Екатерина Красавина - Кофе с перцем

Однажды Лариса увидела отца в парке. Он шествовал довольный, счастливый и катил перед собой детскую коляску. Рядом с ним шла молодая жена. В красивом ярко-голубом костюме и туфлях на шпильке. Позволить себе одеться так, как она, Лариса не могла. Ей приходилось экономить буквально на всем. В растерянности Лариса отступила назад. На боковую тропинку. Ей не хотелось сталкиваться с отцом. После этой встречи у Ларисы в душе остался горький осадок. От обиды. Матери она ничего не рассказала. Впрочем, мать все больше отдалялась от дочери. Она регулярно ходила на церковную службу, соблюдала все посты и православные праздники. Их жизнь текла в неперекрещивающихся плоскостях. Параллельно.

Но вскоре произошло одно знаменательное событие. Из угловатой, молчаливой и ничем не примечательной девочки Лариса превратилась в настоящую красавицу. Ее красота была так необычна и притягательна, что ребята и молодые мужчины часто оборачивались ей вслед, когда она шла по улице. Эмилия Григорьевна сказала ей, что она похожа на Жаклин Кеннеди. В тот же день Лариса пошла в библиотеку и взяла книгу по американской истории пятидесятых-шестидесятых годов. Там она нашла фотографию Жаклин. И с удивлением отметила, что действительно между ними есть нечто общее. Широковатое лицо. Гордый разлет бровей. Четкая линия рта.

Училась Лариса средне. И куда поступать — не знала. По этому поводу она решила посоветоваться с Эмилией Григорьевной, единственным человеком, который относился к ней с теплом и участием. Руководительница драмкружка, выслушав Ларису, замолчала. Молчала она долго. Лариса даже подумала, что Эмилия Григорьевна не знает, что сказать. Разговор происходил после занятий. В пустом зале. Лариса навсегда запомнила этот осенний вечер. «Ты знаешь, Лариса, я бы тебе посоветовала ехать в Москву. Здесь тебе делать нечего». — «В каком смысле?» — растерянно спросила Лариса. «В прямом. Для тебя это — захолустье. И дыра. Прости, что я говорю так резко. Но грядут тяжелые времена. Безработица, нищета. Красивой женщине нужно думать только о себе. О том, как устроить свою жизнь. На твоем пути будет много ям, ловушек и предательства. Но если у тебя есть цель — ты выдержишь все. Только надо правильно выбрать эту цель. Я бы посоветовала тебе стать актрисой. Я не могу сказать, что у тебя большой талант. Пока об этом говорить рано. Но определенные способности у тебя имеются. И у тебя есть красота. Это твой главный козырь в борьбе за жизнь. Никогда не забывай об этом! Только правильно используй этот козырь. Не разменивайся по мелочам. Играй по-крупному. Крупная игра — крупный выигрыш». Лариса слушала свою наставницу и ощущала, как эти слова разливаются в ней блаженным теплом. В душе девушки они находили самый живейший отклик. Да, она поедет в Москву и добьется там успеха! У нее есть молодость, красота, способности, может быть, талант. Она будет много работать, пока не достигнет своей цели. И она станет актрисой. Страха перед новой жизнью у нее не было. После того как отец оставил их, Лариса поняла, что самое страшное уже произошло.

— Ты девочка умная и… — Эмилия Григорьевна замолчала, подыскивая нужные слова, — восприимчивая. Ты все схватываешь на лету. — Темно-рыжие волосы Эмилии Григорьевны обрамляли смуглое лицо с умными карими глазами. — Но тебе надо будет научиться держать удар.

— Что это? — машинально спросила Лариса.

— Ты должна уметь отражать атаку. Все это сложно объяснить. Я дам тебе телефон одного мастера по айкидо. Он и объяснит тебе, в чем тут суть. Не пренебрегай моим советом. Придет время, и ты вспомнишь меня добрым словом. — Эмилия Григорьевна пошарила в своей сумке и вынула распухшую записную книжку. — Сейчас найду его телефон. Это мой старый знакомый и очень интересный человек. Вот, нашла… — И она написала размашистым красивым почерком телефон, вырвала листок из записной книжки и протянула его Ларисе. — Возьми. Не откладывай звонок. Скажи, что ты — от меня. Звонить лучше всего вечером. После восьми. Зовут его Николай Степанович. Запомнила?

