Ширли Лорд - Лица
Господи, как хочется иметь нежную кожу ребенка!.. Тери забылась в мечтах о ровной бело-розовой коже, запахе талька и крохотных детских ботиночках. Она вспомнила о радости, которую испытала после двух беременностей, так быстро последовавших одна за другой. Причиной радости было то, что обе они не оставили следов на животе, и за два этих беспокойных года поправилась она разве что на килограмм.
Над ней, как в тумане, маячил белый халат сестры, и слова мужа снова пронеслись в голове, на этот раз не причиняя боли: «…приобрести новую модель». Тогда это было шуткой, неудачной шуткой, но за год все изменилось. Слишком часто он пропадал без объяснений и оправдывался из-за пустяков. Во второй раз за семнадцать лет брака их отношения превратились в «холодную войну» – именно так сказала как-то умная малышка Джо.
Но вовсе не Бен подтолкнул ее к действию. Сигнал опасности поступил от куда более серьезного источника – от Альфреда Виктора, Альфа – маэстро-фотографа, который в свое время устроил Тери крупнейший контракт за всю ее жизнь. Тогда эта компания, выпускавшая краску для волос, впервые заплатила ей неплохие деньги, на которые она сейчас и живет. Так вот, Альф, со своим специфическим чувством юмора, заявил, что даже лоскут шифона на объективе не в состоянии спрятать ее морщинки. И это на следующий день после того, как Тери обнаружила, что Бен снова встречается с другой – с молодой девушкой.
* * *Тери медленно покатилась, а лучше сказать, поплыла из комнаты по коридору, улавливая в воздухе запах любимых духов. Он исходил от сестры, катившей коляску. Тери как раз открыла новый флакон вчера… или это было на прошлой неделе?.. Тогда Бен снова заговорил о своей предстоящей поездке на Восточное побережье. «Там кое-что намечается, – сказал он, отводя глаза в сторону. – Может, повезет с хорошей сделкой, малышка».
К тому времени Тери уже выяснила, что у него за планы. Там действительно кое-что намечалось – встреча с одной студенткой Калифорнийского университета, которая уезжала домой на каникулы.
Тери гордилась своим ответным выступлением. Говорила она так убедительно, что в глазах мужа уже читалось облегчение: решила похвастаться, что ей тоже наконец подвернулась неплохая работенка – в Мексике, и она тоже уедет из дома на заработки. Мексику подсказала Магда: надо было как-то объяснить двухнедельное отсутствие, но Тери и сама рассчитала все как нельзя лучше. Дочерей не будет дома – Джо едет в летний литературный лагерь, Алекса – в гости к своей богатой подружке из Санта-Барбары; Бен тоже будет на востоке. Когда он вернется, как всегда с удвоенным желанием любить от чувства вины, тут и будет ее выход – обновленная красавица, которую он полюбит с новой силой.
Тери понимала, что лежит на операционном столе, но страха не было, хотя, как она ни просила общий наркоз, разрешался только местный. Она думала только о чудном, прохладном фонтане при входе в клинику. Энн, медсестра с красивой грудью, рассказывала ей, что должно происходить на операции. Сестра оказалась права – бояться совершенно нечего. Тери сделали укол, но она оставалась в сознании и даже узнала сестру в маске, подающую доктору препараты. Это была Энн – она узнала ее по груди.
И вот лицо уже протирают эфиром перед наложением маски. Из чего она делается, Тери не сказали – секретная восточная формула, но Магда говорила, что в ней будут некоторые химикаты, – поэтому метод и назвали «химиохирургией». Пациентку предупредили, чтобы не пугалась довольно сильного жжения по всему лицу, которое продлится какое-то время. Да, оно уже начинается.
Когда рука доктора закончила одну сторону лица, другая сестра, не Энн, быстро наложила на эту часть тонкую пленку – точно так, как объясняли перед операцией.
Издалека до слуха Тери доходили их смех и болтовня. Тут она в первый раз заметила, что у доктора тоже был легкий иностранный акцент, как у Магды. Как очаровательно! «…Бакс говорит, что они все отдадут, лишь бы не идти под нож. Кислота в этом смысле предпочтительнее, а нож – он и есть нож». Тери хотелось посмеяться вместе с ними, но губы больше не двигались.
Разговор струился над головой Тери, а сама она то выходила из забытья, то снова плавно погружалась в сон. Маска больше не жгла. Пропало отвратительное ощущение ловушки, близкое к клаустрофобии, когда тонкая пленка медленно наползала на лицо до самой линии волос. Сейчас это было почти приятно – как будто ты снова маленькая девочка, на улице холод, и тебя закутали в пеленки, так что видны только глаза. Глаза почти закрывались, но она пересиливала себя: так приятно было подслушивать «закулисные» разговоры.
«…Она быстро успокоится. Не то что та, на прошлой неделе. Болтала без умолку. Вообще вырубить невозможно. Чем больше пьют, тем больше наркоза на них идет. Ну вот, почти все. Теперь еще бы до вечера избавиться от этого проныры-журналиста… Будем надеяться, эта женщина станет нашей звездой».
«Звездой». У Тери екнуло сердце. Через пару дней, когда снимут маску, будет ясно, сможет ли она ею стать. Неожиданно она провалилась в сон.
Любила ли она свою мать?
«Портрет мамы» – такое сочинение задали сегодня утром. Тема интересная, вызывающая… И опасная для тех, кто неосторожен на слово. Джо перекатилась на живот. Она возненавидела себя за то, что покраснела так заметно, и в классе засмеялись над ней. И почему она покраснела?
«Почему я невольно покраснела, – начала писать Джо, – когда услышала, как многие почти бравируют ненавистью к своим матерям?» Подумав с минуту, она вычеркнула слово «невольно». Масло масляное. Это всегда происходит невольно. Уж ей-то не знать, с ней это случается слишком часто.
Совсем не плохое начало для такого творческого задания. Ей нравился спокойный, суховатый стиль, и мистер Пейфер отзывался о нем хорошо.
С улицы доносились звуки лета – звенели велосипеды, слышались удары теннисного мяча, плеск в бассейне, взрывы смеха. Зимой даже смех звучит по-другому. Джо совсем не жалела себя за то, что в такой жаркий день сидит в доме, размышляет, пишет, вместо того чтобы тусоваться на улице вместе со всеми. Неохота стучать по теннисному мячу или играть в водное поло, когда это только предлог стать поближе к некоторым из ребят.
Джо с удовольствием подумала, что первый раз в жизни может представлять себя частью этой тусовки, быть одной из них. Тусовка не самая шикарная. Будь здесь Алекса, она, несомненно, задрала бы свой безупречный нос. Но для Джо чувствовать себя частью любой группы, принадлежать ей – это почти что стать Мисс Америкой.
Черт, как же на самом деле жарко! Джо вскочила, уронив с тумбы противозачаточные таблетки Бобо. Джо поселили с двумя другими девочками ее возраста, и она была просто шокирована тем, что оказалась единственной девственницей. Ясно, она и не думала признаваться. Скорей умерла бы. Невероятно, но ее молчание показалось соседкам таинственным, и Джо нравилось быть в образе этакой неуловимой и загадочной личности. День ото дня входить в этот образ становилось все легче, почти так же легко, как набрасывать на себя любимую набивную кофточку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});