Татьяна Первушина - Не сотвори себе зла
В связи со своей полной неустроенностью в личной жизни Юрген беспрестанно мотался между Белградом и Москвой и порядком успел поднадоесть Самсонову в качестве престарелого «пажа» Вербянской. Риточка часто таскала за собой Юргена, вероятно, используя его в качестве «жилетки для нытья» и «мальчика для бития» одновременно. Правда, окружение Риточки уже давно смотрело на Юргена, как на что-то вроде «багажного места» – он никогда и никому не мешал: редко говорил, со всеми соглашался и никогда никому не отказывал в просьбе сходить за пивом, сигаретами, прогреть машину и т. п. К нему привыкли и давно считали «своим парнем».
Весте с Риточкой Вербянской в гостиницу-пансионат должна была приехать и ее давняя знакомая, Яна Быстрова. Когда-то они вместе с Риточкой вместе работали в одном из закрывшихся теперь издательств. И за Яну Риточка ручалась шефу, как за саму себя.
Владислав Самсонов, хотя и немного удивленный тем, что среди их и так чрезмерно раздутой «интимной» компании появится абсолютно незнакомый человек, возражать не стал, поскольку привык доверять Риточке во всем. Тем более, что Риточка, как всегда, умело и доказательно разъяснила по телефону Владиславу, что присутствие на его дне рождения Яны только украсит праздник, поскольку та замечательно поет под гитару романсы.
Пансионат «Пушистый» со всех сторон был окружен лесом, в основном состоящим из могучих корабельных сосен, и буквально утопал в снегу. Зима в этом году выдалась вьюжная, и снега за эти дни навалило столько, что машины при съезде с шоссе на узенькую асфальтовую дорожку, ведущую к пансионату, то и дело заносило.
Поэтому шофер Владислава, приятный мужчина средних лет, Олег Евгеньевич, хмурясь, сжимал обеими руками руль довольно просторного «Шеврале-минивэна», и темно-бордовый «автокорабль» медленно «плыл» по скользкой асфальтовой дороге, еле видной среди огромных сугробов.
Несмотря на двадцатилетний водительский стаж, Олег Евгеньевич был предельно внимателен и уж больше не поглядывал одним глазком в автомобильный телевизор, транслировавший футбольный матч команд высшей лиги. Снег все продолжал идти, видимость из-за вечернего времени стала минимальной – не более пяти-семи метров, и было опасно отвлекаться.
Уютно устроившиеся в теплом салоне на кожаных мягких сиденьях Владислав, его жена Антонина и двое детей-подростков, Егор и Анечка, пили чай с тортом, весело переговаривались и шутили, не замечая, каких трудов Олегу Евгеньевичу стоит не пустить автомобиль в кювет, который из-за сплошного белого снежного поля было почти невозможно распознать рядом с петлявшей влево-вправо дорогой.
Антонина вся светилась счастьем, видя, наконец, обожаемого супруга рядом с собой и детьми. А Владислав, успевший перед чаепитием махнуть стаканчик «Блэк Джека», окончательно расслабился и уже мечтал о сладком сне.
Он знал, что их скоро догонят на своих машинах Антонов и Вербянская. Вероятно, часа через полтора-два прибудут и остальные гости.
Дмитрий Антонов успешно провел переговоры с поляками (о чем он доложил шефу по телефону двадцать минут назад) и уже спешил в пансионат на своем шикарном черном «Мерседесе».
А хозяйственная Риточка, накупив всевозможных деликатесов к праздничному столу, тоже отзвонилась Владиславу, сообщив ему, что их «компашка» выехала из Москвы. «Компашка» – это, собственно говоря, Риточка, Юрген и Яна. Зная, что Риточка никогда не лихачит, Владислав был спокоен, подсчитав, что примерно минут через сорок изящная серебристая «Хонда» Риточки будет на парковке пансионата.
Самсонов, слегка взбодрившись после чая, мурлыкал себе под нос какую-то джазовую мелодию и уже подумывал, что, пожалуй, спать-то он еще не ляжет…
Чай подействовал на него тонизирующе. «И в самом деле, – размышлял он, – пусть Тоня уложит ребятишек, и мы все пойдем посидим в одном из уютных полутемных барчиков».
Владислав хорошо был знаком с развлекательными заведениями Москвы и Подмосковья, а этот пансионат особенно любил: они частенько привозили сюда своих зарубежных партнеров и, благодаря обаянию Риточки Вербянской, умевшей сглаживать любые конфликтные ситуации, в этом пансионате был подписан не один выгодный контракт с поставщиками мясо-молочной продукции из Европы, а также Ближнего Зарубежья…
Риточка…
На минуту Владислав прикрыл глаза и вспомнил, как лет десять назад Маргарита Вербянская пришла наниматься к нему на работу. В то неспокойное для страны время многие потеряли почву под ногами из-за закрытия предприятий и различных контор. Риточка была одной из тех самых «многих», но до чего ж она была хороша тогда!
