Барбара Делински - Озерные новости

До того как газета будет отпечатана, оставалось шесть свободных часов. Джон заехал в магазин Чарли, купил продуктов и отправился навестить отца. На подъезде к Риджу Джон, как всегда, ощутил подавленность. Даже сейчас, когда деревья были покрыты листвой, это место выглядело мрачно.

Стол перед диваном стоял криво, абажур висел косо. На диване были разбросаны страницы утренней газеты. Тарелка с остатками яичницы и куском тоста — остатки завтрака — стояла на полу.

— Отец! — позвал Джон и, подобрав тарелку, двинулся на кухню.

Гэс оказался там. Согнувшись над столом, он узловатыми пальцами крепко сжимал вилку.

— Что ты делаешь? — мягко спросил Джон.

Гэс даже не взглянул на него.

— Да вот, выпрямляю.

Джон поставил тарелку в раковину, как ни странно, чистую.

— Ты обедал?

— Я не голоден.

Джон заподозрил, что у отца просто нет сил приготовить себе еду, и у него сжалось сердце. Он положил молоко, сливки, яйца и разрезанную на четыре части жареную курицу в холодильник. Потом отрезал хлеба, открыл банку тунца и смешал ее содержимое с майонезом. Сделав три сандвича, он сунул один в холодильник, а остальные два положил на тарелку. Налив два стакана молока, Джон сел за стол.

— Я только что отправил газету в типографию, — сказал он, чтобы вовлечь отца в разговор. — Мне кажется, номер будет удачным. — Джон откусил сандвич, как бы приглашая Гэса последовать его примеру. — На первой странице статья о новых семьях в нашем городе.

— Они нам не нужны.

— Мы им нужны. Все дело в этом.

— Что-что? — фыркнул Гэс.

Джон понял, что эту тему не стоит продолжать.

— Ты следишь за историей Лили Блейк и кардинала?

— Думаешь, мне это интересно?

Джон с минуту выдерживал надменный взгляд отца. Тот не клюнул на наживку, но Джон все равно решил поговорить с отцом на очень важную для себя тему.

— Она не виновата в том случае с Донни. Ты ведь знаешь это, правда?

Гэс потупился. Только по этому можно было догадаться, что да — знает и сожалеет об этом.

— Я часто думаю, может, если бы я не уехал, все сложилось бы по-другому, — произнес Джон. — Я мог бы уберечь Донни от всего того, что он потом натворил. Ведь до моего отъезда с ним не случалось никаких неприятностей.

— Но ты смотал. И у меня остался один сын.

— Почему?

— Один был нужен ей.

«Она», то есть мать Джона, удачно вышла замуж второй раз и теперь жила в Калифорнии.

— Но почему ей достался я?

— Спроси у нее.

— Я спрашивал. Тысячу раз. — В давние времена его отношения с матерью были совсем не простыми. Джон всегда подозревал, что она предпочла бы взять младшего и Гэс не отдал его именно потому, что знал об этом. — Она каждый раз советовала спросить у тебя. Вот я и спрашиваю.

— Она хотела развестись. Я сказал, ладно, давай. Только оставь мне хорошего сына, и она оставила.

Хорошего. Джона это больно задело, и он позволил себе ответный выпад:

— Выходит, ты оказался не слишком проницательным. — Похоже, разговор зашел в тупик. Он сменил тему: — Ты ведь был знаком с Джорджем Блейком?

— Не был. Я только однажды на него работал.

Джон знал, что это не так: Гэс клал стены и большого дома, и домика Селии, и делал это более старательно, чем обычно.

— Что ты о нем думаешь?

— О Джордже? Я совсем его не знал. Я имел дело только с Мейдой. Ханжа. Холодная, как глина со дна озера. Что-то с ней было не так с самого ее появления в городе. Слишком высокомерна. Немудрено, что у ее дочки неприятности. — Гэс, прищурившись, взглянул на Джона: — Она вернется.

— Лили? Ты думаешь?

Гэс передразнил его:

— «Ты думаешь?» А как ты думаешь, умник? Она вернется?

Джону захотелось рассказать о возвращении Лили. Но он не доверял отцу. Гэс мог ни с того ни с сего выложить новость первому встречному. Три года Джон регулярно навещал отца, но все не мог понять, чем живет этот человек. Он не понимал, как можно настолько равнодушно относиться к судьбе сына — Гэс ни разу не позвонил и не написал ему, ни на день рождения, ни на Рождество.

Джон не понимал, как человек может быть таким раздражительным и таким бесчувственным, каким казался Гэс. Возможно, это каким-то образом связано с тем, что Гэс незаконнорожденный, о чем Джону стало известно в двенадцать лет. Однажды во время ссоры Джон назвал отца ублюдком. Гэс мгновенно замолчал и потихоньку вышел из дому. Тогда-то мать и рассказала об этом Джону.

Рождение вне закона, распавшийся брак, жизнь, прошедшая в работе с камнем, — все это не могло не сказаться на характере Гэса. Но Джону казалось, что в глубине души у отца должна была сохраниться нежность, что, если они будут чаще видеться, эта нежность так или иначе проявится. Поэтому, узнав, что у Гэса плохо с сердцем, Джон вернулся в Лейк-Генри. Он воображал, что они станут говорить о Донни, о матери, о публикациях, которыми Джон очень гордился. Он воображал, что найдет отца, но нашел человека жесткого и неподатливого, как те каменные стены, которые тот возводил.

Джон вернулся в редакцию и только принялся за работу, как зазвонил телефон. Это был Ричард Джейкоби из Нью-Йорка. Его заинтересовала идея книги. Задав несколько вопросов, издатель увлекся еще больше. Он предлагал Джону кучу денег и хотел немедленно заключить договор. Не надо никакого агента, говорил он. Издать книгу нужно быстро и неожиданно. «Я выпущу книгу через полгода. Сумею сделать все в лучшем виде. Ты же знаешь репутацию нашего издательства».

Джон знал, что издательство у Джейкоби маленькое, но амбициозное. Чем больше выпущенных им книг попадало в списки бестселлеров, тем большую популярность оно приобретало, и, судя по авансу, который предлагал Джейкоби, книгу Джона мог ждать успех.

Положив трубку, он перевел дух. Ричард хотел как можно скорее получить план книги и вступительные главы. Это означало, что надо побыстрее собраться с мыслями.

Лили ехала вдоль берега озера, но вскоре свернула на дорогу, ведущую к дому, где жила Роза с мужем, Артом Уинслоу, и тремя дочерьми.

Лили специально выбрала время для визита: она хотела приехать, когда дети уже будут в постелях. Она ехала к Розе без особого желания, просто ей не хотелось, чтобы сестра узнала о ее приезде от кого-нибудь еще.

Лили тихонько постучала. Минуту спустя тяжелая дубовая дверь отворилась. За дверью стоял муж Розы.

Арт Уинслоу был гораздо мягче Розы, что могло бы сильно осложнить их семейную жизнь, если бы он не был родом из очень состоятельной семьи. Это давало ему некоторые права — Арту было дозволено в свое удовольствие играть в доме второстепенную роль. Именно поэтому, полагала Лили, их брак не распался.