Нора Робертс - Сокровища Айседоры

– Я подумала, что полюбуюсь ею немного, а потом отнесу в магазин. – Дора улыбнулась, но тут заметила хищный взгляд Эндрю и быстро соскочила с кресла. – Посмотрю, как там кофе.

Но он схватил ее за руку и притянул в объятия жестом, который, видимо, считал очень элегантным. Дора чуть не ударилась головой о его подбородок.

– Не пропадать же музыке, – заявил Эндрю, плавно скользя по ковру. И не пропадать же немалым деньгам, которые его мать платила за уроки танцев.

Дора заставила себя расслабиться, закрыла глаза, улыбнулась. Он действительно хорошо танцует, думала она, приноравливаясь к его шагам. Музыка и танец увлекли ее, и она тихо рассмеялась, когда Эндрю эффектно наклонил ее.

Он не такой уж плохой парень. Хорошо выглядит, хорошо двигается. Заботится о матери и имеет солидный портфель ценных бумаг. То, что он своим занудством чуть не довел ее до истерики, еще не значит…

Вдруг Эндрю крепко прижал ее к себе, разбив вдребезги мечтательное настроение. Она могла бы понять его и даже простить, но, упершись ладонями в его грудь, нащупала во внутреннем кармане пиджака зубную щетку.

Дора знала, что Эндрю заботится о своем здоровье, но не настолько, чтобы чистить зубы после каждой трапезы.

Не успела она прокомментировать свою находку, как его руки забрались под подол ее платья и сжали обтянутую шелком попку.

– Эй! – Разъярившись, она отшатнулась и спасла рот, но Эндрю уже покрывал слюнявыми поцелуями ее шею и плечо.

– О, Дора, Дора. Я хочу тебя.

– Я это поняла. – Пока она извивалась, он дотянулся до «молнии» ее платья и дернул вниз. – Но ты меня не получишь. Теперь успокойся.

– Ты так прелестна, так соблазнительна.

Прижатая к спинке кресла, чуть не потеряв равновесие, Дора выругалась.

– Возьми себя в руки, или я тебя покалечу.

Продолжая полушепотом свои признания, Эндрю упал на пол, потащив ее за собой. Дору возмущало не столько то, что она барахтается под обезумевшим бухгалтером, сколько опрокинутый ими журнальный столик и ее разбившиеся сокровища.

Ну, хватит. Хорошенького понемножку. Дора резко вонзила колено в пах пылкого поклонника и, не дав ему опомниться, изо всех сил ударила в глаз.

– Прочь с меня!

Эндрю со стоном скатился с нее и свернулся на полу в позе эмбриона. Дора вскочила на ноги.

– Если ты немедленно не встанешь, я ударю тебя еще раз. И я не шучу.

Эндрю испуганно вскарабкался на четвереньки и процедил сквозь зубы:

– Ты чокнутая.

Затем он достал белоснежный платок и провел им по лицу, проверяя, не идет ли кровь.

– Ты прав. Абсолютно чокнутая. – Дора схватила его пальто и протянула ему. – Без меня тебе будет гораздо лучше. Теперь, Эндрю, беги домой. И не забудь приложить лед к глазу.

– Мой глаз. – Эндрю ощупал пострадавший глаз и поморщился. – Что я скажу маме?

– Что налетел на дверной косяк. – В негодовании Дора помогла ему подняться на ноги. – Уходи, Эндрю.

Пытаясь сохранить достоинство, он выхватил у нее пальто.

– Я водил тебя ужинать. Два раза.

– Считай это неудачным вложением капитала. Я уверена, что ты найдешь способ компенсировать потери. – Дора распахнула дверь как раз в тот момент, когда Джед открыл свою. – Вон! И если ты еще когда-нибудь сделаешь что-нибудь подобное, я подобью тебе оба глаза.

– Чокнутая. – Эндрю поспешил к двери. – Совсем спятила.

– Вернись, и я покажу тебе настоящую чокнутую. – Дора сорвала с ноги туфлю с высоченным каблуком-шпилькой и швырнула ее, как спортивный диск. – И ты уволен.

Туфля приземлилась с вполне удовлетворительным стуком. Тихое покашливание заставило Дору резко обернуться. Джед ухмылялся во весь рот. В первый раз она видела его улыбку, но была не в том настроении, чтобы наслаждаться дружелюбным выражением его обычно угрюмого лица.

– Увидел что-то смешное, Скиммерхорн?

Джед подумал немного.

– Да. – На самом деле он давно так не веселился, а потому прислонился к дверному косяку, продолжая ухмыляться. – Интересное свидание, Конрой?

– Потрясающее. – Она проковыляла по коридору за туфлей, подобрала ее и, похлопывая каблуком о ладонь, приковыляла обратно. – Ты еще здесь?

– Похоже на то.

Дора испустила долгий вздох, провела рукой по взлохмаченным волосам.

– Хочешь выпить?

– Конечно.

Войдя в квартиру, она стянула с ноги вторую туфлю и отшвырнула обе в сторону.

– Коньяк?

– Отлично.

Джед увидел на полу осколки фарфора. Должно быть, именно это он слышал. Между грохотом посуды и криком он провел мучительную минуту, решая, стоит ли вмешаться. Даже в те времена, когда он носил полицейский жетон, семейные ссоры тревожили его больше, чем погони за профессиональными преступниками.

Он окинул внимательным взглядом Дору, наливающую коньяк в две сужающиеся кверху коньячные рюмки. Ее лицо все еще пылало, глаза – две узкие щелочки. Хорошо хоть его полицейские навыки не понадобились.

– Так кто же был тот подонок?

– Мой бывший бухгалтер. – Дора вручила Джеду рюмку. – Сначала он чуть не довел меня до коматозного состояния болтовней о налогах и долгосрочных капиталовложениях, а потом решил, что заслужил право явиться сюда и сорвать с меня одежду.

Джед взглянул на сверкающее черное платье.

– Красивая одежда. Не пойму, зачем он тратил время на капиталовложения.

Дора глотнула коньяка.

– Подожди минутку. Кажется, это комплимент, но до меня пока не дошло.

Джед пожал плечами:

– Похоже, ты победила в этой схватке.

– Надо было сломать ему нос. – Надувшись, Дора присела на корточки и стала собирать осколки. – Костяной фарфор[4] фабрики Дерби, тысяча восемьсот пятнадцатый год, – показала она разбитую чашечку. – А пепельница – американская, того же времени.

Джед присел на корточки рядом с ней.

– Ценная?

– Да не в этом дело. Все равно жалко.

– Теперь это мусор. Оставь, порежешься. Принеси щетку или еще что-нибудь.

Тихо ворча, Дора поднялась, отправилась в кухню, пошарила там и вернулась с метелкой из перьев и совком.

– Он даже зубную щетку сунул в карман. Чертову щетку! Держу пари, сукин сын был бойскаутом.

Джед осторожно забрал у нее метелку.

– Может, он и чистое бельишко захватил.

– Я бы не удивилась. – Дора принесла из кухни мусорное ведро и передернулась, когда Джед высыпал в него осколки. – И пару презервативов.

– Любой уважающий себя бойскаут носит их в бумажнике.

Дора присела на подлокотник кресла. Пора смириться. Похоже, спектакль закончился.

– А ты?