Линда Барлоу - Измена

— Это больше не может продолжаться. Это с самого начала было ошибкой. Ты работаешь под моим началом. И ты не хуже меня знаешь, что неразумно валить в кучу личную жизнь и работу.

— Я же тебе говорила, Сэм, что для меня это не имеет значения. Я способна разделить эти части своей жизни.

Он вздохнул.

— Да, но я недавно начал понимать, что я на это не способен.

«Но ведь это ж ты в самом начале так ловко отмел все мои возражения!» — подумала она, но все же смогла удержаться от того, чтобы выпалить это ему в лицо. От того, что ты укажешь мужчине на его явную непоследовательность, все равно никакого толку не будет.

— Послушай, у тебя в последнее время было столько нервотрепки, — сказала она увещевающим тоном. — Да и у всех нас. Сейчас не лучшее время для принятия решений. Давай пойдем домой и все обсудим или… — она послала ему свою самую обольстительную улыбку, — давай пока забудем об этом и посмотрим, что мы будем думать по этому поводу завтра утром.

Но Сэм не ответил ей, а только смотрел на нее и качал головой. Потом взял ее руку и с печальной улыбкой слегка пожал ее.

И тут Дарси поняла, что он не шутит. Она хорошо знала этот печальный, виноватый, полный сожаления взгляд — она уже видела его у других мужчин: «Все кончено, малышка. Убирайся из моей жизни».

Дарси почувствовала себя совершенно опустошенной. Боже! Ничто не предвещало такого конца. Позавчера они провели ночь вместе, и все было чудесно. Она судорожно принялась перебирать в памяти мельчайшие детали, пытаясь вспомнить что-то такое, что могло оттолкнуть его или вызвать у него опасения, что она покушается на его свободу или начинает прибирать его к рукам. Для мужчин это всегда больное место. Один неверный жест, и, глядишь, они уже за порогом.

Но сколько Дарси ни пыталась, никак не могла припомнить каких-то неверных шагов со своей стороны. Все это время, пока они были вместе, она была с ним доверительна, но ненавязчива; нежна, но не слишком страстна; держалась с достоинством, но не позволяла себе командовать. Сэм был нужен ей, и она тщательно продумывала линию своего поведения. И сейчас ей было трудно поверить, что ничего из этого не вышло.

— Я виноват, Дарси, — произнес он. — Мне ужасно неловко перед тобой. Но я ничего не могу с собой поделать.

Надежды оставалось все меньше. О черт! Это действительно конец. Нет, черт возьми, этого не может быть! Сэм — это как раз то, что ей нужно! Она снова и снова просматривала его гороскоп, скрупулезно изучая различные его аспекты и сопоставляя со своим. Они отлично подходили друг другу. Ей никогда еще не приходилось сталкиваться с таким удачным сочетанием в расположении планет. Он был для нее не просто любовником, к Сэму Броди она относилась всерьез. И надеялась, что постепенно сможет заставить этого закоренелого холостяка относиться к ней так же серьезно.

Черт побери!

Дарси знала, что ей не всегда удается скрыть свои чувства, но она также хорошо знала, что должна попытаться это сделать. Ничто так не отпугивает мужчин, как чрезмерная эмоциональность женщин. Ей придется работать вместе с Сэмом, встречаться с ним каждый день, и она не может себе позволить показать ему свою независимость.

Кроме того, если держать себя в руках, то, может быть, еще можно все изменить. Дарси не увидела того, что делало его решение окончательным.

Сделав усилие над собой, она изобразила улыбку.

— Ладно, Сэм, — примирительно сказала она, — я, конечно, расстроена. Но если тебя это не трогает, — она пожала плечами, — то тут не о чем больше говорить.

Он почувствовал облегчение от этих слов, и она поняла, что избрала верную тактику. Большинство мужчин не выносят скандалов, на которые способна обманутая женщина. Только сохраняя хладнокровие, спокойствие и независимость, еще можно на что-то рассчитывать. Часто именно по такой женщине в конце концов начинают скучать. И тогда возникает желание вернуться.

Девятая глава

Из комнаты, где проходило ежемесячное собрание строительного комитета Церкви Единого Пути, донесся взрыв аплодисментов. У Энни это вызвало удивление, поскольку дела на строительстве кафедрального собора шли не настолько уж блестяще.

Дверь распахнулась, и появилась улыбающаяся, необычайно оживленная Барбара Рэй.

— Входи, Энни. Есть потрясающие новости!

Энни почувствовала, что происходит нечто необычное. Заинтригованная, она обводила взглядом шестерых членов строительного комитета. Как всегда, помещение было слабо освещено, и Энни смутно различала, что семь, а вовсе не шесть человек смотрят на нее. И один из них находится несколько в стороне от остальных…

— После стольких месяцев нашей беспомощности и неопределенности, последовавшими за смертью Франчески Кэролайл, — сказала Барбара Рэй, — мы рады сообщить вам, что вновь обрели энергичного лидера, который возьмет на себя ответственность за деятельность комитета. Мне кажется, вы с ним знакомы, Энни, — добавила она, в то время как седьмой, новый член комитета встал и протянул ей руку. Это был Мэтью Кэролайл.

Энни чудом удалось не утратить самообладания, когда ее руку пожала его рука. Рука убийцы.

«Интересно, — подумала Энни, — многим ли в голову приходила та же мысль при знакомстве с ним?»

Последний раз они встречались в ночь смерти Франчески. После этого много раз видела его по телевизору. Тогда он был предпринимателем, хорошо известным в компьютерных кругах. Теперь же он был печально известен всей стране.

Он очень неплохо выглядел — ведь большинство мужчин в этом возрасте были уже лысыми либо начинали седеть, но у Кэролайла седина лишь тронула виски, а волосы по-прежнему оставались густыми. Его лицо было слегка изрезано морщинами, особенно вокруг рта и глаз, но его спортивная фигура и упругая походка говорили о том, что он поддерживает себя в хорошей форме.

«В тюрьме, наверное, упражнялся, поднимая тяжести», — невольно подумала Энни.

Его зеленые глаза казались более пронзительными, чем это смотрелось по телевизору. Ей вдруг пришло в голову, что после всех этих испытаний он все-таки изменился. Его лицо, и до этого суровое, теперь было словно высечено из камня. Она могла бы представить себе его длинную, тонкую, но широкую в кости и мускулистую фигуру высеченной на одной из мраморных фресок собора. Не в образе святого, конечно. Но вряд ли скульптору удалось бы передать этот неумолимый взгляд его глаз. И уж, конечно, невозможно было бы «заморозить» в мраморе подвижную чувственность его губ.

Председатель строительного комитета Церкви Единого Пути? Этот пост занимала его жена перед своей смертью. Если все же он убил ее, то такое назначение отдавало фарсом.