Сандра Браун - Алиби

Да и по фигуре этой женщины никак не скажешь, что она дала жизнь двум или трем детям. Никакой мягкости, расплывчатости линий. Ее тело было поджарым и спортивным. У нее были хорошие — нет, просто великолепные — ноги, мускулистые, изящные, загорелые. Их красоту не демонстрировали, а лишь подчеркивали короткая юбка и босоножки на низких каблуках. Майка без рукавов застегивалась на шее, а кардиган в цвет, до этого прикрывавший плечи, теперь висел на спинке ее стула. Наряд был продуманным и шикарным на фоне толпы в шортах и кроссовках.

Женщина положила на столик сумочку, достаточно вместительную для связки ключей, носового платка и небольшой косметички. Но ее сумка никак не подходила для молодой матери, которой приходится носить с собой бутылочки с водой, памперсы, еду и все необходимое, чтобы провести день с ребенком вне дома даже в случае непредвиденных обстоятельств.

Хэммонд обладал аналитическим складом ума. Дедуктивный метод был его сильной стороной. Поэтому он уверенно пришел к выводу, что эта женщина не может быть матерью.

Но это вовсе не означало, что она не замужем или просто не связана с мужчиной, которого сейчас и поджидает, кем бы он ни был, чем бы ни занимался и какими бы ни были их отношения. Она могла быть деловой женщиной, думающей только о карьере, женщиной-бизнесменом, преуспевающим менеджером, опытным предпринимателем, брокером на бирже или работать в кредитном учреждении.

Потягивая свое пиво, быстро ставшее на жаре теплым, Хэммонд продолжал с интересом ее разглядывать. И вдруг сообразил, что женщина тоже на него смотрит. Когда их взгляды встретились, его сердце пропустило удар. Возможно, потому, что его застали на месте преступления. Но Хэммонд Кросс все-таки не отвернулся. Не обращая внимания на танцующих, попадавших в поле зрения, они не отрывали друг от друга глаз в течение нескольких секунд.

Женщина первой отвела глаза, словно смутившись из-за того, что выбрала в толпе именно его. Огорченный тем, что незнакомка так по-детски отреагировала на совершенно невинную вещь, Хэммонд встал и освободил свой столик двум парам, стоявшим у него за спиной в ожидании свободного места. Он прошел сквозь плотную толпу к импровизированному бару.

Военные с трех баз, расположенных в округе, плотно облепили стойку. Они были в гражданской одежде, но их легко было вычислить по коротко стриженным волосам. Они пили, высматривали девушек, взвешивали свои шансы на удачу, делали ставки на то, кому повезет, а кому нет, — в общем, по-мужски развлекались.

Бармены разносили пиво с завидной сноровкой. Но они не успевали удовлетворить всех желающих. Хэммонд несколько раз попытался привлечь к себе внимание, но потом сдался и решил подождать, пока толпа немного не рассосется.

Кросс снова посмотрел на столик, за которым сидела женщина, и расстроился. Теперь свободные места занимали трое мужчин. И широкие плечи одного из сидящих полностью скрывали рыжеволосую женщину от глаз Хэммонда. Все трое были в гражданском, но, судя по очень короткой стрижке и самоуверенности, за столом сидели явно морские пехотинцы.

Что ж, он ничуть не удивился. Расстроился — да, но не удивился.

Женщина была слишком красивой, чтобы в субботу вечером оставаться одной. Она просто ждала, пока появится тот, с кем у нее назначено свидание.

И даже если она приехала на ярмарку одна, то ей недолго оставаться в одиночестве. Только не на этом рынке плоти. У военного в увольнительной инстинкт и решимость акулы. У него только одно на уме — обеспечить себе подружку на вечер. Даже ничего не предпринимая, эта женщина не могла не привлечь к себе внимания.

Не то чтобы он сам собирался к ней подойти. Он был уже не в том возрасте. Но и опускаться до обывательского уровня и плакать навзрыд он тоже не собирается. Да ему это и не пристало. Не сказать что Хэммонд Кросс с кем-то связан, но и совсем свободным он тоже не был.

Рыжеволосая женщина вдруг встала, подхватила свой кардиган, перебросила через плечо ремешок сумочки и повернулась, чтобы уйти. Мгновенно вся троица, сидевшая с ней за столом, оказалась на ногах. Они окружили ее. Один, словно отлитый из стали, положил руку ей на плечо и низко нагнулся к ее лицу. Хэммонд видел, как шевелились его губы. Его слова заставили его товарищей разразиться хриплым одобрительным хохотом.

Но женщину шутка не развеселила. Она отвернулась, и Хэммонду показалось, что рыжеволосая красавица пытается выпутаться из неловкой ситуации, в которой оказалась, и при этом не устроить сцены. Она взяла морского пехотинца за руку и осторожно сняла ее со своего плеча. Напряженно улыбаясь, она что-то сказала и снова повернулась, чтобы уйти.

Но пехотинец решил не сдаваться. Подбадриваемый приятелями, он пошел за ней, схватил ее за руку и снова развернул к себе. И Хэммонд решился.

Потом он не помнил, как шел через танцплощадку, буквально ввинчиваясь в толпу, ритмично раскачивающуюся в медленном танце. Но уже спустя несколько секунд он отодвинул в сторону одного из накачанных мускулистых ребят и услышал собственный голос:

— Прости меня, милая. Я наткнулся на Норма Бланшара, а ты знаешь, как он любит поговорить. Как мне повезло, они как раз играют нашу мелодию, — и, обняв женщину за талию, Хэммонд Кросс повел ее на площадку.

— Вы получили мои инструкции?

— Так точно, сэр. Никого не впускать, никого не выпускать. Мы перекрыли все ходы и выходы.

— Это относится абсолютно ко всем. Никаких исключений. Отдав приказания, детектив Рори Смайлоу кивнул полицейскому и вошел в “Чардстон-Плаза” через главный вход. Лестницу этой гостиницы многие журналы по дизайну интерьера назвали архитектурным триумфом. Она уже стала символом нового комплекса. Олицетворяя южное гостеприимство, два широких крыла уходили вверх из вестибюля. Казалось, они обнимали хрустальную люстру и на высоте сорока футов сливались, чтобы образовать галерею второго этажа.

Повсюду в толпе постояльцев и служащих, каждый из которых уже знал о том, что на пятом этаже произошло убийство, мелькали полицейские.

Вокруг сновали обожженные солнцем, вспотевшие, увешанные фотоаппаратами и кинокамерами туристы, задавая всем вопросы, обсуждая происшествие между собой, рассуждая о том, кого убили и почему.

В своем отлично сшитом костюме и французской рубашке с запонками Смайлоу выглядел как-то чересчур одетым. Несмотря на жару на улице, его одежда оставалась свежей. Как-то раз один из его подчиненных в приступе раздражения поинтересовался, потеет ли Смайлоу вообще.

— Нет, черт возьми, — ответил ему коллега. — Все знают, что у пришельцев нет потовых желез.