Светлана Бестужева-Лада - Фламенко по-турецки

— Исмаил-бей, я очень признательна вам за участие. Не знаю, что именно, но вокруг меня происходит какая-то странная возня. Например, в первое же утро мне подсунули вот это.

Я достала из сумки письмо и перевела его содержание.

— Вы кому-нибудь об этом рассказывали? — спросил Исмаил-бей.

— Да, Алексею. Но он только плечами пожал и совершено ничего не понял. Возможно, это просто какое-то недоразумение. Не вижу смысла в моем запугивании, хоть убейте.

— Просто так никогда никому не угрожают.

— Согласна. Вот если бы это письмо пришло после того, когда я получила посылку, то была бы какая-то логика…

— Какую посылку?

Я предъявила и посылку тоже.

— Кажется, я понял, что искали в квартире, — медленно произнес Исмаил-бей. — Вы поступили или очень разумно, взяв ее с собой, или… крайне опрометчиво. Еще не знаю. Но что-то более или менее проясняется. Вы хотя бы имеете представление о том, что в этой коробке?

— Ни малейшего, — довольно легкомысленно ответила я. — Представляю только, что мною пытаются манипулировать, причем довольно бесцеремонно. Не уверена, что мне это нравится.

— Знаете, мне это тоже не нравится. Утром я получил предварительный отчет из полиции.

— Вы? — вытаращила я глаза.

— Именно я, — не без удовольствия подтвердил Исмаил-бей. — Я знаю все, что происходит в этом городе. Во всяком случае, надеюсь, что все. Именно поэтому я так близко к сердцу принял вашу историю. Давайте потратим еще полчаса, а потом — с чистой совестью на яхту.

У меня такое предложение никаких возражений не вызвало. В кои веки кто-то взялся решать мои проблемы за меня.

Исмаил-бей коротко переговорил с кем-то по мобильному телефону, потом встал и нажал какую-то неприметную кнопку возле двери.

— Сейчас принесут свежий кофе, — объявил он. — А тем временем приедет один человек, мы отдадим ему на временное хранение ваши сомнительные сокровища, и до вечера вы выкинете все мрачные мысли из вашей прелестной головки.

Мы выпили еще по чашке кофе, покурили, и тут в дверях лифта возник человек. Если бы меня попросили потом описать его внешность, я бы, наверное, не смогла. Он был совершенно никакой, плоский, невыразительный, да еще в затемненных очках. Но именно ему Исмаил-бей отдал письмо и посылку и коротко что-то приказал. Человек поклонился, отвесил еще один полупоклон в мою сторону и исчез в лифте. Ну вот, мосты сожжены, пути отрезаны, теперь я ни в коем случае не смогу передать посылку, потому что у меня ее нет.

— Поехали, Виктория-ханум, — поднялся с кресла Исмаил-бей. — Вечером мы наверняка узнаем если не все, то многое. Надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной?

— Не откажусь, — без колебаний ответила я. — Храбрость — это не самое главное мое качество, а тут еще страшилки вокруг всякие происходят. Так что я очень благодарна…

— Пустяки, даже говорить не о чем. В путь, дорогая ханум. Обещаю, вас ждут совершенно незабываемые впечатления.

Я, собственно, и не сомневалась…

Возможно, это действительно называется яхтой, но такие «кораблики» я до сих пор видела опять же только в кино. Про Джеймса Бонда, например. Там было все, что только можно пожелать, и много чего сверх того. Роскошная гостиная, элегантно-строгий кабинет, две изысканно-прелестных спальни. На верхней палубе под тентом разместились низкий стол и низкие же диваны, кресла, пуфики и всевозможные коврики. Рубка представляла из себя гибрид кабины какого-нибудь космического аппарата и капитанского мостика приличного авианосца. Словом, занесло меня на яхту суперкласса, которых, как я потом узнала, во всем мире было считанное количество. Даже очень считанное.

— Если хотите, Виктория-ханум, то можете переодеться в купальник, — заявил Исмаил-бей, когда первоначальный осмотр яхты был закончен. — У меня тут запросто, без церемоний. Кстати, и я с вашего позволения переоденусь.

Молчаливый матрос в белоснежной робе отвел меня в одну из спален, где я не только напялила на себя лучший из имевшихся в моем распоряжении купальных костюмов, но и чуть-чуть подкрасила мордашку, чтобы быть совсем уж неотразимой.

На верхнюю палубу я выплыла павой, как учили в популярном когда-то художественном фильме: походка от бедра, раскованный шаг пантеры. Уж этого я умела: красиво ходить, не зря несколько лет в балетной школе промучилась. Балерины из меня не получилось по причине отсутствия таланта, но походку и осанку мне там наладили.

Меня уже ждал Исмаил-бей, тоже переодевшийся в демократически-простенькие шорты и такую же майку. Все, естественно, белое: других цветов он, по-видимому, не признавал. Воистину, у богатых свои причуды.

— Ланч у нас будет на островах, — сообщил он мне. — Часика через два. Там, кстати, и купание отличное. Вы любите плавать?

— Очень, — искренне сказала я. — Жаль только, что редко приходится.

— А с аквалангом поплавать хотите?

Я слегка струхнула. Акваланг — это уже почти техника, а с нею отношения у меня всегда были напряженными. Но, с другой стороны, я же не одна там буду, спасут, в случае чего. Откажусь — никогда в жизни себе этого не прощу.

— Хотела бы, — осторожно начала я, — но дело в том, что…

— Еще ни разу не пробовали? — закончил за меня Исмаил-бей.

Я кивнула.

— Это не сложнее, чем управлять автомашиной. Да и я все время буду рядом. А акул в этих местах не водится.

Про акул я как-то не думала, а вот сравнение он придумал явно неудачное. По части вождения автомобиля я была полной бездарью. Сколько ни пытались различные друзья и знакомые научить меня водить машину, все подобные попытки заканчивались оглушительным провалом. Не знаю, почему, но даже просто завести машину я была не в состоянии, а уж о том, чтобы сдвинуться с места и проехать хотя бы несколько метров по прямой, даже думать было нечего. В общем, не мое это.

— Я буду рядом, — повторил Исмаил-бей. — Поплаваете с аквалангом, потом это станет вашим любимым досугом.

Угу, обязательно. В Москве-реке. Или в собственной ванне.

— Вы замужем, Виктория-ханум? — вдруг нарушил молчание Исмаил-бей.

Я покачала головой.

— Уже давно нет. А вы женаты?

— Разумеется. Но моя старшая жена живет в Стамбуле, а младшая — на Кипре. Сюда я их не привожу никогда, тут я отдыхаю.

— А где еще две? — поинтересовалась я с невинным видом. — Правоверному мусульманину, по-моему, полагается четыре.

— Это предрассудки, — тоже с улыбкой отмахнулся Исмаил-бей. — В мире так много прекрасных женщин, невозможно жениться на всех.

Очень скрупулезно подмечено! Тем более что по их же исламским нормам число наложниц в принципе не ограничивается. Вот будет интересно, если Олег прилетит именно сегодня! Он ведь безумно ревнивый, мне это прекрасно известно. Хотя… он же сказал, что его приезд отменяется. Значит, я свободна и могу вести себя так, как бог на душу положит.