Светлана Бестужева-Лада - Рокировка

Правда, нарушать законы впрямую он не собирался. Без гражданской регистрации брака венчаться нельзя, это всем известно. Конечно, для него бы сделали исключение, но Вадим Сергеевич собирался сделать чуть-чуть по-другому. Организовать регистрацию там же, в бывшем сельсовете, который теперь, кажется, назывался управой. А почему бы и нет?

По дороге в деревню он заехал в небольшой салон для новобрачных и, оставив Алину в машине, купил два простеньких кольца и еще что-то, уложенное в красивый пакет. Потом снял деньги с карточки и вернулся к Алине.

— Ты туфли парадные взяла? — спросил он ее самым будничным тоном, на какой только был способен.

Алина только кивнула. Глаза ее сияли так, как это уже было во время их прогулок по Вене, тех самых, где началась их любовь… Или она началась все-таки не там, а раньше? Какая теперь разница! Для Вадима Сергеевича главным было то, что он мог жениться на женщине, без которой не мыслил себе жизни. И то, что эта женщина была, кажется, по-настоящему счастлива.

В деревню они приехали очень удачно: все местное начальство еще присутствовало. И уговорить кого нужно открыть соответствующий кабинет, достать нужную печать и сделать в паспортах соответствующую запись оказалось легче легкого. Хотя нельзя сказать, чтобы очень дешево, но, в принципе, вполне по-божески.

— Ну вот, — сказал Вадим Сергеевич совершенно потерявшейся от такого стремительного развития событий Алине, — теперь ты моя законная супруга. Перед людьми. Пойдем с Богом договариваться.

Алина испуганно ахнула:

— Зачем вы так говорите? Так нельзя…

— Ну, раз нельзя, значит не буду, — покладисто согласился Вадим Сергеевич, прекрасное настроение которого ничто уже не могло омрачить. — Пойдем побеседуем с батюшкой. Повезет — окрутит нас прямо сегодня же.

— А… а если не повезет?

— Тогда завтра.

Священник как раз садился ужинать. Сказать, что он обрадовался нежданным гостям — значит, ничего не сказать. И он, и его супруга, полная, подвижная женщина средних лет, не знали, куда посадить Вадима Сергеевича с его спутницей, чем угостить…

— Вот уж порадовали, — то и дело повторял отец Василий, — вот уж воистину дал Бог счастье. Каждый день за вас молюсь, вон матушка не даст соврать, да и не я один, все прихожане, почитай, вас благодетелем считают. Кабы не вы, по сей день храм бы в руинах пребывал, жертвуют-то охотно, да с каких доходов жертвовать?

— Так уже отстроились окончательно? — осведомился Вадим Сергеевич.

— С Божией помощью, — скромно ответил отец Василий. — Теперь уж только украшать храм будем по мере сил наших.

— А я ведь с просьбой, батюшка, — круто перешел к делу Вадим Сергеевич. — Вот невеста моя, то есть уже жена — по людским законам. Нам бы обвенчаться…

— Вас действительно сегодня сам Господь привел! — всплеснула руками попадья. — Вчера понедельник был, завтра среда, в постные-то дни не венчают. А сегодня… Давай, батюшка, готовь, что нужно, а я сбегаю певчих покличу, да свидетелей каких-никаких соберу.

— А без свидетелей никак нельзя? — осведомился Вадим Сергеевич.

Попадья закатила глаза в непритворном ужасе:

— Да как же без свидетелей-то?! Венцы держать — уже двое нужны. А еще…

— Ты, матушка, не болтай, а беги, куда собиралась, — добродушно осадил ее отец Василий. — Время-то идет, уже, глянь, девятый час. Только-только успеть.

— Кстати, Алечка, тебе нужно переодеться, — как бы между прочим заметил Вадим Сергеевич. — Матушка Наталья, покажите моей невесте, где можно подвенечное платье надеть.

— Сейчас старшую дочку позову, она у нас в этих делах большая мастерица — наряжаться, да перед зеркалом крутиться. Франтиха…

В голосе матушки Наталье проскользнуло чуть заметное неудовольствие. Видно, не все было гладко в большой семье сельского священника, тоже проблемы существовали.

«Франтиху» долго звать не пришлось, появилась практически немедленно. А когда узнала, что от нее требуется, разволновалась и разрумянилась так, словно это ей самой предстояло идти под венец. Тут же утащила Алину в соседнюю комнату, откуда и доносились теперь скороговорки и переливчатый смех.

Они вышли минут через двадцать, и у Вадима Сергеевича перехватило дыхание: так прекрасна была Алина. Гладкий атлас цвета слоновой кости красиво облегал тонкую талию, широкие рукава ниспадали до запястий, где были прихвачены манжетами, и, как и пояс, были расшиты искусственным жемчугом…

— Хороша! — ахнула вернувшаяся матушка Наталья. — Невеста-то у нас — чисто царевна! Только вот головка непокрытая…

— А это мы сейчас исправим, — нарочито-равнодушно отозвался Вадим Сергеевич. — Это для нас и не проблема вовсе, а так — чепуховские пустяки.

Он раскрыл нарядный пакет и достал оттуда… длинную, прозрачную фату, схваченную сверху венчиком из цветочков. Бережно надел на Алину. Ну вот, все и сладилось.

«Венчается раб Божий Димитрий рабе Божией Анне», — эти неожиданные имена заставили жениха и невесту очнуться от прекрасной нереальности происходящего и взглянуть друг на друга непонимающими глазами. Кого это венчают?

Взглянули — и тут же поняли: называют те имена, которые были даны им при крещении, и про которые они оба просто забыли. Разве так бывает? Значит — бывает…

Вот и кольцами обменялись, вот и вокруг аналоя пошли. Теперь уже действительно — муж и жена, не только по документам. «Что Бог соединил, человек да не разлучит…»

На скромном свадебном ужине, на скорую руку устроенному матушкой Натальей с помощью дочерей и соседок, Алина выглядела хоть и счастливой, точнее умиротворенной, но какой-то уставшей, бледной до прозрачности. Попадья несколько раз пристально на нее посмотрела, а потом, улучив минутку, отозвала в соседнюю комнату.

— Ты, молодушка, уж не в положении ли часом? — без предисловий осведомилась она.

Алина широко распахнула изумленные глаза:

— С чего вы взяли? — пролепетала она.

Матушка Наталья усмехнулась:

— А я до того, как замуж выйти, на акушерку выучилась. Да и теперь, считай, всю деревню пользую. У меня глаз наметанный, с двух недель определяю, без всяких приборов.

— Так у меня больше двух недель? — как-то отстраненно спросила Алина.

— У тебя, милая, уже все пять… Что с тобой?

Алина побледнела и потеряла сознание.

Когда матушка Наталья деликатно объяснила перепуганному Вадиму Сергеевичу причину этого обморока, тот несколько секунд сидел, ничего не соображая. Смысл слов чрезвычайно медленно доходил до его сознания. А потом он вдруг понял все. Понял — и вспомнил до конца то, странное пророчество: