Светлана Демидова - Ночь со звездой гламура
– В ваш общий питерский огород… в розарий… так сказать…
– Ты прекрасно знаешь, почему я иногда встречаюсь с Русланом, – очень тихо, без диктаторских нот главного редактора ответила Жанна.
– Меня совершенно не интересует, почему.
– Слушай, Алик!
– Не смей меня так называть!!! – взревел Соколовский.
– Но тебя именно так называла твоя мать.
– Вот именно! Это имя… умерло… вместе с моей матерью, поняла?!!
Жанна вышла из-за стола, встала перед Бертом, скрестив руки на груди, и сказала:
– Нет, не умерло… потому что я – еще жива!!
– Что тебе от меня нужно, Жанна? – с гримасой крайнего раздражения спросил Берт, яростно раздавив в пепельнице недокуренную сигарету.
– Тебя!!!
– Ты и так уже высосала из меня все соки!
– Еще много осталось!
– Жанна! Ведь все уже опробовано! Сколько можно?! Мы не будем счастливы вместе! И ты это знаешь!!!
Альберт выбрался из кресла и отошел к окну. Даже его спина выражала протест против того, что происходило в кабинете главного редактора журнала «Ягуар». Жанна тут же скакнула к нему, прижалась к его протестующей спине всем своим телом и самым задушевным тоном сказала:
– Это вовсе не факт, Алик… Переезжай ко мне, пожалуйста!!! Все теперь будет по-другому!
Поскольку он так и не ответил, Жанне опять пришлось говорить самой:
– А хочешь, продадим журнал и уедем?
– Куда? – глухо спросил Берт.
– Подальше от твоей Леночки…
Альберт обернулся к ней, взял ее за запястья, крепко сжал их и спросил:
– Скажи честно, Жанна, это ведь твоих… вот этих самых… ручек дело?
– Что именно?
– Сама знаешь! Ты подсунула Лене этого… своего любовника… Доренских?! – Берт отбросил от себя руки Жанны так резко, что она, покачнувшись, чуть не упала. Она еще раздумывала, что ему сказать, а он уже не нуждался в ее ответе. – Ну конечно! Как это я сразу не догадался?! Этот «раб лампы» выполняет все твои указания! Джинн по имени Руслан!!!
– Да! Да! Да! – крикнула Жанна. – Я попросила Руслана, чтобы он… но… Берт! Она могла бы послать его подальше, если бы любила тебя! А она не послала! Она с ним спит! А он делает ее фотографии, сам знаешь… какие…
– Врешь!!! – во всю силу своих легких гаркнул Соколовский.
– Хочешь посмотреть? – еле слышно спросила Жанна.
– Нет… – ответил он.
Жанна увидела, что на его лбу выступила испарина. Ей тоже сразу стало плохо. Неужели он так сильно влюбился в эту Кондрашову? Только не это…
– А ты все-таки посмотри, – сказала она и достала из стола фотографии.
Берт метнулся к столу и, стараясь изо всех сил не глядеть на изображение, начал рвать снимки на мелкие куски. Потом перевел бешеный взгляд на Жанну и произнес сквозь зубы:
– Ты дождешься, что я… придушу тебя…
Вместо того чтобы испугаться, женщина расхохоталась:
– Я буду жить вечно, Алик! Впрочем, нет! Вечно – это еще никому не удавалось. Я буду жить ровно столько, сколько можно будет… держать тебя на привязи… сам знаешь чем…
– Жанна! Ну зачем тебе это надо? Почему бы тебе не найти… другого мужика и не жить с ним нормальной человеческой жизнью?! Хотя бы с тем же Русланом?!
– Я тебя люблю!
– Это не любовь!
– А что же?!
– Сумасшествие, Жанна! Паранойя!!! Болезнь!!!
– Да!!! Я на всю жизнь больна тобой! – крикнула Жанна изо всех сил и жалко заплакала.
