Карла Кэссиди - Рядом с тобой

У Ванессы потеплело в груди. Эта женщина оказалась такой великодушной. Аннетт любит ее и Джонни и всегда будет заботиться о них. Но это вовсе не означает, что Ванесса ей чем-то обязана до конца жизни. Она была готова выпорхнуть на свободу, и Аннетт, почувствовав это, приоткрыла дверцу клетки.

– Как бы то ни было, – продолжала Аннетт, – но я думаю, ты должна начать встречаться с кем-то. Бери пример с Гарретта. Я всегда могу помочь тебе посидеть с Джонни, если понадобится. Тебе, конечно, нужно отвлекаться, а то так можно и вообще зачахнуть. Не забывай, что ты еще очень молодая женщина и тебе нельзя оставаться одной. – Аннетт повернулась к дверям и громко крикнула: – Бетани, Дана, я знаю, вы где-то тут, под дверью. Идите помогать нам. Еще много чего нужно сделать. Вон еще гора грязных кастрюль. Принимайтесь за работу.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно и приятно. Женщины пили кофе, дети играли в детской комнате, бывшей спальне Джима, а мужчины продолжали смотреть футбольный матч и время от времени из гостиной доносились свист, стоны и громкие несдержанные комментарии.

– Как идут дела в магазине? – спросила Ванесса Бетани.

– Много работы, – ответила Бетани. – Мы со Стивом почти не видимся. Он сейчас все время в магазине. Встречается с оптовиками и готовит документы для открытия еще одного магазина.

– Вы открываете еще один магазин? – Дана нахмурилась.

– Да. Стив считает, что дела у них в последнее время идут неплохо и наших ресурсов вполне хватит на то, чтобы держать два магазина.

– Вот здорово. Поздравляю, – с улыбкой сказала Ванесса, искренне радуясь успеху Стива и Бетани. Она всегда относилась к этой паре с особой нежностью. – Если так и дальше пойдет, через несколько лет сеть магазинов «Волшебная мозаика» охватит всю страну.

Бетани засмеялась:

– Только не это. Я и сейчас практически не вижу мужа.

– Думаю, когда новый магазин откроется и торговля наладится, у Стива будет больше времени на семью, – заметила Аннетт. – Вы же понимаете, чтобы стать успешным, нужны какие-то жертвы. Через пять лет у вас будет совсем другая жизнь, и ради этого стоит немного потерпеть.

– Конечно же, вы правы, Аннетт, – согласилась Бетани. – Просто с некоторых пор голова Стива занята только работой.

Аннетт кивнула.

– Прошло уже немало времени с тех пор, как умер Джим, но мы так и не смогли примириться с этой потерей. – Она сделала глоток, с задумчивым видом поставила чашку с кофе на стол. Ее глаза стали грустными. – Все мальчики рисовали с самого детства, они все талантливые. Но Джим среди них был самым одаренным. Когда я вижу его работы, у меня дыхание перехватывает.

Ванесса слышала все это уже много раз. И она знала, что дальше Аннетт расскажет о школьном учителе рисования, который обнаружил у Джима талант, когда тот учился в третьем классе. Учитель сообщил об особой одаренности Джима его родителям, и Аннетт с Дэном тут же отдали его в художественную школу.

– Джим добился того, что имя Эббот теперь кое-что значит в истории мирового искусства, – торжественно объявила Аннетт.

– А теперь его дело продолжает Джонни, – сказала Дана. – Вам Брайан рассказал о конкурсе?

– О каком конкурсе? – поинтересовалась Ванесса.

– Скоро должен состояться конкурс юных художников. Деньги на него выделяет ассоциация преподавателей колледжей. Брайан хотел, чтобы Джонни послал какие-нибудь свои работы и принял участие в этом конкурсе.

– Моя жена всегда на шаг впереди меня, – сказал Брайан, заходя в кухню. Он подошел к холодильнику, достал банку пива и посмотрел на Ванессу. Его лицо стало серьезным. – Я хотел сначала получить официальное приглашение, а затем сообщить об этом вам с Джонни.

– Я не знаю. – Ванесса нахмурилась. – Иногда меня начинает беспокоить то, что Джонни все время рисует и рисует и его больше ничто просто не интересует.

– В точности как его отец, – одобрительно кивнув, заметила Аннетт. – Джиму никогда не хотелось играть в футбол или заниматься еще чем-нибудь таким. Он только рисовал и рисовал.

– Если Джонни нравится рисовать, то это еще не повод для паники, – сказала Дана и осторожно коснулась рукой плеча Ванессы.

– Конечно, я понимаю это. Он счастлив, здоров, он делает то, что ему нравится. Чего же еще желать? Я очень рада за него, – поддержала ее Ванесса.

Было уже семь часов, когда Ванесса и Джонни, наконец, покинули дом Эбботов. Ванесса вела машину, а Джонни держал на коленях яблочный пирог, который ему вручила бабушка, и с восторгом рассказывал о том, как он провел время со своими двоюродными сестрами и братом.

Позже, уложив Джонни в постель. Ванесса пошла к себе в комнату. Она думала о том, что в этой жизни ей приходилось многое терять, но в то же время она понимала, что судьба к ней благосклонна и многое дает ей. Она потеряла мужа, но у нее есть Джонни, есть родственники Джима, хорошие друзья.

Плотнее запахнув на груди халат, Ванесса направилась в свою спальню. Как всегда, в коридорах гуляли сквозняки, в окна дул сильный ветер, отчего стекла в рамах тихо дребезжали. Ветки деревьев скребли по стенам, и черные длинные тени качались на полу и потолке.

«Как хорошо, что существуют электрические одеяла! Спасибо тому, кто изобрел такое чудо», – думала Ванесса, засыпая. Правда, в объятиях любящего мужчины она чувствовала бы себя гораздо лучше, но пока об этом можно только мечтать.

Мэтт Макканн ненавидел День благодарения. По правде говоря, он ненавидел все праздники, но День благодарения он как-то особенно не любил. У него просто руки чесались «отблагодарить» двух своих бывших жен, которые высосали из него все, что можно, а потом оставили его.

Ему надо было приобрести профессию адвоката и заниматься бракоразводными процессами. Так он сэкономил бы кучу денег. А ему пришлось раскошелиться на разводы по полной программе. Парни из конторы «Фриггинз» высосали из него почти столько же денег, сколько эти две шлюшки, на которых он имел несчастье жениться.

Пока вся страна набивала желудки индейками и произносила красивые слова любви, Мэтт проводил время с человеком, которого любил больше всего на свете, – с самим собой. Он заказал себе еду из китайского ресторана и купил шотландское виски.

Мэтт встает из-за стола и прошел на кухню. Там он налил себе еще один стакан виски и уселся на высокий стул. Закурил сигару.

Праздник Мэтт воспринимал лишь как досадную помеху работе. Он не мог спокойно закончить начатое дело, потому что все художественные галереи были закрыты. Как это ни прискорбно, но все должно было заработать не раньше понедельника.

Он откинулся на спинку стула, затянулся, посмотрел на свою сигару. Осталась половина. Мэтт неторопливо затушил ее. Он заплатил полторы тысячи за двадцать пять штук этих «сосок», но они стоили того. Очень редко ему удавалось выкурить сразу всю сигару.