Энн Стюарт - Дом теней

— А уж это пускай она решает сама, дорогая. Тебе-то что за дело?

Как это похоже на Дина, подумала Джилли. Обращаться с ней в столь пренебрежительной манере в присутствии постороннего человека. Наконец, она соизволила обратить внимание на Колтрейна.

— Может, было бы разумней поискать что-нибудь более удобное и … современное? — вежливо спросила она, хотя знала, что напрасно тратит слова.

— Мне здесь нравится. Дом очень самобытный, в нем чувствуется характер. К тому же обещаю хорошо заплатить.

— Мне не нужны твои деньги.

— Кажется, кто-то утверждал, что крыша течет.

— Очень сомневаюсь, что ты готов заплатить за комнату столько денег.

— Как знать? Я могу быть очень щедрым.

Какие у него пронзительно зеленые глаза, опасные зеленые глаза! Джилли казалось, что она уже где-то их видела, хотя никогда прежде не встречалась с зеленоглазым мужчиной.

И теперь тоже не собираюсь, сурово одернула себя Джилли.

— К тому же, — продолжал Колтрейн. — Мне нужно познакомить Дина с парочкой важных клиентов. Поэтому было бы полезно, если бы я находился рядом. На тот случай, если он захочет со мной проконсультироваться. Надеюсь, тебе это не помешает?

Мерзавец знал, что держит ее в руках. Ведь он дал ей то, чего она хотела — возможность для Дина завоевать любовь и одобрение Джексона. Так далеко она, конечно, не заглядывала. Никто из детей не смог бы выжать из Джексона ни капли родительских чувств. Разумеется, кроме Рэйчел-Энн. Тем не менее, Дин мог заслужить свою толику одобрения и уважения отца, вместо того, чтобы смиренно уступить место какому-то проходимцу.

— Не понимаю, почему ты такая несговорчивая, — пожурил ее Дин. — В конце концов, у нас постоянно кто-то живет. Дом огромный, хотя и уродливый.

— Он красивый! — возразила Джилли.

— Его давно пора снести, и ты это знаешь. Хотя дай тебе волю, ты бы сохранила все ветхие хибары в Долине Сан-Фернандо. Не знаю, откуда у тебя в крови эта любовь к старине? Уж точно не от нашего отца. Может, от Эдит?

— А что в этом плохого? — взвилась Джилли. — Мама была хорошей женщиной, просто ты ее плохо помнишь.

— А откуда мне ее помнить? Она умерла, когда мне было восемь лет, и до этого ее рядом тоже не было. А все потому, что она не могла возразить Джексону. Впрочем, ее легко понять, потому что никто на это не способен. Кроме тебя, Джилли.

— Замолчи, ради Бога, — устало сказала она. — Мы здесь не одни.

— Можете считать меня членом семьи, — предложил Колтрейн.

— Пожалуй, я выпью еще, — вдруг сказал Дин, вставая. — Зак, тебе тоже налить?

— Нет, спасибо, — Колтрейн дождался, пока Дин не исчез в глубине дома, а потом обратился к Джилли. — Давай говорить прямо. Почему ты не хочешь, чтобы я жил в этом доме? Знаешь, я в общем-то безвредный.

Джилли громко рассмеялась.

— Может, кто-то тебе и поверит, но только не я. Не забывай, что я дочь Джексона. Меня трудно обмануть, негодяя я чую за километр.

— Ты думаешь, что я похож на Джексона, — судя по всему, сравнение ему не понравилось.

— Да, я считаю, что ты такой же, как Джексон Мейер. Жестокий и честолюбивый, способный втереться в доверие к любому, если тебе это выгодно. Ничего удивительного, что он предпочел тебя родному сыну. Большинство мужчин мечтают, чтобы их преемник был на них похож. Когда Мейер понял, что от детей никакого толку не будет, он начал оглядываться по сторонам в поисках подходящего кандидата. Но ты об этом уже догадался сам, ведь ты очень умный. Но меня ты не проведешь — и не надейся!

Джилли остановилась, испугавшись собственных слов. С детства ее учили скрывать истинные чувства за фасадом холодной вежливости. Но Колтрейн каким-то чудом ухитрился сорвать с нее эту маску, причем легко, без особых усилий.

— Судя по всему, я здорово тебе насолил, — сказал он после долгой паузы, ничуть не смущенный ее враждебным отношением. — Почему?

— Потому что ты хочешь уничтожить все, что мне дорого. Ты мешаешь моему брату, проявляешь усиленный интерес к моей сестре, в то время как она нуждается в покое, и ты… ты действуешь мне на нервы! А сейчас ты пробрался в мой дом. Я просто не знаю, как от тебя избавиться!

— Твой дом? — удивился Колтрейн. — Мне казалось, что он принадлежит вам троим. Во всяком случае, сейчас.

— Так и есть, — ответила Джилли, стараясь подавить чувство вины. Действительно, дом принадлежал всем троим, но любила его только Джилли, она о нем заботилась и платила за его содержание. Но это вовсе не означало, что она была его единственной владелицей, о чем недавно напомнил ей Дин. Но самое ужасное заключалось в том, что если бы они покинули La Casa de Sombras, то усадьба перешла бы к Джексону, у которого руки чесались, чтобы снести старый дом.

— Может, все-таки заключим перемирие? — спокойно спросил Колтрейн. — Дом большой — если повезет, мы даже не встретимся. И ты забудешь, что я в нем живу.

— Как бы нет так!

— Но почему? Почему я тебе мешаю? А может, не столько мешаю, сколько смущаю и…

— Не льсти себе, — оборвала его Джилли. — Ты не в моем вкусе.

— Конечно. Я не длинноволосый надутый мерзавец, вроде Алана Данбара.

— Нет. Ты жадный мерзавец-блондин, — отозвалась Джилли. — И советую не верить всему тому, что Джексон говорит о моем бывшем муже.

— В этом нет надобности. Твоего бывшего муженька я знаю лично. Имею удовольствие общаться с ним всякий раз, когда он старается выжать деньги из Мейера.

У Джилли было такое чувство, словно ее ударили в живот. Она развелась с Аланом два с половиной года назад и думала, что вся боль осталась позади. И дело было вовсе не в измене, а в ее собственной непроходимой глупости.

— Надеюсь, ты постарался, чтобы он ничего не получил, — сказала она нарочито холодным тоном.

— Все зависит от того, с чем он приходит. Я не очень-то разбираюсь в твоем вкусе. Но почему бы тебе на этот раз не попытать счастья с жадным мерзавцем-блондином?

— Что-то не хочется.

— Чего тебе не хочется? — Дин вернулся на веранду. Он протянул фужер Колтрейну и занял кресло напротив. — Я что-то пропустил?

— Мы с Джилли заключили мирный договор, — сказал Колтрейн. — Она разрешит мне остаться, если я не буду ходить за ней по пятам.

Дин удивленно поднял брови.

— Это же смешно, Колтрейн. Хотя Джилли, без сомнения, вожак нашей маленькой волчьей стаи, тем не менее, у нас царит демократия. Я дал согласие на то, чтобы ты остался, Рэйчел-Энн тоже не будет возражать. Джилли осталась в меньшинстве, значит, ее голос не считается.

— Мне кажется, ты ошибаешься, Дин, — тихо сказал Колтрейн, — Ведь если Джилли вожак вашей стаи, значит, только ее мнение и считается.