысл вопроса был ясен вполне, трудно было поверить, что на этом кончаются шутки, и начинается разговор о деле. Гали даже немного растерялась.

— Простите? — повторила она.

— Ну, вы же прекрасно понимаете, что сегодня вечером мы собрались не только для того, чтобы весело провести время. Поверьте, Моше не такой юнец, чтобы без важнейших причин прийти на свидание с очаровательной женщиной в сопровождении старого маразматика, — Седой проницательно улыбнулся. Потом добавил. — Кстати, ужин действительно удался, я давно не проводил время столь чудесно. Вы очаровательны.

— Спасибо, — Гали уже вполне овладела собой, — но я, хотя бы для того, чтобы соблюсти истину должна вернуть вам комплимент: вы совсем не производите впечатления старого маразматика. Отнюдь.

— Вы серьезно? — улыбнулся Зви Амит.

— Недостаточно, чтобы не заинтересовать женщину, как мужчина.

Лесть была грубой, но в устах Гали она прозвучала райской музыкой. Это был один из ее излюбленных приемов: говорить напрямик, без намеков и недомолвок. Чаще всего мужчины терялись, когда она начинала себя так вести. Но Седой, похоже, оказался крепким орешком. Не обратив, по крайней мере внешне, внимания на ее слова, он посерьезнел:

— Ведь речь идет о вашем участии в операции израильской разведки. Операции, как вы, вероятно, понимаете, очень опасной и связной с риском для Вашей жизни.

Гали улыбнулась, но глаза при этом оставались серьезными:

— Я, помнится, однажды уже говорила вашему подчиненному, что очень люблю жизнь, и не намерена скоро с ней расстаться. Возможно, мои слова прозвучали иначе, но, уверяю вас, смысл был именно такой.

Зви Амит кивнул, словно бы ожидал такого ее ответа, и этот ответ его ничуть не удивляет. Гали продолжала:

— Но Моше заверил меня в том, что риск для моей особы будет сведен к минимуму.

Новый кивок Седого. Потом возникла пауза. Да, этот Зви Амит настоящий профи, его на психологических ловушках не поймаешь. Собеседник Гали явно не собирался вставлять в беседу хоть слово, пока мадам Легаре не выскажется до конца. Пришлось продолжать самой:

— Мы условились о том, что я только помогу организовать связь с… — подумав секунду, Гали решила все же начать игру в открытую, — с Коганом. Но после выхожу из игры.

Седой снова рассеянно кивнул:

— Да, это так. Но, согласитесь, мы должны быть уверены, что сможем на вас положиться. Ведь вы сами рассказывали нам, что имели контакты с Лубянкой. А вдруг вы продолжаете сотрудничать с ними и действуете сейчас под их контролем?

Седой резко повернул голову и вместе с последней своей фразой, посмотрел Гали прямо в глаза. Только выучка и многолетний опыт позволили мадам Легаре выдержать этот взгляд.

— Зачем вы мне все это говорите? — спокойно спросила она. — Оставьте ваши сомнения при себе или для обсуждения в своем рабочем кабинете. Я, признаться, не собираюсь ничего доказывать. В конце концов, кому все это нужно, вам или мне?

— Это взаимовыгодное сотрудничество, — не смутился Зви Амит.

Мадам Легаре пожала плечами:

— Я, как мне казалось, не без оснований, считала, что ваша служба — одна из самых сильных в мире. Так неужели вы не сможете сами решить такую простую задачу: верить мне, или нет.

— Ну, почему же, мы располагаем всем необходимым, чтобы обезопасить себя от агентов КГБ.

Внутренне Гали вся напряглась. Она чувствовала, что именно сейчас наступает самый главный момент в их психологическом поединке. Зви Амит относился к мужчинам совсем иной породы, нежели Моше. За весь вечер он не позволил себе ни одного оценивающего взгляда, ни малейшего намека, ни самого слабого сигнала на частоте мужчина — женщина. С ним можно было бороться только на уровне интеллекта. Но какой же туз в рукаве приготовил он для этого момента их беседы?

Зви Амит достал из кармана пачку сигарет:

— Вы разрешите?

— Конечно.

Он чиркнул спичкой и затянулся облачком ароматного дыма. Гали ждала, вертя в руках наполовину пустой бокал с шампанским.

— Вы согласны пройти испытание на полиграфе? — неожиданно спросил Зви Амит.

— Простите, какое испытание?

— На детекторе лжи, — пояснил Седой, и выпустил из ноздрей две струйки дыма. Струйки казались похожими на два клыка.

Зви Амит теперь смотрел на Гали в упор, стремясь по выражению ее лица, по ее жестам, дыханию найти признаки малейшей растерянности, смятения, страха, уловить любые сигналы тела, выдающие ее растерянность.

Правду сказать, Гали действительно немного растерялась. О возможности проверки на детекторе лжи она ни разу даже не подумала. Но более того, об этом, оказывается, не подумали и в Москве. Гали охватило глухое раздражение. Неужели Анатолий Иванович и все его высоколобое начальство не могли предвидеть такой простой возможности?! Но что же теперь делать?

Все эти мысли пронеслись в голове Гали стремительно, за какие-то доли секунды. Но Зви Амит ждал ответа, и не ответить ему быстро, значило проиграть.

Чтобы выиграть немного времени, Гали сделала большой глоток из бокала и самым естественным образом поинтересовалась:

— А это не больно?

Зви Амит улыбнулся:

— Даю вам слово, что нет. Что вы еще хотите знать об этой процедуре?

— Если результат будет отрицательным, что это значит для меня?

Ее собеседник пожал плечами:

— Это будет значить, что ваше дальнейшее пребывание в моей стране станет нежелательным. И мы постараемся аннулировать вашу визу. Если же вы пройдете испытание, мы с удовольствием начнем серьезно с вами работать.

— А бывают ли ошибки в заключениях ваших специалистов?

— Бывают. От ошибок не застрахован никто. Мы это учитываем.

В этот момент к столу вернулся Моше, и Зви Амит мгновенно сменил тон, снова преображаясь в ворчливого, но доброго пожилого дядюшку:

— Впрочем, мы заболтались. Я понимаю ваши опасения, дорогая мадам Гали, и не требую немедленного ответа. Что же, — он встал со своего места, — мне пора. Оставляю вас на попечение нашего общего друга. Думаю, с ним вам будет интереснее, чем в обществе старика.