Берт не бросился ее утешать. Он вдруг улыбнулся и сказал:
– Жанка, я придумал, что делать! Напечатай в «Ягуаре» мою самую мерзкую (или, наоборот, самую хорошую) фотографию, а рядом – разгромную статью, в которой расскажешь преданным читателям все, что про меня знаешь. Спрос сразу превысит предложение! Может быть, тогда ты наконец успокоишься?!
Услышав это, Жанна сразу перестала плакать. Оглядев его уже не влюбленным, а ненавидящим взглядом, она процедила:
– Нет, милый мой! Я не стану ничего печатать в журнале. Ты же знаешь, что у меня есть более действенное средство! Да-да! Я расскажу обо всем твоей ненаглядной Леночке!
– Ты не сделаешь этого! – крикнул он, и глаза его побелели от гнева.
– Запросто!
– Зачем!!!
– Чтобы она знала, кто ты есть… на самом деле… Что получается, когда ты…
Не выдержав, Соколовский ударил Жанну по щеке. Ее голова мотнулась в сторону, а из глаз опять посыпались слезы. Очнувшись, Берт прижал ее голову к своей груди и быстро заговорил:
– Ну, прости, прости… Сил уже нет все это слушать… Зачем ей что-то рассказывать, если она и так меня не любит… Сама же говоришь… Если она… спит с Доренских… то какая разница, кто я есть на самом деле…
– Ты самый лучший, Алик, – захлебываясь слезами, проговорила Жанна, потом приподнялась на цыпочки и начала покрывать мелкими поцелуями лицо Соколовского. – Тебя одного люблю… Всю жизнь любила… Ну поцелуй же меня, милый мой… ненаглядный… счастье мое…
– Жа-а-анна… – скривился Берт. – Не стоит начинать все сначала…
– Стоит, стоит, – ответила она, ловкими пальцами расстегнула рубашку на его груди и приникла к ней губами.
Проснувшись утром следующего дня, Альберт с неприязнью оглядел лежащую рядом Жанну. Она спала, слегка запрокинув голову и приоткрыв рот. Даже в такой позе она была красива, натуральная блондинка с очень густыми волосами и такими же густыми белыми ресницами. Они, эти светлые ресницы, как она сама выражалась, были фишкой ее внешности. Жанна никогда их не красила. Она красила только губы. Очень ярко и вызывающе. Сейчас на ее губах остался лишь бордовый кантик. С этим кантиком и поблескивающими в щелке рта влажными зубами обнаженная женщина выглядела настолько чувственно, что Берт даже передернул плечами. Он поторопился укрыть Жанну одеялом и вышел в кухню ее большой трехкомнатной квартиры.
Оставив одну женщину, Альберт Соколовский тут же вспомнил о другой. Лена-а-а… Неужели Жанна права? Неужели она спит с Доренских? Если и не спит, то зачем-то позирует ему. Когда он рвал предложенные ему фотографии, изо всех сил старался не показать Жанне, что пытается их рассмотреть. И рассмотрел-таки. На них действительно была Лена. Ему ли ее не узнать…
Берт закашлялся, глотнув чересчур много дыма второй сигареты, которую закурил сразу вслед за первой. Откашлявшись, он отпил апельсинового сока из стоявшей рядом на столе початой пачки и задумался о том, что ему лучше всего сделать. Может быть, набить Руслану морду? Он представил, с каким наслаждением ее ему расквасит. В том, что расквасит именно он, сомневаться не приходится. Доренских уже как-то пытался провести с ним неравный бой за Жанну Олеговну. И хотя Берт без всякого сожаления мог подарить ему редакторшу «Ягуара», драться пришлось всерьез. Жанна потом чуть не выцарапала Руслану глазенки за эту драку. Две недели Берта нельзя было фотографировать, а старые фотографии журнал принципиально не печатал. Пришлось сочинять для постоянных читателей басню о его внеочередном отпуске по семейным обстоятельствам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});