Мартина Коул - Прыжок

Донна засмеялась с нею вместе, и они обе почувствовали, как смущена Каролина, и поняли, что ей необходимо с кем-то поделиться.

— Ты знаешь, это так смешно, Донна. Мы были верными, но в конечном итоге я все же спустила себя с тормозов. Вот и все. После того, как я привыкла к регулярной половой жизни, я до самого нутра ощущала, как мне этого не хватает. Я даже думала, что если буду общаться с другими людьми, мне станет легче. Мне нравится спать в постели одной, как уже говорила, но с другой стороны, приятно, если мою постель согревает сладкий парнишка с приятным телом и хорошим чувством юмора. Тем более если я хочу его. Вот в чем настоящая штука. Все зависит от меня. Иногда он звонит мне, и я говорю ему: «Нет, спасибо, не сегодня». Я кладу трубку телефона и забываю о нем. В другой раз я сама думаю: «Ну, пожалуйста, Бойси, притащи сюда свою задницу!» Я сама все решаю, понимаешь? Все зависит только от меня и ни от кого другого.

Донна упоенно слушала молодую женщину. Она завидовала ей, тому, что та в таком юном возрасте разобралась в реальной жизни, в возрасте, когда человек может наслаждаться своими открытиями, зная, что у него впереди много лет, чтобы и дальше получать удовольствие.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Каролина. После всех лет, что ты прожила с Вейном, ради него и вокруг него, теперь ты живешь только для себя. Ни для кого, но только для себя. Я начинаю чувствовать то же самое.

Каролина схватила руку Донны, лежавшую на расшатанном кухонном столе, и честно призналась:

— Я обнаружила, что мой Вейн трахал какую-то пташку в Плейстоу. Это просто выбило меня из колеи. А твой старик тебе когда-нибудь изменял?

Донна откинула голову и засмеялась тихим, утробным смехом.

— С самого начала, Каролина. Но только много лет я не позволяла себе распространяться об этом. Если бы я упомянула о его похождениях ему, это тут же отторгло бы нас друг от друга, потому что как только я признала бы это, я его потеряла бы. На самом деле иногда бывало время, честно говоря, он вроде бы хотел мне рассказать что-то. Когда он явно заводил интрижки на стороне. Теперь, размышляя об этом, я думаю, что он хотел, чтобы я наказала его за это. Но, будучи таким человеком, каким я была, я просто предоставляла ему полную свободу. Я хотела больше быть с ним, чем без него. Я и представить себе не могла жизни без него.

Каролина улыбнулась и нежно пожала Донне руку.

— А теперь?

— Теперь? — Донна закрыла глаза и заглянула глубоко в себя в поисках ответа. — Теперь я думаю, что я тоже хочу доставить себе удовольствие. Недавно я сделала такие вещи, о которых и мечтать не могла даже годом раньше, и, какими бы плохими ни были эти дела, мне они пошли на пользу. Ты видишь в этом смысл? Годы, когда я глубоко прятала свое возмущение, прошли, и я теперь нахожу сложным продолжать так, будто ничего не случилось. Я понимаю, что я — единственный человек, который отдавал всего себя эмоционально в нашем браке. Джорджио всегда давал мне только вещи. За все эти двадцать странных лет, что мы провели вместе, он ни разу не подарил мне частички себя.

Она разомкнула веки и посмотрела в сверкавшие глаза своей юной подруги.

— Я никогда не смогла бы так с кем-нибудь говорить до сегодняшнего дня. Это забавно, не так ли? Я всегда все хранила в себе. Потому что этого хотел Джорджио, а я была настоящей дурой, глупой коровой, которая выполняла все, что он хотел. В том числе и то, чтобы я перестала быть собой, настоящей. И все же, высказав все это, я все равно хочу его. Я все еще люблю его. Но теперь на моих условиях. Я хочу его на своих условиях.

В комнату, сжимая плюшевого медвежонка, вошла Шивонн.

— Доброй ночи, Донна.

Донна поцеловала ребенка в мягкую щечку.

— Спокойно ночи, Вонн.

— Займись делом, Донна. Поставь чайник на плиту, а я пойду уложу детей спать.

Через десять минут они обе пили свежий кофе и курили новые сигареты.

— Интересно, почему же она подумала, что у Джорджио есть маленький мальчик? — недоуменно спросила Донна.

Каролина пожала плечами.

— Понятия не имею. Вечно эти дети что-то непонятное выдумывают.

— Но мне показалось, что она говорила так уверенно. Она так на него смотрела…

Каролина глубоко затянулась сигаретой и улыбнулась.

— А как прошел твой визит? Вейн, как всегда, искрился!

Донна засмеялась над ее словами.

— Не плохо. Сегодня он был как прежний Джорджио, как мужчина, которого я полюбила. Я думаю, то, что ты чуть раньше сказала, — правда. Все это тебя меняет, когда ты остаешься сама по себе. И сейчас мне нравится больше, чем раньше. Я тоже хочу что-нибудь для себя.

Каролина выразительно пожала изящными плечами.

— Разве все мы этого не хотим?

Алан снова посмотрел на артиллерийскую карту и провел по маршруту пальцем. Если все пойдет по плану, то прыжок завершится через семь минут, а Джорджио уже будет по пути в Ливерпуль, когда дорожные посты окажутся на месте. И он усмехнулся про себя.

«Полиция и тюремные власти даже не будут знать, что с ними стряслось. Вот это будет работенка для национальной безопасности, о ней будут писать в национальной прессе и освещать по телевидению. Но нам надо обеспечить, чтобы все шло точно по плану и в Ливерпуле, и в Шотландии».

Он опрокинул стаканчик шотландского виски, но тут зазвонил телефон, и Алан предоставил автоответчику принять сообщение.

Он услышал собственный голос, отвечающий звонившему, что его нет на месте, а потом нахмурился, услышав голос Джонни Г.

— Алан, перезвони мне как можно быстрее. У меня для тебя новости.

Он поднял трубку телефона и сказал:

— Джонни? Что происходит?

Голос Джонни казался взбудораженным.

— Честно говоря, Алан, я не знаю, дружище. Но до меня донесся слушок, что Джорджио приговаривают за очередное ограбление. На улицах болтают, что он вляпался во что-то серьезное.

— Со всем уважением, Джонни, — голосом, полным сарказма, произнес Алан, — мы все время слышим подобные слухи. Я слышал их о себе…

— Что? — перебил Джонни. — Ты слышал, что ты погряз в этом зверстве тоже? Но там речь шла только о Джорджио.

— В зверстве! — Алан не верил своим ушам. — У тебя что, крыша поехала, парень?

Джонни Г. засмеялся.

— Я понимаю, что это звучит, как бред, но я только говорю тебе то, что слышал, Алан, и не больше.

— Ты скажи об этом кому угодно, — решительно отмел обвинения Алан, — всем, кто распространяет эту ложь. Я знаю Джорджио Бруноса с детства и знаю, что он ни за что не втянулся бы ни в какие зверства. Это верно так же, что он — не наркоман. Кто тебе об этом сказал, Джонни? Давай я сам с этим разберусь.