Догоняя правду - Алинда Ивлева
— Что с Икаром? — одновременно к заикавшемуся Карлу повернулись Людмила и Мишка, глядя и с испугом и вопрошающе.
— Ну…ээ…на бастурму, думаю, сгодится. Вы же фермеры, вам виднее, — голос старика стал тягучим и гадливым, с издевкой. Кадык дернулся на дряблой коже и замер. Шелковый платок змеей скользнул к антиквару на колени и сложился клубком. — Пристрелили. чтоб не мучился.
— Падла ты батистовая, Николай Федорович! — Годзилла тряхнул старика за грудки. — Веди к девочке, забираем ее. Нагостились, — Егор огромными ручищами поднял антиквара и поставил на цыплячьи ножки.
Людмила перекрестилась:
— Иудушка. А показался приличным.
— Заткнись, Милка, тебе все приличными кажутся, кто по ушам ботву развешивают.
— Друзья, давайте же обсудим, мы с Дорой не закончили. Часть ее земель незаконно используются. Как на промышленных землях может находиться ферма? Мои юристы уже занимаются этим вопросом.
— А эти земли не только ее, — вставил Мишка. — Плохо они у вас работают.
— А чьи же? Видите, мы можем вести адекватную беседу! Может быть присядем, — папа Карло умоляюще взглянул на Годзиллу. Рука его потянулась к круглому столику из малахита. Цепкие пальцы подхватили ловко колокольчик и тот звонко запел.
В дверях залы возник дворецкий и два амбала в черном.
— Папа, звал? — выпалил тот, что поздоровее.
— Тимофей, справьтесь о здоровье гостьи! Без вольностей. Если очухалась, приведи!
Люди в черном исчезли. Дворецкий в позе гвоздя с погнутой шляпкой не дышал в проеме.
— Свободен, Спиридон! — лакей исчез.
— На хрена тебе эти мутки, Федорыч, че хочешь? Не канает эта твоя галиматья, земли — не земли.
— Серафима ему нужна, все из-за нее. Бабуле птичка доложила, что есть у вас комната с картинами, а на них Симка даже голая есть. И в платьях всяких старинных. Короче, маньяк, вы. По ходу, — осмелел Милки.
Людмила снова начала истово креститься, закрыв глаза. Только губы еле шевелились.
— Симку? Нашу Симку? Мою…. — кулак занесся над лицом Карла с выпученными глазами. Жиденькие волосики его разметались во все стороны метелкой, на лбу выступил пот.
— Я с наилучшими намереньями, люба она мне. Женюсь, голубчик, Годзиллушка, проси что хочешь. Я ж тебе так помог, а ты добра не помнишь! Ой, не помнишь, — рот его скривился в притворную ухмылку, изображающую разочарование.
— Да, если б не ты со своей помощью, Сеня жил бы и радовался. Да, кто старое помянет — тому глаз вон. Вот я б тебе глаз бы собственными руками вырвал, чтоб не пялился на девчонок. На дочь мою глаз свой старпёрский положил? — Егора несло. Он впервые почувствовал боль в груди. Эту тревожную тупую боль, накручивающую нервы и душу на кулак ярости. Ярости и страха, где-то под ребрами, под ложечкой, в желудке, в пульсирующих висках. Страха за своего ребенка, кровь, дочь. И эта неведанная боль сковала суставы, перехватила дыхание, здоровенный Егор схватился за грудь, дернул на себя ворот футболки с дурацкой надписью Забава Путятишна. Антиквар паскудно хмыкнул в кулак. Бандит, который держал в страхе весь город Н. когда-то сейчас выглядел как беспомощный старик. Дыхание его прерывалось, внутри клокотало и свистело, словно бесы устроили пляски смерти. Годзилла напрягся пружиной, хапнул воздуха, и упал замертво.
