Елена Квашнина - Привет, любимая (СИ)

      - Олег, - говорила я ему, - Сколько можно повторять, что я вышла замуж? За Мишку. Ты понимаешь? Я его жена.

      - Ври больше! - хохотал Олег.

      И Светка заливалась вместе с ним:

      - Когда это вы успели?

      Когда? Когда? Мало ли, когда? Все вам расскажи, покажи и дай попробовать. Обойдетесь. Это мои трудности.

      - А если я не вру?

      - Ну, подумаешь! Разведетесь.

      Они мне не верили. Просто не хотели верить. А что-то доказывать я не считала нужным.

      Один раз Светик все же засомневалась и, улучив минуту, тихо спросила:

      - Ты что, спала с ним?

      - Как же еще? - искренне и просто удивилась я. - Он же мне муж.

      Именно простота моей реакции еще больше убедила Светку, что ее глупо разыгрывают.

      Ситуация и впрямь была забавной. Но у Рыжего могла иметься иная точка зрения на сей счет.

      Мишка являлся вульгарным собственником. И собственником агрессивным. Так что я, как стрекоза из басни Крылова, слишком поздно задумалась о возможных последствиях. И теперь ругала себя на все корки за то, что два года в моей голове гуляли сквозняки. Все-таки неприятно ощущать себя виноватой. Даже если вина и небольшая. Особого преступления, считай, нет - маленькое недоразумение. Но как отнесется к щекотливой ситуации Рыжий?

      Вода в корыте остыла. Пора мыться, иначе тетя Нина весь вечер испортит своим бухтением.

      Я уже помылась и почти вытерлась, когда с терраски стало доноситься что-то непонятное. Чье-то гудение сначала. Затем послышался звон разбитого стекла, теткины оханье и невнятная скороговорка, а затем и звук тяжелого удара. Все это было слишком необычно. Мы с теткой в это лето жили довольно уединенно. Олег, который пришел из армии месяц назад, и Светка уехали в город по делам и вернуться хотели только завтра. Следовательно, это не ко мне. Отец? Он в санатории. Кто-то к тетке?

      Любопытство - далеко не лучшая, но неотъемлемая черта моего характера. Полотенце так и запорхало в руках. Халат, казалось, сам натянулся, пуговицы - сами застегнулись. Волосы - в тюрбан из полотенца, и скорее на терраску - посмотреть, что там случилось?

      Я так и выскочила из сеней: во влажном халате на голое тело, босиком и с криво повязанным на голове полотенцем.

      Какой-то огромный мужик, стоя ко мне спиной, обнимал тетку. На терраске не включили свет, и рассмотреть мужика не удавалось. И все же я замерла. Не видела. Не видела, кто это. Но откуда-то знала: Мишка. Тут тетка дотянулась до выключателя. Вспыхнул свет. Ну, конечно. Кто же еще? Узнать его, правда, трудно. Короткие, аккуратно лежащие, выгоревшие на солнце волосы. А вспоминались мне все время рыжеватые кудри или тот "ежик", что украшал его голову на проводах. Казалось, он стал еще выше ростом и еще шире в плечах и груди. Или я просто забыла, какой он огромный?

      Мишка высвободил у тетки одно плечо и повернулся ко мне. С минуту молчал. В голубых глазах запрыгали знакомые чертики:

      - Привет, любимая!

      Голос веселый, как и раньше. Только на одну секунду по его лицу метнулась тень тревоги и ожидания. Ожидания чего? Метнулась и исчезла, словно померещилась. Мне было не до размышлений. Я видела только голубые лужицы под светлыми ресницами. И я смотрелась, смотрелась в них. Что-то странное творилось в душе. Радость? Нет. Это - не радость. Совсем другое. Потрясение - вот что это такое!

      Вот он, здесь, я наконец вижу его! Ощущение было настолько острым, что причиняло боль. Я все стояла и смотрела, смотрела... И не могла шелохнуться. Подсознательно родилась мысль, что любое движение повлечет за собой обморок. Лучше не рисковать. Мишка не любил слабонервных. Лишь через несколько минут у меня получилось вздохнуть:

      - Рыжий!

      Он шагнул от тети Нины, убирая руку с ее плеча. И ни тебе "здравствуй", ни "как дела?". Мы молча обнялись.

      - Приехал!

      - Угу!

      Единственный раз я сама потянулась к нему. Первая. Обвила его шею руками. Прижалась всем телом. Руки у него такие большие, сильные, теплые. Губы - такие ласковые. Показалось, пролетел целый миллион лет. Или всего одно мгновение?

      - О-о-ох...

      - М-м-м...

      Мы бы так и стояли, крепко обнявшись и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Но тетя Нина материализовалась рядом с нами прямо из воздуха и сказала:

      - Да отпусти же ты мужика. Его же кормить надо.

      Я отшатнулась и налетела ногой на чемодан, который сиротливо стоял у так и не закрытой на улицу двери. Вот что это был за тяжелый удар! Рыжий, наверное, просто разжал руку, и чемодан грохнулся на пол.

      - Рыжий, а ты что, прямо сюда?

      - Заехал на час к родителям... Домой заскочил, штатскую одежонку в чемодан запихнул и к вам.

      - Когда же ты, Александра, будешь его по имени называть? - возмутилась тетя Нина. - Мишенька! Идем в дом, голубчик. Рыженький мой. Идем, мой хороший.

      Мишка подхватил одной рукой тетку, другой - чемодан и вошел в дом.

* * *

      Следующие два часа пролетели - я и не заметила. Мишка только растеряно наблюдал за тем, как мы с теткой носились вокруг него, и жалобно блеял:

      - Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...

      Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.

      Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:

      - Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?

      - Угу, - отзывался Рыжий.