Нора Робертс - Яд бессмертия

— Она под присмотром. — Это было правдой: за Мевис в участок заехал Рорк и отвез ее к себе. — Леонардо, насколько мне известно, Пандора грозила навредить вам в вашей работе. Она требовала продолжения прежних отношений и угрожала в противном случае отказаться демонстрировать разработанные вами модели. Вы подтверждаете это? Могла ли она действительно сорвать показ, в который вы вложили много денег и времени?

— Вы там были, сами все слышали. На меня ей было плевать, она просто не могла стерпеть, что инициатором разрыва стал я. Она хотела, чтобы я отказался от Мевис и снова стал ее комнатной собачонкой. Пандора вполне могла устроить, чтобы показ моих моделей провалился, а то и вообще не состоялся.

— А вы не хотели прекратить встречи с мисс Фристоун?

— Я люблю Мевис, — ответил Леонардо с достоинством. — Она — самое важное, что есть у меня в жизни.

— Однако если бы вы отказались выполнить требования Пандоры, то остались бы по уши в долгах и с несмываемым пятном на профессиональной репутации. Это так?

— Да. Я вложил в показ моделей все, что у меня было, наделал долгов. Более того, я вложил в это свое сердце, саму душу.

— А она бы все это перечеркнула.

— Одним махом. — Он поджал губы. — И получила бы от этого удовольствие.

— Вы приглашали ее вчера вечером к себе домой?

— Нет. Я вообще не хотел ее больше видеть.

— В котором часу она пришла вчера вечером к вам домой?

— Не знаю.

— Как она вошла? Вы сами ее впустили?

— Вряд ли… Не знаю я! У нее оставался мой ключ. Я не собирался требовать его назад или менять замок. Все это — сплошное безумие!

— Вы с ней повздорили.

Его глаза вспыхнули и тут же потухли.

— Не знаю. Не помню. Наверное. Как же не повздорить?

— Совсем недавно Пандора уже являлась к вам без приглашения. Она угрожала вам, набросилась на вашу теперешнюю приятельницу с кулаками.

— Это точно. Так и было! — Это Леонардо как раз помнил очень хорошо. Какое облегчение — хоть что-то помнить!

— В каком настроении находилась Пандора, когда явилась к вам в этот раз?

— Ясное дело, в плохом. Бесилась, должно быть. Я ведь, наверное, сказал ей, что не брошу Мевис. Тут она полезла в бутылку, и… Даллас! — Его взгляд снова обрел осмысленность. В глазах читалось отчаяние. — Понимаете, я ничего не помню. Ничегошеньки! Сегодня утром я очнулся в квартире Мевис. Вроде бы помню, как вошел, открыв дверь ключом… Я ужасно нализался. Шел и пил, пил — и шел дальше. Вообще-то я редко пью, потому что, когда пьянею, у меня случаются провалы в памяти. Просыпаюсь — и вижу кровь…

Он вытянул перед собой кое-как перебинтованную руку.

— Кровь на ладонях, на одежде, запекшаяся кровь. Наверное, мы с ней подрались и я ее убил…

— Где одежда, которая на вас была прошлой ночью?

— Я оставил ее в квартире Мевис. Я принял там душ и переоделся. Не хотел, чтобы она пришла домой и застала меня в таком виде. Я ждал ее, ломал голову, как быть. Потом включаю «Новости» — и все узнаю.

— По вашим словам, вы не помните, видели ли прошлой ночью Пандору. Ссору с ней тем более не помните. Как убивали — тоже.

— Но, наверное, так все и было, как же иначе? Ведь она погибла у меня дома.

— В котором часу вы ушли вчера вечером из дому?

— Точно не помню, уже тогда был пьяный. Много выпил. Я был очень расстроен и зол.

— Вы кого-нибудь встречали, с кем-нибудь говорили?

— Я купил еще одну бутылку. Кажется, у уличного торговца.

— А мисс Фристоун вы вчера вечером видели?

— Нет, в этом я уверен. Если бы я ее повидал, если бы поговорил с ней, ничего этого не случилось бы.

— Что, если я вам скажу, что вчера вечером Мевис была у вас дома?

— Мевис ко мне приходила? — Леонардо просиял. — Приходила? Нет, не может быть. Такого я бы не забыл.

— Присутствовала ли Мевис при вашей ссоре с Пандорой? Была ли она свидетельницей убийства?

— Нет, нет!

— Может быть, она появилась уже после смерти Пандоры, после того как вы совершили убийство? Ведь вас, очевидно, охватила паника, вы пришли в ужас…

Настоящая паника охватила Леонардо только сейчас.

— Мевис не могла там оказаться!

— Тем не менее она была там. Она позвонила мне из вашей квартиры, обнаружив труп.

— Мевис видела труп? — Меднолицый Леонардо сам сделался бледнее всякого трупа. — Боже, только не это!

— Кто-то ударил Мевис по голове. Она некоторое время была без сознания. Это вы ее ударили, Леонардо?

— Ее ударили? Она ранена?! — Он вскочил и с такой силой вцепился себе в волосы, словно вознамерился содрать скальп. — Где она?

— Это были вы?

Леонардо вытянул перед собой руки и торжественно произнес:

— Я бы отрубил себе обе руки, прежде чем тронуть Мевис хотя бы пальцем! Скажите мне, ради Христа, Даллас, где она? Я должен убедиться, что она цела.

— Как вы убили Пандору?

— Я… Репортер в «Новостях» сказал, что я забил ее до смерти. — Он содрогнулся.

— Чем вы ее били? Каким орудием, предметом?

— Предметом? Нет, руками, наверное… Он снова показал руки, но Ева не увидела на костяшках пальцев никаких повреждений. Это были прекрасные руки, как будто вырезанные хорошим скульптором из дорогой древесины.

— Пандора была сильной женщиной, — заметила Ева. — Не может быть, чтобы она не сопротивлялась.

— Очевидно, она сопротивлялась. Иначе откуда же этот порез?

— Мы исследуем порез, а также одежду, оставшуюся, по вашим словам, в квартире Мевис.

— Вы арестуете меня прямо сейчас?

— В данный момент вам не предъявляется обвинений. Тем не менее мне придется вас задержать до получения результатов названных мной анализов.

Она заставила Леонардо повторить то же самое еще раз, уделяя особое внимание адресам и времени его перемещений. Бедняга снова и снова натыкался на стену, перегородившую его память. Так и не добившись толку, Ева прекратила допрос, приказала отвести Леонардо в камеру и отдала распоряжение об анализах.

Теперь — к майору Уитни.

Отказавшись присесть, она осталась стоять, глядя на расположившегося в своем кресле начальника. Выслушав короткий рапорт, Уитни сложил руки на груди и устремил на Еву выжидательный взгляд. У него был зоркий глаз опытного полицейского. В подчиненных он больше всего ценил самообладание, и Ева постаралась ничем не выдать своего волнения и заинтересованности в этом деле.

— Итак, у вас есть подозреваемый, сознавшийся в содеянном. У него были мотивы и возможность совершить это убийство.

— Да, но он заявил, что не помнит, видел ли пострадавшую в эту ночь и тем более — нанес ли ей смертельные удары.

— Полагаю, вы не впервые сталкиваетесь с преступником, избравшим такую линию поведения, чтобы отвести от себя подозрение.