Линда Ховард - Все, что блестит

Салли с тревогой наблюдала за ней, поэтому Джессика, глубоко и судорожно вздохнув, заставила себя заговорить.

— Ну, что ж, это, конечно, немного неприятно, верно? Я почти забыла, насколько это все гнусно… Но я не собираюсь расстраиваться из-за такой глупости. Это того не стоит.

— Но ты не можешь прятаться всю свою жизнь, — запротестовала Салли. — Ты так молода. Это несправедливо — смотреть на тебя, как на прокаженную!

Прокаженная — что за ужасная мысль! И все же Салли была отчасти права, хотя Джессику пока еще не выживают из города. Она все еще была желанной гостьей в некоторых домах.

Салли постаралась сменить тему, потому что, хотя Джессика пыталась небрежно отмахнуться от статьи, лицо ее побледнело, и выглядела она больной. Салли указала на фотографию в газете и спросила:

— Что насчет этого красавчика? Какой великолепный мужчина! Когда вы с ним познакомились?

— Что? — Джессика опустила взгляд, и, увидев фотографию, на которой Николас целовал ее, покраснела. — О… на самом деле, я только вчера познакомилась с ним.

— Ого! Он, без сомнения, быстрый малый! Выглядит сильным, своевольным типом, а его репутация просто ошеломляет! Каков он?

— Сильный, своевольный, ошеломляющий, — вздохнула Джессика. — Все так, как ты сказала. Надеюсь, мне не придется с ним снова встречаться.

— У тебя в голове каша! — воскликнула с негодованием Салли. — Честно, Джесс, ты невозможна. Большинство женщин отдали бы свою правую руку, только чтобы показаться с таким человеком, богатым и красивым, а тебя он не интересует!

— И потом, я опасаюсь богатых мужчин, — тихо ответила Джессика. — Перед тобой пример того, что будут говорить, и я не думаю, что смогу пройти через это снова.

— Ох! Прости, дорогая, — сказала Салли. — Я не подумала. Но нет, надо же! Николас Константинос!

Джессика не желала думать о Николасе, она хотела забыть тот вечер. Взглянув на бледное, отрешенное лицо подруги, Салли похлопала ее по плечу и, не попрощавшись, ушла. Джессика сидела какое-то время за столом, ни о чем не думая, но, когда она поднялась, чтобы поставить чашку с блюдцем в мойку, то вдруг не выдержала и горько расплакалась.

Когда слезы иссякли, обессиленная, она побрела в гостиную, чтобы прилечь на диван, но это напомнило ей о Николасе, лежащем там с нею, и вместо дивана она рухнула в кресло, подвернув под себя ноги и обернув вокруг них полы халата. Она чувствовала себя мертвой, опустошенной, и, когда зазвонил телефон, то долго сидела, молча уставившись на него, прежде чем снять трубку.

— Алло, — вяло произнесла она.

— Джессика, вы…

Она отнесла трубку от уха, услышав этот глубокий голос, и равнодушно уронила ее на рычаг. Нет, она не могла сейчас говорить с ним, ей было слишком больно.

Когда какое-то время спустя в дверь позвонили, она продолжала спокойно сидеть, решив не открывать, но через минуту услышала голос Чарльза, зовущий ее по имени, и поднялась на ноги.

— Доброе утро, — поздоровалась она, в то время как он внимательно ее рассматривал. Она выглядела измученной.

— Я прочитал газету, — осторожно сказал он. — Пойди наверх, умойся и одень что-нибудь, тогда мы с тобой сможем поговорить об этом. Я собирался позвонить тебе вчера, но мне пришлось уехать из города, не то я, возможно, сделал бы что-нибудь. Ну, ступай, дорогая, ступай наверх.

Джессика сделала, как ей велели, умывшись холодной водой и пригладив спутанные волосы, потом сменила ночную рубашку и халат на миленький белый в голубой цветочек сарафан. Несмотря на оцепенение, она была рада присутствию Чарльза. С его холодным умом юриста он сможет разложить всё по полочкам так, чтобы она сама все поняла, и тогда он сможет проанализировать ее чувства. Чарльз мог проанализировать даже скалу.

— Да, теперь намного лучше, — одобрил он, когда она вошла в гостиную. — Ну, совершенно очевидно, что мои страхи за тебя оказались напрасными. Ты явно очаровала Константиноса. Он упоминал о «Драйдене»?

— Да, — сказала Джессика и даже сумела ему улыбнуться. — Я продаю ему акции, но я даже не представляла, что все окажется так легко и просто. Мы с ним все время ведем себя, как пресловутые кошка с собакой. Его высказывания о моем браке заставляют бледнеть светскую хронику, а я вывела его из себя и расстроила один раз — нет, дважды. Он звонил сегодня утром, но я не стала с ним разговаривать. Будет лучше, если я больше его не увижу, и ты сам обсудишь с ним все детали фондовой сделки.

— Разумеется, я все сделаю, — быстро ответил Чарльз. — Но, я уверен, ты недооцениваешь этого человека. Судя по фотографии в газете, он неравнодушен больше к тебе, чем к твоим акциям.

— Да, — призналась Джессика, — но это бессмысленно. Я не смогу жить, снова осуждаемая всеми, а он слишком привлекателен для прессы и папарацци.

— Это правда, но, если он не хочет, чтобы что-то было опубликовано, это не публикуется. Его власть огромна.

— Ты принимаешь его сторону, Чарльз? — спросила в изумлении Джессика. — Ты ведь, конечно, понимаешь, что его внимание — явление временное, что его интересует только секс?

Чарльз пожал плечами.

— Как и большинство мужчин, — сухо сказал он. — Вначале.

— Да, но мне это не интересно. Кстати, акции идут по рыночной стоимости. Он предложил гораздо больше, но я отказалась.

— Я вижу здесь принципы Роберта, — заметил он.

— Я продам ему акции, но сама не продаюсь.

— Я никогда так не думал. Хотелось бы мне стать невидимкой и присутствовать при вашей встрече, должно быть, это было забавно, — сказал он, посылая ей улыбку. Его холодное, аристократическое лицо отражало сдержанное веселье, скрывающееся за утонченными, безупречными манерами.

— Очень, но едва не дошло до убийства.

Вдруг она вспомнила и по-настоящему улыбнулась — впервые после прочтения отвратительной газетной сплетни:

— Чарльз, у Саманты вчера вечером родились щенки, целых пять!

— Как раз вовремя, — заметил он. — Что ты будешь делать с пятью скулящими щенками в доме?

— Отдам их, когда они достаточно подрастут. По соседству множество детей, это вряд ли будет трудным делом.

— Ты так думаешь? Когда ты в последний раз пробовала отдать кому-то щенков неизвестного происхождения? Сколько там самок?

— Откуда я знаю? — ответила она и рассмеялась. — Ты же знаешь, они не появляются с розовыми и голубыми бантиками на шее.

Чарльз улыбнулся в ответ и проследовал за ней на кухню, где она с гордостью продемонстрировала щенков, сгрудившихся в небольшую кучку. Саманта внимательно следила за Чарльзом, готовая тяпнуть его, если он подойдет слишком близко к ее потомству, но он хорошо изучил привычки Саманты и держался от нее на безопасном расстоянии. Чарльз к тому же был слишком рафинированным, чтобы считаться любителем животных, и собака чувствовала это.