Мартина Коул - Прыжок

Маэв подняла с пола кое-какую одежду и положила эти вещи на кровать.

— Стефан летит не на Родос, — уточнила она, — он отправляется на короткие каникулы в Шри-Ланку. Еще несколько дней назад забронировал себе билет.

Донна почувствовала, как затылок ее словно обдало ледяной водой. Эта новость ее явно встревожила. Но она сохранила внешнее спокойствие и непринужденно сказала:

— Везет же тебе! Я с удовольствием съездила бы в Шри-Ланку. Мы с Джорджио планировали поехать туда до того… — Она запнулась. — До того, как все это случилось.

У Стефана хватило милосердия не смотреть на нее.

— Я просто подумал, что неплохо съездить туда передохнуть, вот и все. Мне там всегда нравилось. В прошлом году я был в Гоа. Ты помнишь?

Донна кивнула, настороженно наблюдая за ним.

— А где сейчас ты собираешься побывать?

Стефан приподнял плечи, изображая забывчивость:

— Не могу вспомнить название!

Маэв отвлеклась от складывания вещей и напомнила:

— Хиккадоа. Так ведь, кажется? В любом случае нечто вроде этого. Я слышала, как ты говорил Марио об этом третьего дня. И это название почему-то застряло у меня в голове.

— Никогда не слышала о таком, — беспечно улыбнулась Донна. — Но название приятное.

Стефан со стуком поставил на стол кружку.

— Интересно, допрашивали ли сегодня Джорджио? — неожиданно спросил он. — Если они перевернули весь дом, то, держу пари, наверняка потащили его на допрос. Интересно, что они могли тут искать? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет, Донна?

Маэв искоса посмотрела на них и смущенно вздохнула, заметив, как ее сын и невестка едят глазами друг друга с неприкрытой враждебностью на лицах.

— Понятия не имею! А ты что, и вправду думаешь, что они сейчас могут допрашивать моего Джорджио?

Стефан кивнул.

— Могу любые деньги поставить на это, дорогая. Они ничего не делают каприза ради. Наверное, у них есть веские основания. Надо же было, к примеру, получить ордер на обыск этого дома… Теперь тебе следует быть осторожней: они могут следить за тобой.

— А для чего им следить именно за мной? — с легкой обидой в голосе спросила Донна.

— Ну не знаю. Они, возможно, считают, что ты в чем-то замешана. Ты же сама говорила: они уже в прошлый раз переворачивали здесь все вверх дном, тогда когда арестовали Джорджио. Иначе зачем бы они стали это повторно делать сейчас?

Стефан явно смаковал эти подробности. Ему доставляло, по всей видимости, извращенное удовольствие вызывать своими словами встревоженное выражение на лице Донны. На самом деле он был доволен уже тем, что ему наконец-то удалось отвлечь ее внимание от Шри-Ланки. Стефан повернулся к Маэв и нежно чмокнул ее в щеку.

— Пожалуй, я лучше поеду, девочки. Мне завтра предстоит долгое путешествие…

Как только он вышел из комнаты, Маэв тихо сказала:

— Он мой сын, Донна, но мне с каждым днем все труднее любить его. Я к нему начинаю испытывать чувство брезгливости, словно он какой-то грязный, скользкий. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

Донна, сочувственно поглядев на напряженное лицо Маэв, ответила:

— Как это ни забавно, но я хорошо понимаю, что вы хотите этим сказать.

Джорджио привели с допроса назад в крыло сразу после того, как подали завтрак. Он направился прямо в камеру Левиса и вошел туда, не постучавшись, хотя обычно не позволял себе такой дерзости. Дональд Левис ел из миски кашу, расстелив на столе перед собой газету «Гардиан». Не поднимая глаз от газеты, он сказал:

— Привет, Джорджио, я тебя ждал.

Джорджио сорвал газету со стола и, скомкав, бросил ее в угол.

— Какого черта стряслось прошлой ночью, Дональд?! И не притворяйся, будто ты ничего не знаешь об этом, потому что я тут же все выясню, приятель. Тут же, черт побери!

Левис засмеялся. При свете электрической лампочки его ровные белые зубы казались желтыми.

— Мы вдруг осмелели, не так ли? — Он резко оттолкнул от себя миску с кашей и язвительно произнес: — Садись, Брунос. И заткнись, мать твою! Когда я захочу услышать твое мнение, я тебя спрошу.

В проходе нарисовался Рикки.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Левис?

Дональд отрицательно покачал головой.

— Если ты мне понадобишься, Рикки, я тебя позову. Стой в коридоре и будь на стреме.

Джорджио сел, осознавая, что иного выбора у него нет.

— Итак, Джорджио, мы с тобой хорошо общаемся друг с другом с тех пор, как я вернулся из больницы. Но вопрос о моих бабках еще не отпал. Я решил, что они мне понадобятся, и очень скоро. Если я не получу своих денег, то позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не вышел отсюда. Я могу пристроить тебя с такой же легкостью, как поглощаю свой завтрак… Молодой человек по имени Дэнни Килбрайд обвиняется в убийстве. Я уже устроил все так, чтобы он добровольно начал сотрудничать с полицией. И вот теперь они заговорили об убийстве человека. Я сказал Килбрайду, чтобы он свалил на тебя вину за три ограбления на севере Англии. Ты можешь это обвинение от себя отвести. Однако оно навредит тебе в вопросе об апелляции, не так ли?

Мне нужны эти деньги, мать их, Джорджио! И как можно быстрее! Мяч уже на твоей стороне поля, можешь не беспокоиться. Кстати, прошлой ночью у тебя дома все перевернули вверх дном — даже подняли половицы. Это Лоутон постарался, твой старый друг и наставник… Я принесу тебе столько горя, парень, что ты будешь не в состоянии ни соображать, ни вообще двигаться, черт побери, к тому времени, когда я закончу! Я сделаю так, чтобы ресторан твоих родителей сровняли с землей. И устрою так, чтобы твоя сестра Мэри и ее дети считались без вести пропавшими. А сейчас клянусь перед Богом: либо мы с тобой договариваемся и становимся закадычными приятелями, как прежде, либо я начинаю видеть в тебе своего самого злостного врага. А ты понимаешь, что это значит здесь, не так ли?

Джорджио почувствовал, что в горле у него пересохло. «Сейчас мне это не нужно. Пройдет еще пара недель, и я выберусь домой, целый и невредимый. А Левис останется лишь страшным воспоминанием…»

Левис внимательно следил, как Джорджио борется с собой. И в следующий момент выложил козырную карту:

— И не рассказывай мне все эти байки: мол, если я убью тебя, то никогда не получу денег. Теперь я это делаю не из-за денег, Брунос. Отныне это стало моим личным делом, делом чести. Я убью тебя, если не получу денег. Причем смерть Тимми покажется детской забавой по сравнению с тем, что я придумал для тебя, парень.

Джорджио понимал: Левис вовсе не кривит душой. После лечения от раны он вернулся в крыло еще более крепким и сильным. Заключенным в крыле было известно по слухам, что Брунос должен Левису деньги. И теперь Левису приходилось поднимать этот вопрос, чтобы спасти лицо и показать свою силу. Джорджио не мог иметь претензий к нему: здесь не было места личной неприязни. Так действовал закон тюрьмы. И он соблюдался всеми здесь с гораздо более жесткой обязательностью, чем любой другой человеческий закон.