Кэтлин Крамер - Дочь дьявола

 Стоило только один раз увидеть знаменитого пирата, чтобы понять, что всеми этими людьми движет вовсе не преданность, а страх, страх перед «дьяволом», чья душа была так же черна, как и его волосы; страх перед злодеем, который с наслаждением сражается, грабит и убивает. Черная Борода, как никто другой, любил смаковать свои темные дела. Возможно, он — безумец, но уж лучше не становиться ему на пути. Тем удивительнее, что при всей своей необузданности и сумасбродстве, жестокости и кровожадности, Черная Борода, кажется, просто обожал дочь.

 — Его дочь… — задумчиво произнес Джеред, наблюдая, как Квинн спускается по канату. — Ахиллесова пята Черной Бороды.

 — Она действительно влюблена в тебя, кап, — напомнил Эпплгейт. — Даже сейчас Квинн Тийч смотрит на тебя.

 — Влюблена, — повторил Джеред.

 На этот раз он твердо выдержал взгляд девушки и даже выдавил на губах подобие улыбки. С этой минуты Джеред знал, что ему делать дальше.

ГЛАВА 8

 Казалось, корабль покачивается на волнах в такт мелодии, которую исполнял на гитаре Пиквит. Скрип мачт и всплески волн вполне заменяли ударные инструменты. Первому помощнику подпевал нестройный хор голосов, чей разнообразный акцент придавал неповторимое звучание одной из пиратских песенок. Среди морских разбойников были выходцы из самых разных стран: Испании, Англии, Голландии…

 Квинн стояла на своем любимом месте и, облокотившись на поручень, постукивала ногой в такт незатейливой мелодии.

 «Я оставил жену, потому что жизнь моряка

 Вечно связана с морем.

 Я отбросил прочь свою гордость.

 Чтобы плыть по волнам.

 Ведь жизнь в океане — это как раз для меня.

 Так подними якоря и наполни свой кубок,

 Будем пить, пока не утонем…»

 «Боже, какая великолепная сегодня луна», — подумала Квинн.

 Огромная, вся облитая серебром, она висела в небе, словно гигантский шар. А ночной воздух так свеж и прохладен… Не удивительно, что все вокруг кажется таким прекрасным.

 Квинн покачала головой, признаваясь себе, что луна, небо, звезды и морской ветер не имеют никакого отношения к ее приподнятому настроению. Все дело в Джереде Камероне. Последнее время этот человек проявляет к ней больше уважения; он стал не так груб и высокомерен; исчезла открытая ненависть в его взгляде. Казалось, между ними установилось хрупкое перемирие. Подумать только, Джеред даже пару раз улыбнулся ей…

 — Добрый вечер.

 Квинн быстро повернулась, сразу узнав голос, и тут же оказалась лицом к лицу с тем, о ком только что думала.

 — Привет, — ответила она.

 Раньше Квинн потянулась бы к пистолету, но сегодня в этом не было никакой необходимости. Нужно быть полным идиотом, чтобы попытаться что-либо сделать ей на глазах у всех пиратов. Кстати, не связана ли столь внезапно возникшая сердечность капитана Камерона с желанием заманить ее в ловушку? Хотелось бы верить, что нет. Вероятно, он тоже понял, что пришло время залечивать душевные раны.

 — Я вижу, тебе не спится, — мягко проговорила Квинн.

 — Я не хочу спать. Меня всегда восхищают подобные ночи, когда с небес струится волшебный свет, — Джеред старался говорить с волнующей хрипотцой в голосе, и у него это прекрасно получалось.

 Девушка глубоко вздохнула и прошептала:

 — Да, прекрасная ночь.

 — И все же она может быть очень тоскливой, когда человек совершенно одинок.

 Джеред буквально впился в нее загадочным взглядом.

 Квинн насторожилась.

 — Я не одинока, — она кивнула в сторону своей команды, которая собралась в кружок вокруг Пиквита и громко хлопала в ладоши.

 — Да, понимаю, но в сердце… — мягко возразил Джеред, играя на чувствах молодой девушки.

 — Нет…

 Квинн торопливо опустила глаза, чтобы он ни о чем не догадался: она, действительно, испытывала муки одиночества. Пытаясь скрыть свое замешательство, девушка резко сказала:

 — У капитана корабля нет времени, чтобы постоянно с кем-то общаться. Тебе это должно быть известно лучше других, Джеред Камерон.

 Джеред с трудом сдержался, не дав выход своему гневу. Да, он был капитаном, пока она не вторглась в его жизнь. Теперь в его обязанности входило драить палубу и работать на камбузе.

 Сдвинув брови, Джеред торопливо проговорил:

 — Я не хотел тебя обидеть, капитан.

 — Значит, я и не обиделась, — ответила Квинн.

 Прислонившись к поручням, она пристально смотрела на него, пытаясь понять, что он затевает. Ведь совсем недавно Джеред открыто проявлял к ней свою ненависть. Почему же сейчас он ведет себя так, словно неравнодушен к ней? Она вслух задала этот вопрос.

 О, маленькая ведьмочка, оказывается, не так проста, как он надеялся, подумал Джеред.

 — Возможно потому, что я больше не считаю тебя виноватой в том, что произошло, — Джеред даже заскрипел зубами от такой лжи; похоже, ему придется потрудиться, чтобы заставить ее в это поверить. — И потому, что я хотел бы с кем-нибудь разделить столь прекрасный вечер, — он уверенно взял Квинн за руку. — Например, с тобой.

 Это прикосновение потрясло девушку. Раньше она сама всячески добивалась Джереда, но никогда не думала, что они могут поменяться ролями.

 Их пальцы сплелись, и на какое-то время воцарилось молчание. Квинн думала о том, как ей хорошо рядом с ним, какие у него сильные руки. Она не хотела уходить от Джереда, каковы бы ни были его намерения.

 Джеред придвинулся ближе и посмотрел ей прямо в глаза. Они были очень необычные: миндалевидной формы, серые с зелеными крапинками и совершенно не выдавали распутный характер своей хозяйки. Он не заметил в них даже намека на склонность ко лжи и вероломству. Не зная Квинн, можно вполне принять ее за невинную очаровательную девушку. Эта мысль рассмешила Джереда.

 — Тебе что-то кажется забавным? — вопросительно выгнула бровь Квинн.

 — Просто я подумал о том, что жизнь полна сюрпризов, — нашелся он. — Несколько дней назад мне и в голову не могло прийти, что мы будем вот так стоять рядом и держаться за руки. Теперь я понимаю, что ты — совершенно необыкновенная девушка.

 Квинн находилась в плену его карих глаз и чувствовала, что еще немного и она вообще перестанет что-либо соображать. Ей хотелось верить, что Джеред говорит искренне, но по своему горькому опыту Квинн знала, что мужчины часто прибегают ко лжи для достижения поставленной цели.

 — Я такая же, как все. Пожалуй, единственное различие заключается в том, что я совершенно свободна и не принадлежу ни одному мужчине.