Алла Полянская - Женщина с глазами кошки

— Да, только отдохну немного.

— Тогда перекусим. Кстати, Луис, а что за деятели гнались за нами, ты не в курсе?

— Вам лучше знать, они же за вами гнались. — Парень улыбается. Зубы у него все целы и белые, как в рекламе зубной пасты. — Я здесь уже несколько месяцев, и за мной пока никто не гонялся.

— Ты искал приключений? Вот и они. Что не так?

— Только не приключений, связанных с Бешеным Педро.

— Значит, ты все-таки знаешь, кто за нами гнался?

— У меня же есть глаза! Конечно, знаю — люди Педро Монтои, местного кокаинового короля. Тут кока хорошо растет, многие этим живут.

Старая история. Одни травят себя гадостью, другие на ней зарабатывают. Где-то убыло, где-то прибыло, таков закон выживания, никто его не отменял. Если кишка у тебя тонка и ты не можешь жить в реальном мире, что ж, естественный отбор сделает свое дело. Раньше в понятие «естественный отбор» входили болезни, теперь — наркота. И между прочим, нынешний расклад кажется мне более справедливым, ведь чума косила всех подряд, а сегодня каждый сам выбирает себе чуму. Вот только прежде было гораздо меньше желающих заработать на эпидемии. Хотя я могу и ошибаться. Люди не меняются.

— И зачем мы понадобились кокаиновому королю?

— Вам виднее. Я видел, как упал самолет. Думаю, Бешеному Педро был нужен кто-то из вас. Кто?

— Уж точно не я.

Я никому не нужна. Тетя Роза далеко, а кроме нее, моя судьба никому не интересна. И это хорошо. Я чувствую себя свободной, могу делать все, что захочу. Я привыкла к одиночеству и не ищу ничьего общества. Просто люблю колесить по миру, не разбирая дорог, и все. Нет ничего страшнее окончательности. Вот ее я не вынесу. А когда умру, то стану облаком — буду летать по миру и плевать на человечество более ощутимо. В смысле дождем.

— Эд?

А Краузе просто жалок. Я видела таких, за подобным экземпляром даже пыталась быть замужем. Хорошо представляю всю его образцово-показательную скучную жизнь, потому что встречала таких типов не раз. Вот, извольте. Родился в состоятельной добропорядочной семье, где над ним тряслась мамаша. Его всячески баловали и убеждали в том, что он исключительный, не такой, как все. И парень уверен в этом до сих пор. В школе был бешено популярен, являлся капитаном футбольной, бейсбольной или какой другой команды, девки гроздьями повисали на нем, и Эд гордился собой. Потом — университет, тепленькое местечко, найденное для отпрыска папашей с хорошими связями и толстым кошельком. Но с какого-то момента мальчик пресытился, вот и решил показать себя миру. Словно мир не обошелся бы без него. Но последнее ему, конечно, и в голову не пришло. В общем, натянув на себя фальшивый загар да старые джинсы, мамин сыночек, примерный мальчик Эдди Краузе, ничтожество и сопляк, двинулся навстречу подвигам…

— А как насчет тебя, Эд? Может, именно по тебе сохнет Бешеный Педро? Отбросим мысли о его нетрадиционной сексуальной ориентации и подумаем, чем еще ты мог бы его заинтересовать. Что в тебе такого? Или у твоего папаши многовато денег?

— Не помню, чтобы говорил тебе о своем отце, Тори.

— И что с того? Просто зря ты сплел мне сказочку о своем славном журналистском прошлом. Может, ты и бывал в здешних краях раньше, но — как турист, не более того.

— Почему ты так решила?

— Не твое дело. Но имей в виду, я в этом уверена, а процесс мышления — моя интеллектуальная собственность. Давай, Эд, расскажи, как я сейчас ошиблась в тебе.

Он молчит. Луис сидит в стороне и наблюдает за мной с непонятной миной на лице. Во мне снова начинает закипать злость — время бежит, скоро опять встанет вопрос о ночлеге, а из-за двух болванов я не только не продвигаюсь вперед, но даже наоборот — провалилась невесть куда, едва не утопла. А ведь я совсем не собираюсь умирать! У меня нет на подобные глупости времени!

— Послушайте, разговор в таком тоне ни к чему не приведет. Вы не могли бы быть посерьезнее? — Луис поднимается и потягивается всем телом. — Кто еще находился в самолете? Вы же не единственные его пассажиры?

— Нет, конечно. Мы летели в обществе богатых янки. — Мне неприятно вспоминать о них. — И они были достаточно мерзкими, чтобы обзавестись кучей «поклонников» и «доброжелателей».

— Ну, ты себя-то не сбрасывай со счетов. Ты своим ядовитым языком доведешь до бешенства даже буддийского святого. — Луис роется в своем рюкзаке и достает банку с консервированными бобами. — Давайте поедим и пойдем дальше. Нужно выбираться отсюда, эти места — ничья земля, рубеж. Нужно уходить, иначе Педро, который здесь засел, нас достанет.

— Странно, что его люди все-таки отвязались от нас.

— Никто не захотел прыгать в пропасть. Непонятно, откуда она здесь взялась так некстати. Или, наоборот, к лучшему.

— Ты-то чего переживаешь? Ему нужны мы, а не ты. Вполне можешь уйти, и тебя никто не потревожит. Сам же говорил: за то время, что ты здесь, никто за тобой не гонялся, стало быть, и впредь не станут.

— Так и есть. Но одни вы отсюда не выберетесь.

— Выберемся или нет, не все ли тебе равно?

— Мне с вами интересно.

Что-то здесь не так. Интересно — это не мотив. Случайно ли мачо оказался в той пещере? Почему Луис не уходит? Зачем спасал нас из воды и какая ему с этого может быть польза? Кто он на самом деле? Спросить напрямую — соврет, недорого возьмет, а мне нужна правда.

— Тори, твои душевные терзания ранят меня в самое сердце. Ты не слишком любишь человечество? Тогда странно, что выбрала для себя столь гуманную профессию.

— Не понимаешь? Ладно, объясню. Если бы не была обязана спасать человечество, я бы его уничтожила. Процентов на девяносто.

— Надеюсь, ты шутишь.

Мы встаем. Я помогаю Эду идти — не могу его бросить в таком состоянии, к сожалению. Вообще-то я не шутила. Потому что не видела от людей ничего хорошего. Только тетя Роза была добра ко мне — не желая чего-то от меня взамен, а просто так. До остального человечества мне дела нет. Да, я лечу людей, и они уходят, растворяясь в пространстве. Не больше и не меньше.

Зеленые ветки подлеска цепляются за одежду и рюкзаки, и мне кажется, что какое-то насекомое может проникнуть мне за воротник. Как бы не цапнуло! Да и змеи тут точно есть. Хорошо, что не болото. И, главное, львов, львов здесь нет!

Если бы вы знали, какая жуткая тварь — лев, вы бы меня поняли. Я ужасно люблю котов, даже ягуаров, но лев не имеет с ними ничего общего, что бы там ни утверждали зоологи. Пусть засунут себе в зад свои дипломы! Львы уродливы, их глаза — глаза злого человека, а не яркие глаза кошки. У кошек естественная божественная грация, львам же она не присуща. Это животное просто машина для убийства, а коты — эстетика, созданная богами для того, чтобы люди могли познать совершенство. Лев — не кот, нечего ему примазываться к очаровательному пушистому племени. И я рада, что здесь львы не водятся.