Неонилла Самухина - Операция «КЛОНдайк»

– Вы – хирург? – спросил капитан, внимательно глядя на Есению.

– Да, – после секундной паузы ответила она. – И я бы хотела вас спросить: если я соберусь делать операцию, не могли бы вы остановить яхту?

– Остановить можно, но качку отменить я не сумею, мы в море, сами понимаете, – капитан указал на иллюминатор, через который доносился шипящий звук рассекаемых яхтой волн.

– Понимаю. Но я должна попробовать.

По пути в медицинский отсек Леонид с досадой поинтересовался у Есении:

– Слушай, ну чего ты так всполошилась? На что он тебе сдался этот Филипп? Или, может, ты заинтересовалась его предложениями… – и он с замиранием сердца добавил: – …не только рабочего характера…

– Не говори глупости! – сердито оборвала его Есения. – Я – врач, и не могу бездействовать, когда человек погибает.

– Ты забыла, наверное, что этот человек – враг! – напомнил ей Леонид, останавливаясь.

– Сейчас это не важно, – покачала головой Есения, увлекая его за собой. – Я должна сделать все, что в моих силах. По крайней мере, это сыграет нам на пользу, если нам не удастся отвертеться от людей Филиппа, ведь они знают, что я способна была что-то предпринять в этой ситуации, и насторожатся моим бездействием.

– Возможно, ты и права! – нехотя согласился с ее аргументом Леонид, а про себя подумал, что нужно постараться что-нибудь придумать, чтобы уйти от ждущих их в Гонконге сотрудников ЦРУ или кто там еще стоит за Кондратюком.

Леонида уже почти сморил сон в кресле, где он сидел, безуспешно пытаясь предугадать ход дальнейших событий, когда после четырехчасовой операции, полумертвая от усталости, вернулась Есения.

– Ну как? – поднялся ей навстречу Леонид.

– Жить будет, – коротко ответила она, падая на постель прямо в одежде.

Через несколько мгновений она уже спала. Зыбкий свет бра высветил черные круги, залегшие у нее под глазами. Леонид, стараясь не разбудить ее, начал осторожно снимать с нее одежду. Полюбовавшись на представшее перед ним стройное тело в белом бюстгальтере и узеньких кружевных белых трусиках, он накрыл Есению одеялом и, улегшись рядом, выключил свет.

«Что же-то нас ждет завтра? – думал он, закрыв глаза. – Может, попросить капитана связать нас с берегом? Сергей уже должен был прилететь и ждать нашего звонка в отеле. Попробую утром поговорить с капитаном».

Однако утро они проспали, более того, они проспали и прилет медицинского вертолета. Капитан не стал будить их, зная, что Есения полночи провела за операционным столом. Он сам объяснил обстановку, а корабельный врач изложил медицинскую сторону травмы и объем оказанной пациенту помощи. Врачи, прилетевшие за Кондратюком, отметили высокий уровень проведенной операции, и увезли с собой пока еще не пришедшего в сознание пациента.

Солнце было в зените, когда Леонид проснулся от легкого стука в дверь. Накинув халат, он пошел открывать.

За дверью стоял стюард с подносом, уставленным тарелочками и кофейными принадлежностями.

– Господин капитан приказал принести вам завтрак в каюту, – объяснил он, указывая взглядом на поднос, источающий аромат свежих булочек и кофе. – А также просил передать, что мы прибудем в Гонконг немного раньше, чем планировали – через два часа, поскольку всю ночь дул попутный ветер.

– Передайте ему нашу благодарность! – сказал Леонид, забирая у стюарда поднос и даже не дав тому переступить порога каюты.

Внеся поднос в спальню и поставив его на постель, Леонид посмотрел на Есению, которая еще спала, свернувшись калачиком на своей половине кровати.

– Любимая… – тронул он ее за плечо. – Просыпайся, труба зовет! – и, взяв одну из булочек, еще горячую и потрясающе пахнущую ванилью, он поднес ее к носу Есении.

Реакция была мгновенной: крылья носа у Есении затрепетали, и она, не открывая глаз, потянулась к булочке, вдыхая ее аромат. Леонид, посмеиваясь, чуть отвел руку, заставляя Есению тянуться все дальше, пока она, наконец, не села на постели.

– Есения, просыпайся, дорогая, нужно собираться. Капитан передал, что мы скоро прибываем.

Подвинув к Есении поднос, Леонид отправился в душ.

Когда он, вымытый и тщательно выбритый, вышел из душевой через двадцать минут, то удивился, что в их с Есенией спальне находился стюард. Есения в халате сидела в гостиной, допивая кофе, а стюард укладывал вещи из шкафа в два больших чемодана, непонятно откуда взявшихся.

Увидев удивленный взгляд Леонида, стюард пояснил:

– Господин капитан приказал помочь собрать ваши вещи.

«Но они не наши», – хотел возразить Леонид, но сдержался: зачем возбуждать лишнее подозрение, ведь эти вещи, как сказал Кондратюк, покупались именно для них и будет странно, если они от них откажутся.

– Я уже сказал мисс, – продолжил стюард, – что господин капитан просил вас подняться на палубу, как только вы будете готовы. Он хочет, чтобы вы смогли увидеть Гонконг со стороны моря, на подходе к нему.

– Спасибо, а вы не знаете, где именно мы причалим?

– Знаю, – с готовностью ответил стюард и назвал совершенно невоспринимаемое европейским слухом название.

– А вы не могли бы мне это написать английскими буквами? – попросил его Леонид.

– К сожалению, я не умею писать по-английски, – покачав головой, ответил стюард.

– Но вы ведь вполне бегло говорите по-английски, – удивился Леонид.

– Да, – согласился с ним стюард, – но писать не умею. Попросите господина капитана, он вам все скажет.

«Ишь ты, похоже, парень чего-то боится! – подумал Леонид, наливая себе кофе из чайника-термоса. – Видимо, не хочет, чтобы потом, если что, у нас обнаружили записи, сделанные его рукой. Либо просто субординацию соблюдает…»

Есения отправилась в душ, а Леонид, спешно позавтракав и дождавшись, когда стюард закончит собирать их вещи и уйдет, оделся, чтобы идти к капитану.

Он нашел его в рубке.

– Проснулись? – поприветствовал его с улыбкой капитан, но глаза его при этом остались серьезными. – Мы скоро прибудем, смотрите.

Леонид бросил взгляд за борт – прямо по курсу он увидел картинку, которую не раз видел по телевизору, когда речь заходила о Гонконге и предстоящем окончании срока его аренды англичанами, после чего остров должен был перейти обратно к Китаю. Перед ним расстилался типично западный урбанизированный пейзаж – за соломинками матч пришвартованных яхт высились стеклянные фасады многоэтажных высотных зданий. Даже издалека были видны огромные рекламные щиты. Леонид с грустью подумал, что как только эта красота перейдет коммунистическому Китаю, она поблекнет, все постепенно разрушится и превратится в унылый и грязный мир. Почему там, где к власти пришел капитал, страны расцветали, например, в Южной Корее, а там, где правили коммунисты, царила серость, бытовая неустроенность, а то и нищета? Возьмем ту же Северную Корею или Вьетнам…