Предание Темных - Кейси Эшли Доуз
– Думаешь, Дженна настолько страшная, что даже монстр ее испугался? – попытался пошутить Лео.
Но сестра даже не улыбнулась:
– Нет, он не испугался. Он.. – глядит на меня – он будто бы узнал тебя, Джен..
Если бы не куча ссадин на теле сестры, за которые мне по приезду еще влетит от матери, я бы даже рассмеялась. Быть может, мы бы все рассмеялись и на том вечер «страшных историй юного сочинителя Милли Бёрнелл» завершился бы.
– Да, солнышко – киваю – я в давних связях со всеми лесными чудищами, прости, что раньше не рассказывала. И прости за моего подопечного, что он сразу тебя не признал. Обещаю устроить ему взбучку и урезать месячную зарплату в виде 8-ми литров крови младенцев.
В обычное время Милли бы рассмеялась как сумасшедшая, до боли в животе, но сейчас лишь как-то натянуто улыбнулась и вновь поникла:
– Я не знаю.. это правда выглядело очень реально.
Очень реально выглядело то, что реальностью быть никак не могло.
На ум тут же пришла картина, которая будто бы показала мне часть событий давнего прошлого, но я тут же отбросила эту ерунду прочь. Одного впечатлительного ребенка на день достаточно.
Демонстративно глянув на часы, которые за всей этой суетой уже давно перешли за полночь, я хлопаю по коленям и поднимаюсь:
– Так, ладно, нам всем нужен отдых. Как на счет того, чтобы лечь спать, а на завтрак заказать двойную порцию десерта?
Предложение это преимущественно предназначалось для Милли, но она отнеслась к нему как-то равнодушно. Дернув плечами, сестренка понуро кивает Лео и уходит в свою комнату. Свет включается на пару минут, пока она укладывается, и тут же гаснет.
Лео дожидается, пока все звуки в ее комнате стихнут, после чего заговорщицки подмигивает мне и кивает на балкон:
– Мне все еще нельзя пользоваться этим входом или сегодня исключение? Я ведь настоящий герой, вырвал Милз из рук древнего монстра и даже притащил обратно почти невредимой.
Я устало улыбаюсь и киваю:
– Балкон в вашем распоряжении, мистер – но когда он уже почти скрывается наружи, окликаю его.
–М?
– На том гвозде.. понимаю, звучит абсурдно, но там правда не было ничего изображено?
Он жмет плечами:
– Гвоздь, как гвоздь. Думаю, Милли просто сильно взбудоражилась – я видел, как она испугалась тех психов в селе. Не надо было ей давать идти в лес одной. Прости, я сдурил.
– Все нормально, это ты прости. Ты вообще не обязан был с ней туда ехать, это все я и моя работа. Выехала в отпуск с сестрой, называется. В итоге она падает где-то в оврагах леса с братом ее подруги, а я в это время отсыпаюсь в старом музее.
Лео озадаченно хмурится и я запоздало осекаюсь.
– Отсыпаешься?
– Ну да – ловко изворачиваюсь – пока этот старик читал все условия мелким шрифтом заснуть можно.
Лео смеется и, наконец, перелазит на свой балкон.
-4-
Более беспокойной ночи, чем эта, у меня уже давно не выдавалось. Вначале я никак не могла заснуть – даже когда ворочания в комнате Милли совсем прекратились, а свет в комнате Лео погас. Я это видела благодаря балкону – хотя кто знает, может он просто ушел в другую комнату своего номера. Но так или иначе, свет с комнаты, ведущей на балкон, погас примерно через четверть часа, как он ушел к себе.
Сон никак не лез в голову по нескольким причинам, но одной из них, несмотря ни на что, была не фантастическая история сестры, а чувство вины. Мне было чертовски жаль, что в самом начале я была готова обвинить (да и обвинила уж, если совсем честно) во всем Лео. Да и вообще, что задумалась о возможности подобного развития событий.
Парень, со всем своим добродушием, согласился развлечь мою сестру заместа меня. Милли в это время вела себя отвратно и сбежала от него в лес, ему пришлось ее искать, он чуть не грохнулся в овраг.. а когда они приходят, я хватаю его за руки и кричу, чтобы он немедленно объяснил, что он с ней сделал и почему она в ссадинах.
Конечно, Лео об этом не говорил и, кажется, отнесся с пониманием – но я все равно никак не могла избавиться от чувства вины перед этим парнем.. а еще чувства дежавю. Оно было мгновенное, едва уловимое.. но будто бы я уже оказывалась с ним ранее в подобной ситуации.
Только была на месте Милли.
Когда же сон, все-таки, пришел по мою душу – стало не легче. Сновидения были тревожные, несвязными, слишком резко переходили из одного в другой. Мне то и дело виделась погоня, то огромные клыки, то серая жесткая кожа. Проснувшись около трех я поняла, что кошмары основаны на рассказах сестры. Точнее на том описании монстра, которое она дала.
Вначале я об этом не подумала, но уже проваливаясь в следующий сумбурный сон этой ночи, я задалась вопросом – почему Милли описала вампира именно так? Если она хотела сочинить историю, чтобы произвести на нас впечатление, или действительно вследствие удара ей что-то примерещилось, пока она была в отключке – то образ, логично, должен был быть совсем другой. Милли представляла вампиров совсем иными – наподобие красавца Эдварда Каллена, или Бреда Пита, отыгравшего главную роль в «Дневниках Вампира». Кровососы были для сестры эдаким романтизированным вариантом плохих, но невероятно красивых парней.
С чего бы она вдруг решила так резко и кардинально сменить свое личное представление о них?
Но с другой стороны я где-то слышала, что при сильном ударе у человека могут, как бы это сказать, на мгновение сместиться «полюса», да «север с югом поменяться местами». Скорее всего, из-за падения в ее голове все смешалось и в этом сне-галлюцинации ее любимый вампир представился ей полной противоположностью всех тех качеств, которыми ранее она сама же его наделяла.
Беспокойные кошмары приводят к тому, что проснувшись в шесть утра, я решаю больше не ложиться спать. Рассветные лучи уже начинают озарять пустынные улицы Бухареста, и аккуратно сую ноги в тапки. Прикрываю дверь своей комнаты и только тогда включаю свет – не стоит будить Милли в такой ранний час. Она в принципе никогда не была жаворонком, но после вчерашних злоключений с ветками да валунами лучше бы ей как следует отоспаться, чтобы поскорее прийти в себя.
Заправляю волосы и, взяв начатое из трех обретенных полотен, выложу на балкон. Воздух прохладный, машин нет, людей нет. Совершенно никаких посторонних звуков, помимо самой природы, которая только начинает пробуждаться ото сна. Обожаю такие моменты.
Я включаю жизнерадостную мелодию на телефоне и, сделав громкость едва слышимой
