Айрис Джоансен - От судьбы не убежать
Но Килмер очень надеялся, что на этот раз Донован ошибся.
Генуя, Италия
Изабель Керсофф жила на извилистой улочке в двух кварталах от порта. Приличный дом, подумал Марк Тонино, нажимая кнопку звонка. Чистый, недавно выкрашенный, со стильной красной дверью.
Никто не отозвался.
Он позвонил еще раз. Может быть, Хэнли дал ей денег и она уехала из этого домика, довольная сделкой.
Тишина.
Даже если хозяйки нет дома, совсем не факт, что там не окажется полезной информации. Женщина могла оставить документы, визитные карточки, номера телефонов.
Тонино достал отмычки, и с третьей попытки дверь открылась.
Войдя в гостиную, он включил фонарик. У стены маленький письменный стол. Тонино внимательно осмотрел его. Неоплаченные счета и рекламные проспекты круизов. Очевидно, у Керсоффа были большие планы и мало денег.
А его жена не обязательно держит ценную информацию в ящике письменного стола. По опыту Тонино хорошо знал: когда дело касается тайников, женщины проявляют большую изобретательность. Могут спрятать свои сокровища в холодильнике или в щели за карнизом.
Сначала спальня. Там больше мест, где…
Черт.
Он достал из кармана мобильник.
– Донован, это зачистка. Ее убили.
– Как именно?
– Связали, перерезали горло. – Тонино посветил фонариком в лицо женщины. – Порезы, много порезов на лице и верхней половине тела. Отвратительно. Хэнли потратил на нее много времени. Очевидно, она не хотела сотрудничать. Что мне делать?
– Уходи оттуда.
– Обыскать дом?
– Нет, они узнали то, что им было нужно, – иначе женщина была бы жива. Хэнли пришлось с ней повозиться. – Донован помолчал. – Давно она мертва?
– Я не судмедэксперт, но думаю, часов двенадцать – если предположить, что это дело рук Хэнли.
– Значит, Марво уже целый день знает то, что жена Керсоффа хотела ему продать. Плохо. Избавься от отпечатков пальцев и других следов своего пребывания и возвращайся сюда. Я должен связаться с Килмером.
Глава 7
– Двенадцать часов, – повторил Килмер. – Хотя это может быть и неважно. Если источник Керсоффа сидит в ЦРУ, то он не представляет интереса для Марво, потому что ни у кого из Лэнгли нет информации о Грейс.
– Если, – напомнил Донован.
– Они не в курсе. Грейс с ними порвала.
– Но у них есть связи с ФБР. А что помешает ФБР обратиться за информацией к местным копам?
– Ничего. – Да, теперь между ЦРУ и ФБР куда больше взаимопонимания. Конгресс прямо-таки чудесно подстегивает их сотрудничество, стоит только завести речь о сокращении бюджета. – Ладно, пусть Блокмен выясняет. Пока у него ничего нет, но прошло всего два дня.
Донован помолчал.
– Ты собираешься сообщить об этом Грейс?
– Зачем? Сделать мы пока ничего не можем, а она только еще больше встревожится.
– Грейс не понравится, что ее держат в неведении, когда дело касается ее и ребенка.
– Грейс в любом случае не нравится все, что происходит. Вот почему я так привередлив и жду, пока ты принесешь мне кусок, который можно укусить.
– Смотри, как бы Грейс сама тебя не укусила. Позвоню, если будут новости. – Он отключился.
Донован прав. Грейс не понравится, что от нее что-то скрывают – даже в целях безопасности. Ладно, черт с ним. Ему пришлось держаться в тени и позволить Грейс одной нести это тяжкое бремя. Теперь он не намерен сидеть сложа руки. Он сделает все…
Музыка.
Радио? Нет, осторожные, пробные аккорды. Синтезатор.
Килмер взглянул на часы. Час сорок ночи. Музыка доносилась с крыльца перед домом. Килмер прошел через гостиную и выглянул наружу через затянутую москитной сеткой дверь.
На крыльце перед синтезатором сидела Фрэнки. На ней был белый фланелевый халат и пушистые розовые тапочки. Она склонилась над инструментом, и лицо ее выглядело сосредоточенным. Рядом лежал тонкий фонарик, но Фрэнки его не включила.
Вероятно, она почувствовала его присутствие и резко подняла голову.
– Мама?
– Нет. – Килмер открыл дверь и вышел на крыльцо. – Ты знаешь, который час, Фрэнки?
– Попалась, – вздохнула девочка. – Но хотя бы не мама. Я не хотела ее будить. Она устает, когда объезжает лошадей.
– А до утра ты не могла подождать?
Фрэнки покачала головой.
– Музыка не всегда смолкает из-за того, что уже темно и пора спать. А эта музыка Чарли. Я не хочу ее упустить.
