Дороти Иден - В когтях у хищника

— А вы ходите во сне, дорогая? Как это интересно.

— Нет, не хожу, — громко ответила Антония, чтобы туговатая на ухо Генриетта услышала. — Во всяком случае, я в этом абсолютно уверена.

Генриетта с любопытством взглянула на нее:

— Тогда почему Айрис так сказала?

— Да тут кое-что случилось…

— Что-то случилось! Вы непременно должны мне рассказать. Правда, Дугал?

Дугал нахмурился:

— Не обращайте внимания, Антония. Мама ужасно любопытна.

— А что в этом плохого? — спросила Генриетта приятным грудным голосом. — Скажите, кто у вас спит в пустом крыле? Я думала, оно закрыто.

— Почему вы об этом спрашиваете? — осторожно поинтересовалась Антония.

— Кто-то допоздна там засиживается. В три часа ночи я, например, вижу в окнах свет.

— Так, значит, он все-таки горит! — победоносно сказала Антония. — А вот Айрис говорит, что мне это только кажется. Но, представьте себе — комната совершенно пуста. Там одна только пыль.

— Как странно! Да, Дугал?

— Должно быть, этому есть свое объяснение, мама.

— Ну конечно. Всему есть объяснение. И искать его ужас как интересно. Дугал считает, что у меня болезненное воображение, Антония. Как вы думаете, уж не прячет ли ваш кузен там кого-нибудь?

— Но комната пуста, — повторила Антония. — Я сама ее видела. Там не было ничего, кроме седого волоса, который я нашла.

— Седой волос! — Генриетта жадно впитала необычную информацию. — Я так и знала! Вашу тетю Лауру убили из-за денег.

— Мама! — не выдержал Дугал. — Не говори глупостей. Лаура Майлдмей умерла в Окленде месяц назад.

Генриетта сникла:

— Тогда убили кого-нибудь другого.

— Какая нелепость! Этот седой волос наверняка принадлежал какой-нибудь уборщице. И пролежал там не один месяц.

Генриетта печально взглянула на Антонию:

— У моего сына совершенно нет воображения. Он ведет такую скучную жизнь. И все из-за той женщины в его конторе — из-за мисс Фокс.

— А она в чем провинилась? — безропотно спросил Дугал.

— Она слишком рациональна. Ты сам так говорил. А рациональность разрушает жизнь. Правда, Этель?

Дородная горничная, вошедшая в комнат чтобы забрать посуду, лишь издала утробный смех. Антонии показалось, что она вообще никогда не разговаривает — только хихикает. Девушка с сочувствием подумала о Дугале: бедный, его окружают сухая деловитая мисс Фокс, вечно хихикающая Этель и мать, голова которой постоянно забита собственными фантазиями. Неудивительно, почему он такой сдержанный и практичный. Если с ним случится что-то странное, он просто в это не поверит. Вот уж кто спокойно позволил бы другим считать, что у него частичная потеря памяти. Хотя кто знает… Возможно, он не так мягок, как кажется. Антония поняла, что ей ужасно любопытно узнать, какой он на самом деле. Ее глаза озорно блеснули. Пожалуй, она попросит его не отвозить ее прямо домой, а прогуляться в наступающей темноте на холм пешком. А по дороге он ее поцелует. Просто так, шутки ради.

«Ну и штучка ты, Антония Вебб!» — сказала она сама себе. Пусть, все равно дерзкое желание почувствовать на своих губах прикосновение губ Дугала Конроя не ослабевало.

Возле калитки ветер гнул тамариск и разносил по холму унылый шорох его листьев. Небо немного пожелтело, и холм, словно одеялами, укрылся тенями. Внизу, в Самнере, на крутых склонах рядами теснились белые домики, вокруг в садах буйствовал ярко-розовый и желтый портулак и герань. Море нежно ласкало прибрежный песок, приберегая ярость для скал, чернеющих по другой стороне холма. Даже печальный свист крапивника не проникал в эту уютную и тихую долину.

Через открытую дверь Генриетта пожелала им доброй ночи:

— Оставались бы лучше у нас, — кричала она. — Если вас что-нибудь напугает, сразу звоните, и Дугал вас заберет.

Дугал неловко взял девушку под руку. Она по-дружески склонилась к его плечу. Ветер становился все резче и холоднее. Сухие колючие кусты мануки распростерлись по холму, будто гигантские пауки.

— Надеюсь, вы не побоитесь там в доме одна? — вежливо поинтересовался Дугал. — Не обращайте внимания на мамину ерунду.

А как насчет ее собственной «ерунды»? — подумала Антония. Во всяком случае, она наговорила ее не меньше Генриетты.

— Думаю, что не побоюсь, — честно призналась Антония. В конце концов, ничего ведь не случилось. Всего лишь голос в телефонной трубке, ночной крик, стук окна да полоска света под дверью.

— Пожалуй, вам было бы разумнее остаться в отеле, — признал Дугал, а затем добавил: — Или у нас.

Антонии показалось, что Конрой явно предпочитает отель. Она покачала головой:

— Я не совсем одна — там Белла с Гасси. К тому же Саймон хотел, чтобы я присмотрела за его птичками. Да что со мной может случиться! В конце концов, я знаю, что в той комнате никого нет.

— Конечно, никого, — несколько неуверенно согласился Дугал. — Хотя странно. Ведь там действительно горел свет, я сам видел. Впрочем, должно быть, этому есть простая причина.

— Тогда почему же ее никто не назовет?

Она раздумывала, не сказать ли ему о том вчерашнем любопытном звонке Айрис, но затем решила, что не стоит. Над ней опять будут только смеяться: она якобы делает из мухи слона. Пожалуй, будет лучше найти разгадку самой. К тому же сейчас она вообще не была расположена к такому разговору. Они шли рука об руку, и Антонии ужасно захотелось, чтобы лед в его душе немного оттаял. Раньше ее беспокоил совсем другой вопрос — как умерить пыл представителей противоположного пола. Дугал Конрой притягивал ее как раз своей холодностью. Хотя, вполне возможно, он просто прятался под этой маской равнодушия. Бедненький, его совсем замучили женщины.

— Ладно, давайте выбросим все это из головы, — беззаботно сказала она. — Пойдемте завтра вместе купаться, если будет такой же хороший день.

Она почувствовала, что поставила его в неловкое положение.

— Завтра? Я даже не знаю…

— Чур, не говорить, что вы не можете! — воскликнула Антония. Она все еще напропалую кокетничала, однако мысль понежиться на песке вместе со строгим светловолосым молодым человеком показалась ей приятной. В конце концов, она немного скучала здесь одна.

— В выходные я обычно езжу на рыбалку, — объяснил он. — С другом. Мы ловим в одной из горных речек лосося.

Антония ясно представила его в болотных сапогах и спортивной куртке: его белокурые волосы развеваются по ветру, а взгляд голубых глаз ясен и проницателен. Она почувствовала себя еще более одинокой.

— Вы, наверное, не любите женщин.

Ей показалось, что Дугал нетерпеливо дернулся: