Никита Ветров - Без тормозов

— Халтурка подворачивается. К нам нагрянула одна поп-звезда импортная, имени не буду называть — слишком громкое. Платиновые диски, бешеные гонорары и все прочее, ты понимаешь. Короче, пару клипов отснять у нас думают. Ищут раритетную технику, в частности, «Zuendapp» фашистский им очень приглянулся. А он как раз у тебя задействован, смекаешь?

— Н-да… а что платят?

— Деньги, наверное! Или ты предпочитаешь что-то еще? — рассмеялся Рылонин. — Нет? Правильно. Кэш, безо всякой банковской дребедени. Кстати, условия идеальные, мотоцикл им в комплекте с водителем-«фашистом» требуется, а этого у тебя, по-моему, тоже хватает. И всего на два дня, а развести можно на сказочный гонорар.

— Заманчиво…

— Ты только не тяни с размышлениями. Могут перехватить клиента. Короче, так: если надумаешь — твой ассистент в курсе, на кого выйти и с кем все вопросы порешать. Если не дожидаться транспорта из спецгара, а гнать мотоцикл своим ходом, можно как раз пару дней для «левых» съемок выгадать. Для хорошего человека я могу сделать вид, что ничего этого не было.

— Понятно. Я подумаю.

— Как знаешь. Но смотри, все под твою ответственность. Если что случится, я был не в курсе.

— Естественно. Какой разговор!

— Тогда у меня все. Время — деньги. Счастливо!

— Пока! — едва успел сказать Зымарин. Короткие гудки сменили далекий голос московского чиновника.

Эльвира выждала довольно длительную паузу, наблюдая, как морщит лоб в муках размышлений режиссер, а потом осторожно поинтересовалась:

— Плохие новости?

— А? Что? — встрепенулся Зымарин. — Нет. Все нормально. Просто надо принимать решение…

Все плотские желания у режиссера как-то улетучились сами собой.

Глава 12

— …и тут она разворачивается и со всего маху лупит его зонтиком по морде! — Все слушали Тиму, затаив дыхание. За свою операторскую карьеру он повидал всякого, а рассказать это мог так, что слушатели надрывали животы от хохота. — У того кровь, сопли — прямо по носу ведь попала! Мужик в истерике — ему дальше сниматься, все вокруг в панике — бинты, лед, «доктора, доктора!» Один режиссер в полном восторге. Оказывается, это он все подстроил: приказал рабочему, который сидел в декорациях, ущипнуть героиню за задницу. Ему настоящие чувства подавай!

Громов, отсмеявшись вместе со всеми, потянулся и задал оператору давно мучивший его вопрос:

— Я все-таки не пойму одной вещи: как с «мертвыми душами» трюк проворачивается? Ведь массовку потом в кадре по головам пересчитать можно, с ведомостью сравнить, и все выяснится!

Тимур громко захохотал:

— Ты, Витя, действительно недавно в нашем деле! Даже раньше, когда сразу на пленку снимали, и то как-то ухитрялись изворачиваться. А теперь все на цифру гоним. Видеоинженер массовку из двадцати человек на компьютере в целую сотню безо всяких проблем «клонирует», и не подкопаешься!

— Монтаж? — переспросил Виктор.

— Можно и так сказать. Думаешь, в американских блокбастерах реально снимается по десять тысяч статистов? Да их не больше сотни. Мы тоже стараемся не отставать. Вообще на компе можно нарисовать что угодно. Но у нас больше ценится все натуральное.

Артсман уселся поудобнее, приготовившись к новому повествованию.

— Хотите хохму? — осведомился он и, поскольку протестующих не нашлось, продолжил: — Это уже у нас, здесь было! Помните эпизод, когда фашистские каратели деревню сжигают? Мы тогда еще десяток избушек спалили?

— Десять? — переспросил кто-то. — Мы же из поселка всего пять домов притащили! На большее денег не хватило, я точно помню. Опять клонировали?

— Тебя что, на площадке не было? — одернул его кто-то. — Горели все десять!

— Точно, — Тима хитро улыбался. — Там все было просто: избушки делили пополам, получалось два строения из двух наружных стен каждое. Потом солярка, факелы — и все готово. Деньги, естественно, списали как за десяток новеньких коттеджей. Вот и все чудеса. Но я не об этом рассказать хотел. Так вот, слушайте дальше! Сцена трагическая, по сценарию в огне гибнет население целого хутора. Избы горят, все в дыму! Жуть! Я когда снимал, сам чуть не плакал! Настолько получалось натурально!

Артсман перевел дух и промочил горло минеральной водой. Народ терпеливо ждал продолжения.

— Смотрим с режиссером, что получилось: батюшки-светы, да половину материала выкидывать можно смело!

— Что, ему свет не понравился?

— Нет. Ракурс — супер, все идеально. Только оказалось, что в то самое время, когда «фашисты» измываются над оккупированным населением, на заднем плане горящей деревеньки свободная часть группы жрет шашлыки и хлещет водку.

— Да не может быть? Мы что, попали в кадр? Е-мое, и как же теперь? — не на шутку встревожилась большая часть отдыхавших киношников. — Зымарин же нас живьем закопает!

— Да, да, — подлил масла в огонь оператор. — Дым оказался не таким плотным, и камера все запечатлела. Можно даже радостные физиономии некоторых различить, не будем показывать пальцем, кого именно.

— Вот это номер. — Художник по костюмам, дородная женщина с крашеной шевелюрой, возмущенно привстала. — А раньше сказать нельзя было? Мы ж не знали ничего!

— Расслабься, Зинаида! — загоготал Артсман. — Если вы до сих пор живы — значит, бояться нечего. Все улеглось. Не без моей помощи, разумеется, так что с вас бутылка. Мы с инженером посидели, помозговали, решили добавить побольше дыма, ретуши, чтобы вашу пьянку скрыть от глаз общественности. И, как видите, все прокатило в лучшем виде!

— Я б второй раз строить бутафорский хутор не согласился, — заявил Чуклин, постановщик трюков. — Мои ребята и так ухайдакались эти бревна таскать!

Артсман со снисходительной улыбкой потрепал его по плечу:

— А второго раза и не получилось бы. Бюджет на нуле.

— Что-то я не пойму, — загудел художник Коля. — Мы из кожи вон лезем, экономим буквально на всем. Мне приходится декорации из воздуха лепить, а денег в картине нет. А еще совместный проект называется! Что-то немцы не больно разгоняются нам средства выделять на съемку.

— И правда, что творится вообще? — поддержали его остальные.

Артсман, как особа, приближенная ко двору, многозначительно улыбался, всем своим видом показывая, что многое способен пояснить. Рядовые киношники стали раскручивать его на рассказ, чему он не особенно сопротивлялся.

— Ладно, ладно, черти. Мертвого уговорите. Намекну, что к чему, только, чур, меня не выдавать. Я вообще рта не раскрывал, если что…