(Не) по любви - Вероника Карпенко
Кэтрин зажмурилась, готовясь к боли внизу живота. Как вдруг… Сильное тело его напряглось, и обмякло! Пару мгновений, пару бессмысленных стонов в попытках его разбудить. И жуткая мысль появилась, стирая все прежние страхи!
«Он умер», — рассеянно думала Кэтрин. Представляя себе, чем грозит ей подобный исход. Тюрьма — это вряд ли! Ведь её жизнь ничто по сравнению с жизнью такого, как он. Они просто убьют её и скормят собакам. Хорошо, если последовательность будет именно такой.
Но внезапно, опровергая гипотезу, прямо на ухо ей прозвучал жуткий храп. Облегчение было недолгим! Он расплющил её своим телом, и Кэтрин вдруг поняла, что не может дышать. Она скулила, пыхтела и ёрзала, пытаясь сбросить с себя разомлевшую тушу, под два метра ростом. Кое-как она все-таки выбралась! Собрала с пола то, что осталось от платья, и покинула спальню. Благодарная Богу за то, что «мертвецкий сон» оказался не просто метафорой. Преодолев путь назад в темноте, и истратив последние силы, она отыскала тот самый диван. Прилегла и закрыла глаза на секунду…
А когда их открыла, то увидела солнечный свет. Он пробивался сквозь форточку в крыше. И, достигая пола, оставлял геометрически правильный контур.
— Вы проснулись? — услышала Кэтрин и села. В глазах потемнело. И когда неприятная мгла рассосалась, её взору предстала женщина. Она улыбалась, вытирая о фартук большие ладони.
— Я гувернантка Мартина, — дружелюбно представилась незнакомка. — А вы миссис Кэтрин?
«Миссис», — тревожным эхом отозвалось в голове.
— А где мистер Торрес? — задорно спросила Мартина.
— А…, — начала, было, Кэт, но женщина только махнула рукой.
— Вы завтракать будете? А то кофе остынет! Вы любите яйца? — она принялась суетиться, расставляя тарелки. Как будто предвидя большое застолье. Хотя, кроме Кэтрин желающих не было.
Омлет оказался воздушным, как в детском саду! Приободрённая этим знакомством, Кэтрин съела две порции. Затем приняла душ и облачилась в любимый махровый халат. Благо, что весь её скарб стоял в коридоре. За пределами спальни! Дверь, в которую до сих пор оставалась закрыта.
Теперь, накормленная и отмытая от ночных приключений, она отдыхала, развалившись в уютном, плетёном кресле. В трубке звучала знакомая трескотня, а на небе, в этот день абсолютно безоблачном, жизнерадостно щурилось солнце. Кэтрин закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что всё не так уж и плохо! По крайней мере, у неё оставалась семья. И сестра, которая помнит о ней.
— Ты видела? Ваши фотки уже в интернете? — восторженно щебетала на том конце провода Лиз, — Тебе нужен аккаунт! Прикинь, сколько будет подписчиков!
— Я не хочу, — равнодушно ответила Кэтрин. Сама Лизи уже вовсю пожинала плоды её популярности.
— Кэтти, ты теперь знаменитость! К нам уже приходили из «Глянца», — поделилась сестрёнка, — Хотели взять интервью. Но я не дала им!
— Молодец! — похвалила Кэтрин. Её собственный телефон звонил непрерывно. И номер пришлось заменить.
— А вот мама…, — Лизи умолкла.
— Что? — встревожилась Кэт.
— Она всё им выложила! — вздохнула сестра.
У Кэтрин забилось сердце. Тетя Рози всегда отличалась болтливостью. И вот теперь, её любовь к сплетням могла раскрыть себя в полной мере.
— Что… всё?
— Ну, про тебя, — пояснила Элизабет, — Про твоих родителей! И то, как она их тебе заменила.
— Чудесно! — ответила Кэтрин, представляя себе, каких размахов достигла тетина щедрость в глазах любопытных журналистов.
— Кэтти, — Лиз погрустнела, — А ты же меня не забудешь?
— С ума сошла? — удивленно воскликнула Кэт, — Ты — единственный человек… которому я нужна.
Голос её надломился. Еще чуть-чуть, и она бы заплакала. Так безумно хотелось вернуться домой, в привычную тесноту её комнаты, с видом на стену соседнего дома.
— А как же твой муж? — язвительно бросила Лиз.
Кэт усмехнулась и взглянула через плечо на фигуру в окне.
— Он мне не муж, — сказала она, — И никогда им не станет.
Глава 3. Энтони
Он сидел с закрытыми глазами, пытаясь расслабиться. В комнате было тихо, монотонно гудел холодильник. «Не кабинет, а кротовья нора», — раздраженно подумал Энтони. Здесь, в подполье ночного клуба всегда было сумрачно. Он частенько вырубался на диване, а, проснувшись, долго не мог понять, день за окном, или ночь. Ориентиром служил стук в дверь. Вот и сейчас, он раздался в самый ответственный момент.
Энтони зарычал. Он раскрытой ладонью обхватил её кучерявый затылок. Насадил влажным ртом на свой член. Девушка дернулась и глухо застонала. Головка раздвинула горло, и член ушел внутрь почти целиком. Он замычал и откинулся на спину, продолжая держать её. Оргазм был так близко…
Стук повторился! И Энтони, стараясь не думать об этом, сосредоточился на процессе. Помогая двумя руками, он нанизывал голову девушки на свой агрегат. Не обращая внимания на протесты и скулёж в промежутках между погружениями. Она не успевала сглатывать слюну, и её рот напоминал мастурбатор. Такой же горячий и влажный! В очередной раз, войдя в него, Энтони задержался. Прижимая её лицо к своему паху, он ощутил, как поток спермы поднимается вверх по стволу и заполняет «орудие ебли».
Он издал триумфальный рык и убрал руки, позволяя Милане откашляться.
— Энтони! — всхлипнула девушка, — Я же могла задохнуться!
Её только что милое личико теперь представляло собой неудачный эскиз: на щеках чёрные полосы туши, а изо рта к его члену тянется ниточка вязкой слюны. Энтони равнодушно запаковал ослабевший конец обратно в джинсы. И вытащил из кармана смятую сотню.
— Ты сегодня превзошла себя, — он протянул её девушке. Та с притворной обидой поправляла одежду, пряча грудь в откровенное платье. Целиком она не вмещалась, и третья часть оставалась снаружи, образуя соблазнительную ложбинку.
Милана обтерла салфеткой губы и встала на ноги, упорно игнорируя намерение расплатиться. Она не брала денег из его рук. Но стоило им оказаться лежащими на столе, как все менялось. Этот раз не стал исключением! Оценив чаевые, Милана смягчилась:
— Тебя можно поздравить?
— С чем? — хмуро бросил Энтони.
— Ну как же! Весь клуб только об этом и говорит. Делают ставки, как долго продержится брак, — Милана по-девичьи рассмеялась. Она стёрла косметику, и сквозь демонический грим проступили её черты.
Тони достал папиросу, зачем-то подул в неё и сунул в рот.
— И какие