— Святы Божички, Егорушка, миленький, очнись, — забыв о хороших манерах и приличии, Людмила упала на тело брата, не замечая выпроставшихся голых ног из- под юбки. Мишка остолбенел от страха. Без дядьки смелость спряталась
под ветровку, если бы кто-то встал в метре от парня, то услышал бы его сбивчивое дыхание и трепыхание сердечка как у зайца, загнанного в ловушку хищником.
Людмила вжалась всем телом в родного человека и сквозь всхлипы пыталась услышать сердцебиение или почувствовать дыхание. Тщетно. Вдруг она спохватилась, голос ее, колокольчик, звучал грубо и истерично.
— Что стоите истуканами? В скорую звоните? — монашка оглянулась на сына. поискала глазами антиквара. — А этот сбежал? Вдвоем мы его не сдвинем. Зови охрану. Лакея этого зови, че встал?
Михаил пулей рванул по лестнице в холл, где у двери дежурил дворецкий. Метнулся ко всем дверям на первом этаже. Комната прислуги, кухня, комнатка — чулан, мини-гостиная, комната — видеонаблюдения. Мониторы в помещении для охраны застыли черно-белой картинкой, его привлекло внимание дергающееся изображение на одном из мониторов. Он пригляделся и ринулся на улицу.
— Дядяя Вова, наш….дядь …Егор, он, ну, того, кажется, умер! — заголосил на всю округу надрывно парнишка, с трудом распахнув массивную дверь.
Несколько теней бросились в его сторону.
Михаил пулей рванул по лестнице в холл, где у двери дежурил дворецкий. Метнулся ко всем дверям на первом этаже. Комната прислуги, кухня, комнатка — чулан, мини-гостиная, комната — видеонаблюдения. Мониторы в помещении для охраны застыли черно-белой картинкой, его привлекло внимание дергающееся изображение на одном из мониторов. Он пригляделся и ринулся на улицу. — Дядяя Вова, наш….дядь …Егор, он, ну, того, кажется, умер! — заголосил на всю округу надрывно парнишка, с трудом распахнув массивную дверь. Несколько теней бросились в его сторону. Люди в форме первые выбежали в дом, вскинув пистолеты. Следом рванули Володя и Руслан. — Да нет тут никого, и Доры тут нет, дядь Егора надо в больничку, — кричал Миша, еле успевая за дядькой. ⠀ Ворвавшись в ониксовый кабинет антиквара спасители застыли на пороге. Монашка присосалась в страстном поцелуе к верзиле Егору, распростертом на ворсистом ковре, с разорванной на груди рубашкой. В этот момент святая женщина резко разогнулась, самозабвенно перекрестилась, поставила на широкую грудь ладошку и со всей силы лупанула по ней кулаком. Снова перекрестилась, и начала отсчёт, качая ребра на вытянутых руках всем телом, войдя в транс и соблюдая чёткий ритм.
— 29,30, — закончила считать Людмила. Заметив мужчин, заорала не своим голосом: — Дыхание, давайте, делайте ему дыхание, Христом Богом молю. ⠀ Володя собрался, ринулся к брату, зажал нос и вдохнул два раза воздух в лёгкие. Столько сколько хватило объема в своих. — Пульс нитевидный. Еле слышен. Он жив, звоните, нужна реанимация. Думаю, инфаркт, — Мила говорила спокойно и деловито. ⠀ Руслан застыл, вытаращив глаза. Полицейским сообщили по рации, что скорая в пути. — А Дора-то где? Жива? — Руслан осторожно спросил у Мишки. — Мы её не видели, Карлито сказал, типа почивает. Что это хоть значит? — он передернул плечами. — Надо поискать ее. — Пошли, мы тут ничем не поможем! — А охрана? Антиквар этот где? — В бобрике, пошли, пошли, найдём сами, — Руслан похлопал племянника по плечу. — Не дрейфь, все хорошо будет. Мамка — то вон твоя какая, аа? — Не мать она мне, — резко спустился вниз парень и
