Дороти Иден - В ожидании Виллы

— Джорджия…

— У меня такая слабость, что я не могу разговаривать.

— Но ты могла встать и ответить по телефону,? Или тебе все приснилось? При температуре такое бывает.

— Правда, у меня были кошмары.

— Значит, Вилла не звонила?

Глаза Джорджии блестели от жара.

— Про лосей выдумал Александр. Вилла сказала только про дождь.

Грейс посмотрела в окно. По стеклу дождь стекал ручьями. Серые тучи спускались все ниже. Пора было закрывать штор и включать свет.

Сама она ни на мог не поверила детям, но решила рассказать Питеру и Кэт, когда те вернуться.

— С какой стати мне её спасать! — воскликнул Питер, выслушав Грейс. — Откуда у них такое буйное воображение? И нечего поднимать панику, ребенок просто бредит.

— Может быть, кто-то и звонил, — разумно рассудила Грейс. — Не обязательно Вилла.

Поднимавшаяся по лестнице Кэт обернулась.

— Она может ещё раз позвонить?

Питер предпочел сделать вид, что не слышит.

— Дети наслушались сказок, и все. А я должен спасать Виллу неизвестно от чего!

Голос его все ещё звучал в ушах Грейс, когда она вернулась домой. Грейс постучала в потолок, приглашая Польсона спуститься, и рассказала все.

— Меня тревожит упоминание о дожде. Помните, Вилла писала в дневнике, что стук дождя по крыше сводит её с ума? Дети этого не знали, верно? НО Джорджия говорила именно про стук дождя.

— Да, потому что все время идет дождь, и она его слышит. Дети всегда говорят первое, что приходит им в голову.

Грейс прислушалась. Даже в городе этот звук наводил тоску, а в лесу, в заброшенном доме под железной крышей это просто невыносимо.

— Не могу избавиться от предчувствия, что Вилла прячется где-то в лесу. Или её прячут…

Польсон расхохотался.

— С телефоном?

— Не смейтесь, я думаю, пора уже сообщить про исчезновение Виллы. Пойти в полицию или хотя бы в посольство.

Польсон перестал смеяться.

— Пока что нет. Даже достаточно сентиментальная шведская полиция не воспримет всерьез бегство невесты. А ваш посол и так может знать все, что хочет.

— Что вы имеете в виду, говоря «пока»?

— Во всяком случае, до вечеринки. Что-то может проясниться. Как насчет выпить шнапса? Так говорила Вилла, она ведь не всегда говорила только о дожде.

Польсон не стал драматизировать ситуацию и ему удалось несколько унять её страхи.

— Жаль, конечно, что вы не появились у Синклеров чуть раньше, чтобы поговорить самой. Это вполне могла быть Вилла, попавшая в переплет с паспортом и документами для бракосочетания. Кто, как не Питер Синклер, мог помочь в таких делах?

— Тогда Вилла может позвонить снова? — Грейс вспомнила, что не сказала Польсону про утреннюю встречу с капитаном Моргенсоном, о котором Вилла написала в дневнике:"У него очень проницательный взгляд, словно он пытается влезть в твои мысли».

Ей стало как-то не по себе.

— Польсон, не уходите. Послушайте, какой ужасный ветер.

Польсон внимательно посмотрел на нее.

— Я сам собирался пригласить вас поужинать. Вы у меня ещё ни разу не были. Посмотрите мои картины. И наконец-то мы поговорим о чем-то кроме Виллы. Только прошу, не будьте вы такой застенчивой. Берите пример с Виллы. Она бы сказала: «-Так требует время».

— Вы сами сказали, что больше про Виллу не будем.

— Да, простите.

— Но если она звонила, значит, она жива! — вдруг спохватилась Грейс, сама не понимая, что заставило её это сказать.

Ну разумеется жива, несмотря на все свое безрассудство. Она всегда слишком любила жизнь, чтобы умереть.

Наверху было неприбрано, но уютно: низкий потолок, изразцовая печь, всюду рисунки, книги. Там же стояла старомодная качалка, мольберт с незаконченным портретом белобрысого мальчугана, лежал большой выцветший шерстяной ковер.

Польсон наблюдал за Грейс.

— Вас не смущает беспорядок?

— Да что вы! Это ваш сын?

— Да.

— Я видела вас с ним в воскресенье. И даже помахала вам рукой, а вы и не заметили.

— Наверное, мы заговорились.

— Вы с ним дружны?

— Конечно.

— Но не настолько, чтобы жить с его матерью?

— Нет.

Прежде чем она задала следующий вопрос, Польсон сказал:

— Вы изумительная женщина, Грейс, мне хорошо с вами, но этого лучше не касаться. Вам понравится моя качалка. Давайте выпьем, и я займусь ужином.

Уже из кухни он спросил:

— Вас не тревожит ветер? Здесь он ревет сильнее, чем у вас.

В самом деле, ветер выл, словно стая волков, но Грейс все равно ощущала покой, словно маленькая девочка купаясь в лучах любви большого Польсона. Но тогда малыш на портрете станет её врагом.

Но нет, ребенок никогда не может быть врагом.

— Нет, совершенно не тревожит, — ответила она.

9

Первыми пришли двое, которых Грейс никогда не видела: барон ван Стерн и Ульрика Бейк. Баронесса доктором явились следом, и Стэн воскликнул:

— Барон свои «мерседесом» всю дорогу подталкивал наш «вольво».

Эбба довольно хмыкнула.

— Мы играли с ним, как кошка с мышкой. Грейс, дорогая, как хорошо, что вы нас пригласили. Вы ещё не знакомы с моим мужем? Якоб, это мисс Грейс Эшертон. Английские имена очаровательны, гораздо симпатичней шведских.

Барон слегка поклонился. Рядом с рослой молодой женой он казался маленьким и старым. Седые волосы, кроткие глаза, мягкая улыбка — короче, не из тех, кто мог бы произвести впечатление на Виллу. Ее привлекали только яркие мужчины. Пожалуй ей могли б понравиться только титул или деньги.

Наверняка и Эббу привлекли только они. Свен Бейк с его меланхолическим видом составил бы ей более подходящую пару. А неуклюжая и неулыбчивая Ульрика вполне подошла бы барону.

Грейс усмехнулась: она уже поменяла партнеров, а шведы и сами могли бы догадаться.

— Как вам Стокгольм? — спросил Свен Бейк, глядя на неё темными беспокойными глазами.

При первой встрече на приеме она не заметила этой нервозности. Он не любит вечеринок? Или его смущает сестра? Та стояла рядом в черном шерстяном платье, и тоже нервничала, понимая, что явно проигрывает в элегантности Эббе в изысканном длинном серебристом наряде, переливающемся в свете свечей. Ее большие светлые глаза сверкали тем же холодным светом.

Чтобы создать и праздничную, и в то же время интимную обстановку, Польсон зажег не меньше дюжины свечей. Такой свет обычно любят женщины, от него теплее в комнате. На вечеринках Вилла всегда зажигала свечи.

В мерцающем свете на лицах трудно было разглядеть их истинное выражение.

Капитан Аксель Моргенсон, встретив Эббу, уставился на неё долгим напряженным взглядом. Питер Синклер приветствовал Свена Бейка, как старого друга, а тот его представил Ульрике. Польсон всячески обхаживал Кэт Синклер, а Уинфред Райт беспечно болтала с бароном фон Стерном, хотя не было смысла тратить на него силы. Тетушки Акселя восседали на диване, улыбались, любезно кивали, будто слышали, о чем идет речь, а Найджел и Джойс Томпсоны переходили от одной кучки гостей к другой.