Владислав даже причмокнул, когда перед глазами у него возник тот далекий июньский жаркий день, когда в его кабинет робко вошла аппетитная шатеночка с умными оленьими глазами и необыкновенно чувственным ртом. Когда она спокойным, тихим голосом стала отвечать на очередной вопрос, задаваемый Владиславом, одна из тоненьких бретелек ее воздушного розового сарафана случайно съехала с округлого плечика, и Владислав потерял какую-то важную мысль и «пропал»…
В ту же самую минуту он понял, что Риточка будет у него работать… А когда, несколько отрезвев после первых месяцев их «полуслужебного романа», Владислав осознал, что ко всем своим положительным качествам (не конфликтна, хороша в постели, не собирается его разводить с Антониной) Риточка еще и необыкновенно умна, сметлива и замечательно ладит с людьми, то он тут же назначил ее исполнительным директором начавшей к тому времени серьезно разрастаться его компании.
Именно Риточка и предложила Владиславу реорганизовать его «Вкуснятину» в холдинг с более прагматичным и понятным западным партнерам названием «СамсоновЪ». Риточка была счастлива, Владислав тоже. И хотя их «роман» как бы сам собой сошел на «нет», но остались доверие и совместное дело, поскольку Риточка (Владислав и сам не заметил, как ей это удалось) стала акционером холдинга с довольно внушительным пакетом акций.
Владислав вновь открыл глаза. Посмотрел на жену, сидящую на сиденье у правого окна. Антонина, казалось, задремала. «Какая же у меня хорошая, добрая семья, – залюбовался Самсонов, – тихая, милая, все и всегда прощающая Тоня, да и Егорка с Анютой такие замечательные, спокойные дети».
Анюта в наушниках, одетых на смешную треугольную шапочку с бубенчиками, была похожа на очаровательную космическую пришелицу с далекой планеты. Она болтала ножкой в такт музыке, льющейся из наушников, и улыбалась чему-то своему, детскому. А Егор, уже успевший перебраться на переднее сиденье, рядом с Олегом Евгеньевичем, пытался постичь азы вождения.
«Подрастает парень-то уже, – радостно подумал Владислав, зевая, – еще пару-тройку лет, придется и ему машину покупать. А что… пусть катается, он парень серьезный, не наркоман какой-нибудь, не балбес, умный мальчишка, весь в меня…». Владислав горделиво приосанился на сиденье и взглянул в окно, надеясь увидеть свое изображение, но в окне ровным счетом ничего, кроме черноты, видно не было.
Внезапно, то ли от нависшей отовсюду темноты, то ли от ощущения, что их машина – мелкая песчинка в огромном заснеженном безлюдном лесу, мысли Владислава переключились на предмет, так сказать, болезненный и в некотором роде беспокоивший его чрезвычайно.
Особенно в последние дни…
Дело было в том, что его заместитель, Дмитрий Антонов, с недавнего времени гордо переименовавший себя в вице-президента холдинга «СамсоновЪ», стал вести себя не совсем адекватно. На официальном банкете в честь юбилея шефа, то есть его, Владислава, Димка вдруг отчебучил, иного слова и не подберешь, именно отчебучил такое… Вспоминать стыдно и противно даже…
Когда гости, устав поздравлять юбиляра, стали кучковаться и пить-есть совсем уж по-домашнему, забыв об этикете, произошло странное и пугающее событие.
Дмитрий Антонов при всем честном народе вдруг запрыгнул на один из банкетных столов и с диким, каким-то животным криком, стал ногами и руками распихивать посуду со скатерти и дико хохотать.
Со стола на пол с хрустальным звоном полетели бокалы, рюмки и дорогой фарфор. Секунд через тридцать в воцарившейся звенящей тишине Антонов упал на четвереньки и зарычал. Несколько дамочек взвизгнули. Кому-то стало плохо. Рядом стоящий мужчина было рассмеялся, но смех застрял в горле у весельчака, когда Дмитрий, не переставая дико и злобно рычать, стал кататься по столу, при этом пачкая кровью белоснежную скатерть, потому что успел сильно порезаться осколком разбитой тарелки.
Валерий Титов, начальник охраны Владислава, первым из всех окружающих пришедший в себя от увиденного, дал сигнал стоящим в недоумении у дверей секьюрити. И дюжие парни в черных костюмах с «бабочками» на шее гурьбой налетели на совершенно уже невменяемого Димку, у которого глаза закатились куда-то вверх и были видны одни белки, а изо рта шла пена.
