Нора Робертс - Портрет смерти

– Если так, закажи пиццу сам. – Она накинула жакет. – Пока. Я буду в управлении.

– Сначала потренируйся. – Рорк положил руки ей на плечи. – Скажи: «Приятного путешествия. Счастливого отдыха».

– Ты не говорил, что мне нужно попрощаться с ним. – Увидев выражение лица Рорка, Ева выпалила: – Ладно, ладно, так и быть! Приятного путешествия. – Потом она растянула губы в улыбке и добавила: – Счастливого отдыха… Наконец-то я хоть на время избавлюсь от этой старой задницы!

– Понятно. – Рорк провел ладонями по ее предплечьям, взял за руку и повел к двери. Кот стрелой вылетел из гостиной. – Старик тоже ждет этого с нетерпением. В последние два года он не брал отпуска.

– Потому что решил не спускать с меня глаз… Ладно, все в порядке! – весело сказала Ева. – Он все-таки уезжает, а это самое главное.

Она услышала кошачий вопль, проклятие и глухой стук. Ева была легка на ногу, но Рорк ее опередил. Он уже бежал вниз по лестнице туда, где лежали Соммерсет и куча рассыпавшегося белья.

– Черт побери… – только и сказала Ева, увидев эту сцену.

– Не двигайся. Постарайся не двигаться, – пробормотал Рорк, осматривая Соммерсета.

Ева добралась до нижней ступеньки и нагнулась. Лицо Соммерсета, всегда бледное, на сей раз было белым как мел и покрытым испариной. В его глазах застыла боль.

– Нога… – хрипло выдавил старый дворецкий. – Боюсь, я сломал ногу.

Ева и сама догадалась об этом: нога в колене была неестественно вывернута.

– Принеси плед, – сказала она Рорку, вытаскивая из кармана мобильный видеотелефон. – У него шок. Я вызову «Скорую».

– Последи, чтобы он не двигался. – Рорк бросился наверх. – У него могут быть и другие повреждения.

– Только нога. И плечо. – Старик закрыл глаза, тем временем Ева набрала номер. – А все этот проклятый кот, бросился мне под ноги. – Он открыл глаза и насмешливо проговорил: – Вы наверняка думаете: какая жалость, что он не свернул себе шею.

– Я думаю, что вы старый упрямец. – Ева облегченно перевела дух. Он в сознании, правда, глаза неестественно блестят. Она посмотрела на Рорка, возвращавшегося с пледом. – «Скорая» уже едет. Он злится и ворчит. Похоже, сотрясения мозга нет. Он пересчитал ступеньки и ударился о каменный пол. Споткнулся о кота.

– Ради бога…

Рорк взял Соммерсета за руку и сжал ее. Ева часто ссорилась с этим старым бабуином, однако хорошо понимала, что Соммерсет значил для Рорка больше, чем родной отец.

– Я открою ворота «Скорой».

Она подошла к панели управления воротами, которые отделяли обширные частные владения Рорка от территории города. «Галахад бесследно сгинул и скоро на глаза не появится», – отметила про себя Ева.

А может, проклятый кот сделал это нарочно? Решил испортить ей настроение в отместку за оладьи.

Услышав вой сирены, Ева открыла входную дверь и чуть не упала от удара тепловой волны. Времени едва восемь, а жара такая, что мозги плавятся. Небо – цвета кислого молока, воздух похож на густой сироп. И все же Ева с удовольствием пила бы и то и другое, будь у нее хорошее настроение.

«Приятного путешествия», – подумала она, усмехнувшись.

И тут в кармане Евы запищал видеотелефон.

– «Скорая» уже здесь, – обернулась она к Рорку и отошла в сторону. – Даллас слушает… Черт побери, Надин! – воскликнула она, увидев на экране лицо своей подруги Надин Ферст, репортера «Канала-75». – Ты не вовремя.

– Я получила сообщение. Похоже, серьезное. Встретимся на углу Деланси и авеню «Д». Я выезжаю.

– Постой, постой! Я не собираюсь сломя голову лететь в Нижний Ист-Сайд только потому, что…

– Думаю, кого-то убили. Мне прислали фотографии молодой девушки. – Надин отодвинулась, и Ева увидела разложенные на столе фотографии. – Думаю, она мертва.

Это была молоденькая брюнетка, сфотографированная в разных позах. Судя по снимкам, некоторые из них были любительскими, другие профессиональными.

– Почему ты думаешь, что она мертва?

– Все расскажу при встрече. Мы напрасно тратим время.

Ева жестом пригласила приехавших медиков войти и хмуро посмотрела на экран.

– Если у тебя была такая информация, почему ты не сообщила в полицию?

– А вдруг выяснится, что это утка? Тогда меня обвинят в том, что я морочу голову полиции. Даллас, по-моему, тут случилось что-то очень важное. Приезжай, или я начну действовать самостоятельно. А потом передам в эфир все, что удалось обнаружить.

– Будь все проклято, ну и денек начинается! Ладно, стой на углу. Купи себе какую-нибудь булочку, что ли… И ничего без меня не предпринимай. Тут у меня самой черт знает что творится! – Она шумно выдохнула и посмотрела на фельдшеров, осматривавших Соммерсета. – Я выезжаю.

Она дала отбой и сунула видеотелефон в карман. Потом подошла к Рорку и, не придумав ничего лучшего, потрепала его по руке.

– Мне придется отъехать, нужно проверить одну вещь.

– Не могу вспомнить, сколько ему лет. Ничего не помню.

– Эй… – На сей раз Ева сжала его руку. – Он не позволит себе слечь надолго. Послушай, если хочешь, я останусь…

– Нет, поезжай. – Рорк тряхнул головой. – Споткнулся о чертова кота! Он ведь мог свернуть себе шею. – Он повернулся и поцеловал Еву в лоб. – Жизнь полна мерзких сюрпризов. Берегите себя, лейтенант. На сегодня одного сюрприза достаточно.

Пробки были ужасные, но испортить Еве настроение они уже не могли. Поломка максибуса на Лексингтон-стрит остановила все движение в южном направлении. Вопили машины, в небе жужжали вертолеты патрульной службы.

Ева, которой все это осточертело, включила сирену, проскочила по тротуару, свернула на восток и, увидев, что путь свободен, снова повернула на юг.

Она позвонила в управление и сообщила, что берет час личного времени. Она не назвала причины и не сказала, что понеслась к репортеру прямого эфира, поманившему ее пальцем. Но она доверяла инстинкту Надин (нюх у этой женщины был что у твоей гончей), а потому приказала прибыть в Деланси и своей помощнице, сержанту Делии Пибоди.

Жизнь здесь била ключом. В этом районе было полно магазинчиков, кофеен и киосков, которые теснились вдоль тротуара и обслуживали обитателей здешних небоскребов.

Она припарковалась рядом с фургоном посыльной службы и включила маячок. Потом с неохотой покинула прохладный салон и вышла на удушливую и влажную летнюю жару. В нос тут же ударили запахи пережаренного масла, кофе и пота. Соблазнительный аромат дынь перебивал дым передвижного мангала, от которого несло луком.

Ева стояла на углу, оглядываясь по сторонам и стараясь не дышать. О господи, кто только ест всю эту гадость?

Она не увидела ни Надин, ни Пибоди, но зато обратила внимание на нескольких торговцев и ремонтника, о чем-то споривших у зеленого контейнера.