– Понимаю. – Вот тебе и обыкновенный ребенок. Как бы не так. – Но я в некотором затруднении. Не думаю, что маме понравится, если она узнает, что ты сидишь одна в такой поздний час. К тому же на улице очень холодно. Как бы она поступила, обнаружив тебя здесь? Отправила бы в постель?
– Нет, не отправила бы. Поэтому я и дождалась, пока мама заснет, и только тогда сбежала. – Фрэнки скорчила рожицу. – Она бы осталась и ждала, пока я вернусь. Она знает о музыке. – Девочка нахмурилась. – Ты ей расскажешь?
– Нет. – Килмер улыбнулся. – Может, я и не разбираюсь ни в музыке, ни в брыкающихся мустангах, но очень хорошо умею охранять. Давай я посижу тут, в гостиной, пока ты не закончишь?
Фрэнки просияла.
– А ты спать не хочешь?
Он покачал головой.
– Все равно я ложусь поздно. Мне будет приятно посидеть, расслабиться и послушать, как ты играешь.
Фрэнки посмотрела на него с сомнением.
– Правда?
– Клянусь, – серьезно подтвердил он.
– Ладно. – Девочка снова склонилась над клавишами. – Спасибо, Джейк…
– Не за что. – Он вернулся в дом, сдернул с дивана теплый плед и укутал Фрэнки. – Ты должна накрыться, чтобы наш уговор остался в силе. Это не Алабама, здесь даже в августе по ночам прохладно.
– Ага, я заметила. – Фрэнки позволила ему завернуть себя в плед, но глаз от клавиш не оторвала. – Смешно…
Килмер стоял рядом и смотрел на нее. Фрэнки была так поглощена музыкой, что, похоже, совсем забыла о нем. Вьющиеся волосы и просторный халат делали ее похожей на девочку из кинофильмов с Ширли Темпл[6]. От ресниц на нежные щечки падали тени, и Килмер не мог видеть ее глаз, которые – по утверждению Роберта – были такой же формы, как у него.
Интересно, похожа ли на него Фрэнки хотя бы чуть-чуть?
А что, если похожа?
Ему… это нравилось.
Кретин. Килмер повернулся и открыл затянутую сеткой дверь. Через несколько секунд он уже сидел в глубоком кресле у открытой двери. Расслабился и закрыл глаза.
Слушал, как Фрэнки сочиняет музыку.
Пара неслась через поле прямо на нее. В лунном свете их белые бока отливали серебром. Глаза горели дикой яростью.
Они хотят ее убить.
Не шевелись, приказала себе Грейс. Если она повернется и бросится бежать, они догонят ее и затопчут. Грейс видела, как лошади затоптали конюха в то утро, когда тот запаниковал и пустился бежать.
Я знаю, вы должны это сделать.
Я знаю, вам страшно.
Не бойтесь меня.
Не бойтесь.
Не бойтесь.
Лошади были уже так близко, что Грейс чувствовала их запах.
Не двигайся, приказала она себе.
Сердце у нее билось так сильно, что она почувствовала боль.
Грейс осторожно подняла руки, следя за тем, чтобы не выставлять их перед собой – это может быть воспринято как угрожающий жест.
Не бойтесь.
Лошади неслись к ней. Ей хотелось зажмуриться. Нельзя закрывать глаза. Возможно, тогда удастся уклониться от копыт, если…
Пожалуйста, не бойтесь.
У нее все не получалось установить с ними контакт. Сила, которая гнала их, казалась непреодолимой. Через несколько секунд они собьют ее с ног.
И она умрет.
Еще одна попытка. Нужно напрячь все силы, собрать всю волю.
Не бойтесь!
В последний момент Пара разделилась, и лошади пронеслись по бокам от нее!
Она ощутила воздушный вихрь, комья земли из-под их копыт ударили ее по ногам.
Победа!
И облегчение. Боже, какое облегчение.
Нет времени на слабость. Надо действовать быстро. Начинай. Нельзя дать Паре времени опомниться…
Нет, тут что-то не так. Их не слышно. Она видит движение, но не слышит стука копыт. Тихое, плавное движение…
Это сон, поняла Грейс, с трудом открывая глаза. Ей приснился тот вечер в поле с Парой. Неудивительно – вчера она объезжала серого.
А движение – это Фрэнки, которая забралась к ней в кровать, сквозь сон поняла Грейс.
– Фрэнки?
– Все нормально, мама. – Фрэнки натягивала на себя одеяло. – Спи.
– Ходила в туалет?
Девочка не ответила.
– Фрэнки?
– Я хотела… музыка не уходила. И я спустилась на крыльцо.
Сон мгновенно пропал.
– Одна? Ты не должна так делать, нужно было разбудить меня.
– Ты устала.
– Неважно.
– Нет, важно. Ничего страшного, мама. Я была не одна. Со мной посидел Джейк.
– Что?
– Он всегда ложится поздно. Увидел меня на крыльце, укутал пледом и сидел в гостиной, пока я не закончила.
