Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

– Вечно ты, Виталька, что-нибудь эдакое вычитаешь…

– Не, Танюха, Виталька прав. – Цыбу заинтересовала вендетта. – Он дело говорит. А на кладбище мы не пойдем, у нас все живы. Пойдем к старой часовне в Цыганском поселке, там и поклянемся.

– Почему у часовни? – Дана удивленно поднимает брови.

– Ну, как бы там место святое считается.

– Правильно. – Виталька допивает компот и встает из-за стола. – Все согласны?

– Все. – Таня кивает. – Только давайте сначала посуду помоем, а то потом Данка половину перебьет.

Когда на фоне серого вечернего неба возникла темная громада старой часовни, они остановились. Только сейчас Дана осознала, что это не шутка, что они и вправду собираются убить Крата. Но страха не было. Перед глазами возникло сероватое, вечно хмурое лицо, которое не умело улыбаться. Дана попыталась вспомнить хоть что-нибудь хорошее об их будущей жертве, но память услужливо предлагала картинки одна другой страшнее: Крат с перекошенным от ненависти лицом, Крат убивает кошку – обдирает с нее живой шкурку, потому что Танкер сказал, что ему слабо. Она помнит, как отец сказал про него: «У Зинки растет волчонок. Вырастет, сгниет в тюрьме, только перед этим много кому-то горя принесет».

– Готовы? – Виталька достает нож.

– Давай, не томи. – Цыба берет нож и режет себе ладонь.

Они по очереди проделывают то же самое, потом прикладывают раны к холодной стене часовни.

– Повторяйте за мной: клянемся уничтожить нашего врага. Клянемся не говорить об этом никому никогда, и если нарушим клятву, пусть упадут на нас все беды, какие только есть на свете.

Они тихо повторяют за Виталькой слова клятвы. Потом Цыба заливает всем раны перекисью и бинтует ладони.

– Ну что, пошли?

Уже совсем стемнело, когда они добрались до «бункера». Оттуда слышались голоса. Виталька проскользнул к самому лазу, но быстро вернулся.

– Он там. Они скоро будут расходиться, подождем.

Ребята молча сидят за кустами сирени. Дана уткнулась в Виталькино плечо, ей спокойно и уютно. Виталькины пальцы в темноте перебирают ее волосы.

– Болит рука? – Он обнимает Дану за плечи.

– Болит…

– Потерпи. Через пару дней все пройдет.

Дана молча кивает. Она надеется, что маме не взбредет в голову позвонить.

«Скажу, что отключила телефон», – думает Дана.

– Вот он. – Цыба предостерегающе поднял руку.

Они насторожились. В скудном освещении Дана различает фигурку Крата. Он идет, пошатываясь, бормоча ругательства. Она прислушалась. Крат живописал, что он когда-нибудь проделает с Даной и куда при этом пойдут Виталька и Вадик. Досталось и Тане – за компанию. Дана всегда удивлялась, откуда в этом тщедушном тельце такие запасы злобы и ненависти ко всем на свете. Смутно она уже догадывалась, что некоторые люди просто такими рождаются – на горе и слезы остальным.

– Пошли. – Виталька подал знак. – Держаться в тени, фонари скоро закончатся.

– Куда он идет? Он не там живет! – Таня зябко поводит плечами.

– А черт его знает. Клея нанюхался и прет, не разбирая дороги.

Между тем Крат переходит шоссе и идет в сторону заводского забора. Это хорошо освещенное место, поэтому четверка мстителей минует его стороной, стараясь не потерять из вида качающуюся фигурку Крата.

– Он идет в сторону садов! – Дана первой поняла, куда держит путь их враг.

– Вот и хорошо. – Цыба удовлетворенно хмыкает. – Своим ходом дойдет туда, куда нам и надо.

– Смотрите, с кем это он? – Дана указывает вперед.

Их враг уже не один. С ним рядом стоит кто-то высокий, или он на фоне Крата кажется высоким?

– Он говорил, что у него есть знакомый охранник на проходной. – Таня приглядывается. – Ну, так и есть, смотрите, дядька в форме охраны завода. Они всегда в это время патрулируют вокруг стены.

– Зачем?

– Черт их знает, зачем. Положено им.

– Ну и хорошо, что положено. – Виталька хмуро усмехается. – Если станут расследовать, этот мужик и скажет: Крат был нанюхавшись, шел один, никого вокруг не было – место освещенное, далеко видать.

– Точно. – Вадик сплевывает. – Это называется алиби.

– Нет, алиби – не то. Но Виталька прав, этот охранник нам только на руку.

Наконец охранник пошел своей дорогой, а Крат поплелся дальше. Дорога в сады проходила мимо заводского забора, с другой стороны стеной стояла посадка. Ребята осторожно пересекли шоссе и ринулись в посадку. Вот уже виден Крат, он идет медленно, как будто нехотя. Они замерли. Слышны шаги.

– Привет, Витек! Куда собрался на ночь глядя?

Голос принадлежит молодому парню из охраны. Дана видит его в свете прожекторов, натыканных по периметру стены.

– В сад, к Михею.

– Он сегодня там, ты прав. Бывай!

– Ага, пока.

Охранник продолжает свой путь, а Крат стоит, словно раздумывая, потом опять плетется вперед.

– Так мы до утра будем ползти. – Дана устала.

– Нам бы только до садов добраться, а там темень, и до рельсов совсем близко. – Цыба раздраженно сопит. – И правда, плетется, будто не своими ногами.

– Так он, поди, нанюхался. Или обкурился. – Таня хихикает. – У Витальки драп никогда не покупает, гордый, типа.

– Не гордый, а боится. – Виталька презрительно щурится. – Злопамятный, зараза! Помнишь, Данка, как мы его тогда отделали в общаге?

– Это когда переезжали? У меня шрам под коленом так и остался.

– А он помнит до сих пор, гнида такая. – Виталька снова обнимает Дану за плечи. – Ты замерзла?

– Нет. Просто как-то не по себе немного.

Виталька зарывается лицом в волосы Даны. Когда он услышал о том, что на нее напали, он решил, что сам убьет Крата, но природная осторожность взяла верх. Виталька ненавидел маленького ублюдка всей душой, только ему не хотелось в тюрьму. Он решил все обдумать. И вот теперь они это сделают. Единственное, о чем жалеет Виталька, – так это о том, что Данка уперлась и пошла с ними. Но спорить с ней бесполезно, он это знает. Они все знают.

Наконец Крат достигает границы света и тени. Вот он делает несколько шагов и вступает в темноту лесопосадки. Осталось пройти совсем немного, каких-нибудь триста метров, но идти приходится вслепую по узкой тропинке. Крат спотыкается, падает и грязно ругается.

– Помочь?

Голос из темноты звучит знакомо и ненавистно. Крат знает этот голос, но не может вспомнить, кому он принадлежит.

– Иди ты на…

– Зря ты. А у меня выпивка есть.

– Михей? Ты? Темно, как у негра в жо…. – Крат решает, что перед ним Михей.

– А ты и там успел побывать? Говорят, ты что-то особенное придумал?

– Я эту Кошку во все дыры поимею, а потом…

Крат снова спотыкается. Его поднимают заботливые руки.

– А Цыба тебе за это…