Юлия Николаева - Танцуя на острие ножа

— Ты нас не познакомишь? — поинтересовалась дама у мужа.

— Конечно, — засуетился он, — с Ярославом Александровичем вы уже знакомы, а это Анна, его близкая подруга.

Последние слова тоже возымели действие, женщина вздернула бровь и протянула мне руку.

— Алла, жена Максима Юрьевича.

— Очень приятно, — пожала я руку.

— Анна хотела бы помочь нам, — продолжил Корольков, — я предложил ей поинтересоваться волонтерством.

— Вы же приходили сдавать кровь в субботу? — задала вопрос женщина, поглядывая на меня. Ярослав на это легонько меня ущипнул, что, без сомнения, означало: я же говорил.

— Да, — кивнула я, улыбаясь. Алла Дмитриевна тоже кивнула, а потом вдруг сказала:

— Возможно, мы сможем что-нибудь придумать, если вы очень хотите к нам попасть, конечно.

Корольков кинул на жену удивленный взгляд, но тут же вернул радушный вид, а Ярослав только слушал и, подозреваю, искренне смеялся над происходящей клоунадой.

— Я с удовольствием, — ответила я.

— Оставьте мне ваш номер, — кивнула Алла Дмитриевна, — я вам позвоню, если что-то найдется.

Визитки у меня не было, поэтому пришлось воспользоваться визиткой Петренко, написав на обратной стороне свой мобильный. Ни дать, ни взять, семейная пара. Только мы раскланялись и отошли, как Ярослав спросил:

— Ты узнала все, что хотела, мы можем ехать?

— В общем, да, — ответила я, подумав и решив, что большего уже не выжать.

— Тогда поехали.

Мы пошли к выходу, а я успела приметить, что Корольков подошел к Женьке, они пожали друг другу руки. Мне показалось, что мужчины уже были знакомы раньше. Женька заделался в меценаты? Само по себе звучит невероятно. Хотя Олег говорил, что он остепенился. Что под этим следует понимать? Стал уравновешеннее и меньше принимает наркотики, вот что. Где Корольков мог познакомиться с Женькой? Свели знакомство, еще когда один работал на другого? Маловероятно. Пока я размышляла на эту тему, мы получили верхнюю одежду, оделись и вышли на улицу. Ярослав открыл мне дверцу машины, я села внутрь, продолжая пребывать в своих мыслях.

— О чем так напряженно думаешь? — поинтересовался Петренко, как только мы отъехали.

— Ни о чем, устала немного.

— Конечно, лазанье по чужим кабинетам утомляет.

— Что? — уставилась я на него. И откуда он, интересно, знает? Неужто выследил?

— Не надо много ума, чтобы сообразить, — словно ответил Ярослав на мои мысли, — ты болтаешь с барменом, после чего удаляешься в туалет, а он следом за тобой с разницей в минуту, после чего около получаса нет вас обоих. Не знай я тебя, мог бы предположить, что между вами вспыхнула страсть, с которой невозможно медлить, и вы удалились в туалет с одной явной целью. Кстати, если кто это заметил, мог так и подумать. — Я покраснела, а он продолжил, — но так как ты, скорее, полезешь под пулю, чем в постель к кому-то, я свел концы с концами и подумал: раз уж парень тут работает, он повел тебя в кабинет Королькова. То, как ты можешь парой слов убедить любого мужика в чем угодно, впечатляет. Твою бы красоту и умения в нормальную бабу…

— Я же крайне тебе дорога, — съязвила я, — кстати, откуда этот прилив чувств и распускание рук?

— Я всего лишь положил ее тебе на бедро, если интересно, могу заметить, что оно мне понравилось.

— Зато мне не понравилось, — нахмурилась я, а он рассмеялся. Правда, потом посерьезнел и сказал:

— Пока я пойму, чем тебе так приглянулся этот фонд, ты можешь наворотить дел. Зная о моих нежных чувствах к тебе, ребята поостерегутся переходить к решительным действиям. Если таковые вдруг потребуются. Зная твою настырность, в этом я почти уверен.

— Очень мило, спасибо за заботу.

— Всегда пожалуйста.

— Теперь полгорода будет думать, что я с тобой сплю.

— А тебя это тревожит? — вроде бы удивился он, удивление было деланным, потому что дальше Ярослав спросил, — может, тебя волнуют не полгорода, а кто-то конкретный?

Я смутилась и отвернулась к окну.

— Ничего меня не волнует.

Оказавшись дома, я приняла душ и залезла в кровать с кружкой чая и сигаретой. Итак, что мы имеем. Есть похищение Оли, которое якобы связано с фондом. Стоило мне узнать об этом, как меня тут же попытались припугнуть. Следовательно, кто-то умудрился приметить, что мы с Костиком ведем расследование, причем приметить практически сразу. Значит, некто следит за развитием ситуации. Смею предположить, что этот некто тесно связан с фондом. Скорее всего, ребенок был похищен ими, только ради чего? Цель упорно не находилась, оттого мне снова стало казаться, что с помощью фонда меня просто водят за нос. Интересно, что накопала полиция? Хотя, если учесть, что они до сих пор не нашли меня…

Вселенная, по всей видимости, услышала мои мысли, правда, в своем понимании. Около полудня зазвонил мобильный, я увидела незнакомый городской номер и, честно сказать, заволновалась, решив, что звонит Сухова.

— Иванова Анна Сергеевна? — поинтересовался деловой мужской голос, и я напряглась.

— Да, это я.

— Меня зовут Соловьев Роман Степанович, я беспокою вас по поводу дела о похищении Ольги Горшковой.

Первым желанием было положить трубку, но потом я ответила:

— Я знакома с некоторыми ее родственниками.

— Хотелось бы услышать об этом побольше, приглашаю вас побеседовать. Могу вызвать повесткой, просто по телефону проще.

— Я могу подъехать через час-полтора.

— Буду ждать, — ответил он, и мы попрощались.

Через час я сидела в отделении перед одной из дверей. Меня попросили подождать, потому как Соловьев куда-то отлучился. Через пять минут к двери подошел мужчина в джинсах и свитере, шатен около сорока лет, довольно симпатичный. Он кинул на меня взгляд, а после даже притормозил и спросил с интересом:

— Вы ко мне?

— Если вы Соловьев, то да, — поднялась я.

— Это я, — он рассматривал меня, — а вы…

— Анна Иванова, — сказала я, он кивнул и открыл дверь ключом.

— Проходите, — сказал мне, и вскоре я сидела в небольшом кабинете, внутри которого располагалось два шкафа с бумагами, маленький письменный стол, тоже заваленный документами, столик с чайником и небольшой диван. Соловьев указал мне на него, сам сел за стол.

— Может, хотите чаю? — поинтересовался он, а я удивленно на него посмотрела. Интересно, давно у нас в полиции проявляют такое уважение к гражданам? Соловьев в свою очередь смотрел на меня, даже не пытаясь скрыть интереса, отчего я почувствовала себя неуютно, положила куртку на диван и сказала:

— Если можно, кофе.

Роман Степанович кивнул, поднялся и подошел к столику, нажал кнопку на чайнике и принялся насыпать кофе в две кружки.