Стефани Майер - Ломая рассвет

— Эдвард? — спросил Карлайл тихим и обеспокоенным голосом.

— Они не уверены, что предпринять дальше. Они взвешивают возможности, выбирают ключевые цели — я, кончено ты, Элеазар, Таня. Маркус изучает наши связи друг с другом, ища уязвимые места. Присутствие румынов раздражает их. И еще они волнуются из-за нескольких лиц, которые они не могут узнать — Зафрина и Сена в частности, — и волков, естественно. Они никогда не были в численном меньшинстве. Это остановило их.

— В меньшинстве? — недоверчиво прошептала Таня.

— Они не считают своих свидетелей, — выдохнул Эдвард. — Они — ничто, бесполезны в схватке. Аро просто нуждался в аудитории.

— Должен ли я сказать что-то? — спросил Карлайл.

Эдвард колебался, а затем утвердительно кивнул.

— Это единственная возможность, которая тебе представится.

Карлайл расправил плечи и сделал несколько шагов вперед. Я ненавидела то, что он стоял там один, без защиты. Он расставил свои руки и выставил ладони, словно в приветствии.

— Аро, мой старый друг. Кажется, мы не виделись столетия.

На долгое мгновение повисла тишина. Я могла чувствовать напряжение Эдварда, пока он прислушивался к тому, как Аро отнесся к словам Карлайла. Напряжение стало таким ощутимым, как тиканье стрелки часов. А затем Аро выступил вперед из строя Волтури. Рената, его щит, двигалась вместе с ним и, казалось, будто кончики ее пальцев касаются его плаща. Впервые в рядах Волтури почувствовалась какая-то реакция на происходящее. Недовольное бормотание прокатилось по их строю, брови у всех нахмурились, они обнажили зубы. Некоторые из охраны даже наклонились, сжавшись, готовые атаковать.

Аро указал на них рукой.

— Мир.

Он сделал еще несколько шагов вперед, затем наклони голову набок. Его молочные глаза вспыхнули любопытством.

— Справедливые слова, Карлайл, — сказал он своим тонким голосом. — Но они кажутся неуместными, когда я вижу, какую армию ты собрал, чтобы убить меня и моих близких.

Карлайл покачал головой и протянул руку вперед в жесте, словно между ними не было доброй сотни ярдов.

— Ты можешь коснуться моей руки, чтобы понять, что это никогда не входило в мои намерения.

Аро сузил свои проницательные глаза.

— Но как же можно еще рассматривать твои намерения, дорогой Карлайл, учитывая то, что ты сделал? — он нахмурился, и тень печали исказила его черты лица — я не могла сказать была ли эта печаль истинной или же он притворялся.

— Я не совершал преступления, за которое вы пришли наказать меня.

— Тогда отойди и дай нам наказать виновных. Поверь мне, Карлайл, ничто не порадует меня больше, чем возможность сохранить тебе жизнь сегодня.

— Никто не нарушал закона, Аро. Позволь мне объяснить, — и Каралйл вновь протянул свою руку.

Но до того как Аро смог ответить, Кайус приблизился и встал рядом с ним.

— Так много бесполезных правил, так много необязательных ограничений ты создал себе, Карлайл, — прошипел белокурый древний вампир. — Как же возможно, что ты нарушил один закон, который на самом деле важен?

— Закон не нарушен. Если бы вы послушали…

— Мы видим ребенка, Карлайл, — зарычал Кай. — Не принимай нас за дураков.

— Она не бессмертная. Она не вампир. Я легко могу доказать это всего несколькими моментами…

Кай прервал его.

— Если она не одна из тех, кого запрещает закон, тогда зачем ты собрал этот батальон для ее защиты?

— Это свидетели, Кай, точно такие же, каких привели и вы, — и Карлайл указал на разъяренную толпу у опушки леса. Некоторые из них зарычали в ответ. — Каждый из этих друзей может рассказать тебе правду о ребенке. Или ты можешь сам взглянуть на нее, Кай. Увидеть румянец человеческой крови у нее на щеках.

— Это уловка! — оборвал Кай. — Где наш информатор? Пусть она выступит вперед! — он вертел своей шеей пока не разглядел Ирину, томившуюся за женами. — Ты! Выйди!

Ирина посмотрела на него с непониманием, выражение ее лица было словно у человека, который только что пробудился от ужасного кошмара. Кай нетерпеливо щелкнул пальцами. Один из огромных телохранителей жен переместился к Ирине и став сзади, грубо толкнул вперед. Ирина дважды моргнула, а затем медленно пошла по направлению к Кай в изумлении. Она резко остановилась в нескольких ярдах, ее глаза все еще не отрывались от сестер.

Кай сократил расстояние между ними, а затем ударил ее наотмашь поперек лица.

Это не могло ранить, но было в этом жесте что-то ужасное. Это было все равно, что смотреть за тем, как кто-то пинает собаку. Таня и Катя одновременно зашипели. Тело Ирины напряглось, и она устремила свой взгляд прямо на Кая. Он направил свой когтистый палец на Ренесми, которая цеплялась за мою спину. Ее пальцы все еще были запутаны в шерсти Джейкоба. В моем взбешенном видении Кай стал полностью красным. Из груди Джейкоба вырвалось рычание.

— Это тот ребенок, которого ты видела? — требовательно спросил Кай. — Тот самый, который очевидно был не просто человеком?

Ирина взглянула на нас, первый раз рассматривая Ренесми с тех пор, как она появилась здесь. Ее голова склонилась на одну сторону, сомнение появилось на ее лице.

— Итак, — спросил Кай.

— Я… Я не уверена, — ответила она в замешательстве.

Рука Кая дернулась, как если бы он захотел ударить ее снова.

— Что ты имеешь в виду? — сказал он стальным голосом.

— Она не такая же как была раньше, но я думаю, что это тот же ребенок. Я имею ввиду, что она изменилась. Этот ребенок взрослее, чем тот, которого я видела, но…

Бешеный рык вырвался сквозь оскаленные зубы Кая и Ирина замолчала так и не закончив фразу. Аро перелетел на сторону Кая и положил руку на его плечо.

— Будь терпелив, брат. У нас есть время разобраться с этим. Нет необходимости спешить.

С угрюмым выражением Кай отшатнулся от Ирины.

— А сейчас, милая, — сказал Аро теплым, сладким шепотом. — Покажи мне, что ты пыталась сказать, — и он протянул свою руку к изумленной вампирше.

Ирина взяла его руку неуверенно. Он держал ее только пять секунд.

— Видишь, Кайус? — сказал он. — Вот простой способ узнать то, что нам нужно.

Кайус не ответил ему. Аро обвел глазами свою аудиторию, свою толпу, и затем повернулся к Карлайлу.

— Итак, кажется, у нас появилось что-то таинственное. Выглядит так, что ребенок растет. Но первое воспоминание Ирины, есть не что иное, как бессмертный ребенок. Интересно.

— Это именно то, что я пытаюсь объяснить, — сказал Карлайл, и по тому, как изменился его голос, я могла предположить, что он испытывает облегчение. Это была отсрочка, на которую мы все туманно надеялись.