Лариса встала со стула и прижала листок к груди.

— Спасибо, Эмилия Григорьевна. Я… я… так вам благодарна!

— Не надо. Я знаю, что жизнь у тебя — не сахар. Отца нет, мать не вылезает из церкви… Тебе придется пробиваться в этой жизни самой. Не рассчитывая ни на кого. Ты поняла?

— Да. — Ларисе очень хотелось нагнуться и поцеловать Эмилию Григорьевну, но она знала, что та не любит сентиментальности, и поэтому сдержала свой порыв.

В этот же вечер Лариса позвонила Николаю Степановичу. Он выслушал ее и назначил встречу. Так в ее жизнь вошел Учитель.

Он спустился вниз. В подвал. И облизал пересохшие губы. Его мучила жажда. И мигрень. И он знал один-единственный способ прекратить свои мучения. Кровь! Живая. Теплая. Имеющая слегка солоноватый привкус… Он обвел глазами помещение. Два узких шкафа. Стулья. Грубо сколоченный стол. Он мог бы оборудовать подвал, как настоящую лабораторию. Но не хотел. Ему нравилась эта грубая примитивная обстановка. Возбуждали запахи: свежего дерева, застоявшейся мочи, кисловатого спертого воздуха. И страха. Все помещение было пронизано страхом. Он слегка улыбнулся и перевел взгляд на НЕЕ. Жертву. Блондинку лет двадцати с большими серыми глазами. Она сидела на стуле, привязанная к нему. Ступни ее ног были раздроблены, чтобы девушка не могла никуда убежать. Ее рот был заклеен пластырем. В глазах плескался ужас. Она уже давно находилась в полуобморочном состоянии. И на его появление никак не отреагировала. Только какая-то искра мелькнула в глазах — и тут же погасла. Он остановился в нескольких шагах от нее и склонил голову набок. Физическая реальность, как всегда, превзошла даже самые смелые его фантазии. Он часто представлял себе эту картину в деталях. Но одно дело — играть с воображением, другое — осязать действительность. Эта девушка возбуждала его своей покорностью и слабостью. Потом он поставит на ее лице свои метки — порезы. И будет медленно целовать их, слизывая языком кровь. Это будет так приятно… Он подошел ближе. Глаза ее молили о спасении. Это было даже забавно. В следующее мгновение он резко тряхнул головой. Надо было приступать к делу. Он взял со стола шприц и аккуратно вколол его в руку жертвы. Вот… сейчас… Показалась кровь. И он забыл обо всем на свете. Он подставил к ее руке хрустальную рюмку и с наслаждением смотрел, как кровь по каплям стекает в нее. Этот напиток был слаще любого вина. И пьянил, уж во всяком случае, намного сильнее. Когда рюмка была наполнена наполовину, он воткнул в руку жертвы иголку, чтобы кровь больше не стекала. Отошел к столу и поднес рюмку к губам. Восхитительный вкус! Он пил и чувствовал, как проходит мигрень. Настоящее проклятие его жизни! И ощущал в себе прилив мощной энергии. Из его груди вырвалось рычание. Он утолил в себе зверя. Надолго ли? Он был тяжело болен, но не верил, что не может исцелиться. Может быть, кровь — такая приятная, теплая — излечит его? Это не просто кровь. Это еще месть. Сладкая месть! Как долго он мечтал о ней! Но только теперь, спустя годы, он может осуществить давно желаемое. Как хорошо! Как приятно! Закрыв глаза, он выпил последний глоток крови, и на его лице заиграла блаженная улыбка. И это только начало! Но та, которую он жаждал больше всех, — ускользнула от него. Но ему почему-то казалось, что она еще обязательно объявится. Утонченное создание: пленительный изгиб шеи, огромные зеленые глаза… Ею он насладится до конца. Она задержится в его плену подольше, чем остальные. Он просто не сможет так быстро расстаться с ней. Никак!