Елена Яковлева - Уйти красиво

— По-моему, хозяйка этой таверны — сама любезность, — подмигнул Поздняков Андрею, когда неразговорчивая женщина удалилась.

— Да здесь обычно контингент посетителей специфический, — пояснил доктор, — потому что сравнительно дешево. Ничего, скорее всего их отсюда очень скоро вышибут. Место уж больно заманчивое, вроде бы и в стороне, но в то же время недалеко от центра. Построят здесь какой-нибудь магазин или, чего доброго, казино.

Поздняков разлил в рюмки водку: Андрею полную, себе — на два пальца.

— Несправедливо как-то получается, — невесело пошутил парень.

— Я за рулем, — объяснил Поздняков.

— А я, честно говоря, вообще не очень этим делом увлекаюсь, — покосился на бутылку доктор.

— Сегодня тебе можно, даже нужно, — считай, что доктор прописал, — произнес Поздняков сочиненный на ходу каламбур.

— Ну, если доктор, — протянул Андрей и уточнил: — Пьем без тостов.

Поздняков заиграл желваками.

— Я с понедельника пью исключительно без тостов.

Доктор опорожнил свою рюмку, сморщился и захрустел пересохшим цыпленком. Отодвинув тарелку, поинтересовался:

— Вы хромаете. Что с ногой?

— Бандитская пуля, — выдал свою дежурную шуточку Поздняков, но тут же поправился: — Не бойся, я не из крутых, я всего лишь инвалид-пенсионер, сыщик, ушедший на заслуженный отдых.

От неожиданности доктор закашлялся.

— Не бойся, — успокоил его Николай Степанович, — я не собираюсь делать из тебя козла отпущения и могу объяснить — почему.

— Почему?

— Потому что я вообще не верю в самоубийство Ларисы Петровны Кривцовой.

Доктор Руднев вцепился в край пластикового стола, да так, что пальцы его посинели:

— Но… но как это понимать? Она ведь умерла?

— Просто я думаю, что это было преднамеренное убийство, — пояснил Поздняков, в задумчивости постукивая вилкой по ребристой рюмке. Звон получился нежный, мелодичный и печальный.

— Понимаю, понимаю, — пробормотал Руднев, зафиксировав свой перепуганный взгляд в какой-то запредельной точке. — Вы хотите сказать, что я, сообщив ей страшный диагноз, совершил преднамеренное убийство?

— Детективов в детстве много читал? — приподнял брови Поздняков. — Ни в чем таком я тебя не обвиняю, хотя, конечно, напорол ты порядочно. Просто даже чисто теоретически не могу предположить, что она могла наглотаться этих дурацких таблеток. Понимаешь, не могла, — Поздняков в сердцах стукнул кулаком по столу, отчего тарелки и вилки подпрыгнули, а встревоженная хозяйка выглянула из своей будки.

— Что-то рано вы начинаете, — заметила она на философский манер, — еще и полбутылки не выпили…

— Извините, — пробормотал Поздняков и убрал руки со стола.

— Господи, если бы так! — почти мечтательно произнес доктор и спохватился: — То есть это, конечно, ужасно… Черт, ну и чушь я несу… Но вы меня понимаете, как ни ужасна смерть сама по себе, лучше все-таки думать, что твоей вины тут нет… Тем более… я вообще до сих пор не могу привыкнуть к тому, что люди, которых я знаю… Простите, кажется, я уже пьян, — он потер виски пальцами. — У меня вообще выдалась ужасная неделя — тяжелая, отвратительная. Во-первых, Лариса Петровна… А тут еще, надо же, такое фатальное совпадение. Еще один пациент, тоже, между прочим, писатель, может, помните, был такой известный роман «Черные облака»?

Поздняков отрицательно покачал головой, не понимая, к чему тот клонит.

— Вот у него, между прочим, обнаружился рак, неоперабельный, прогноз — проживет максимум месяц-полтора. Я совсем, совсем выбит из колеи, — рассказывал доктор, который, похоже, расслабился после первой же рюмки.

— Послушай, Андрей, — вернул его к главной теме Поздняков, — все же мне не совсем понятно, каким образом ты перепутал снимки? Неужели это так просто?

Парень сразу сник.

— Насколько я понимаю в вашей медицинской бюрократии, обычно всякими там бумажками, справками, анализами занимаются медсестры — правильно я говорю? — продолжал Поздняков. — Если так, то снимки должна была принести вам медсестра, она-то их скорее всего и перепутала. Я не ошибаюсь?

Доктор замер, по-прежнему не произнося ни слова.

— Ну ладно уже, хватит в молчанки играть. Я и без тебя обо всем догадался. Это она впорхнула в «Мерседес», ну, та самая жгучая брюнетка мексиканского типа?

Андрей наконец поднял на Позднякова свои крупные голубые глаза.

— Вы наблюдательны, один взгляд — и даже национальность определили. Она и вправду наполовину латиноамериканка, ее отец — аргентинец, учился здесь, познакомился с матерью Лолиты — девушку зовут Лолита, — потом вернулся на родину. Вполне возможно, он даже не знает, что в России у него осталась красавица-дочка… В общем, она была моей медсестрой, а в понедельник уволилась. Сейчас ведь это просто: подал заявление — и никакой отработки, как раньше. Но она хорошая девушка, поверьте мне, и перепутала эти снимки случайно. А чего вы хотите? Девчонке двадцать лет, внешность киноактрисы, а зарплата — пособие по безработице больше, да и ту задерживают. Вы, наверное, сами знаете, сколько медикам платят.

— Она уволилась, когда выяснилось, что перепутала снимки?

— Да нет же, нет, говорю вам, — запальчиво произнес Андрей. — Это выяснилось только сегодня, а до сих пор никто и не знал!

— А сегодня что она делала в поликлинике?

Доктор пожал плечами.

— Наверное, пришла за расчетом, за трудовой книжкой…

— По-моему, она не пришла, а приехала, — поправил его Николай Степанович.

— Вот вы о чем… Она не такая, поверьте. Просто при ее внешности… В общем, вокруг всегда вьются мужики, слетаются, как пчелы на варенье.

— Ты тоже вьешься? — напрямую спросил Поздняков.

— Я… я не вьюсь, просто я ее люблю и буду любить всегда, что бы она ни натворила!

— Ага, все-таки она может нечто «натворить». — Поздняков ухватился за слово, опрометчиво слетевшее с уст влюбленного доктора.

— Ничего такого она не натворила, — твердо заявил Руднев. — Во всем виноват я — и только я.

— Похвальное самопожертвование, — вздохнул Поздняков. — Если бы его еще кто-нибудь оценил. Знаете что, Андрюша, дайте-ка мне координаты этой вашей Лолиты, хотя бы телефончик. И не будьте партизаном, я ведь элементарно могу выяснить ее местожительство в вашем отделе кадров.

Но Андрюша все-таки решил остаться партизаном на допросе.

— Вот и выясняйте, — предложил он, откинувшись на спинку стула, — а я, чего бы вы там ни выяснили насчет Лолиты, целиком и полностью беру вину на себя.

— Ладно, договорились, — безропотно согласился Поздняков. — А теперь добавлю от души: благородный ты парень, но дурак…