Эллен Байеррум - Убийственная стрижка

— Скажите, Лео, вы хорошо знали Энджи?

— Собираетесь цитировать меня? — Леонардо немного подумал и проговорил, взвешивая каждое слово: — Мы были близки, так близки… простите, мне трудно об этом говорить.

Он замолк, совершенно не стыдясь своих прежних речей. Появившаяся Жозефина положила руку ему на плечо:

— Пойдем, cheri[16], ты мне нужен.

Леонардо нехотя отошел от стола, бросив на ходу:

— Какая трагедия!

Жозефина вцепилась в него и потащила за собой.

— Эти хитрецы — два сапога пара, — прошипела им вслед Стелла.

— Что он имел в виду, сказав, что Марша должна была стать его клиенткой? — поинтересовалась Лейси.

— Собственно говоря, она сначала записалась к Леонардо, — объяснила Джейми, — но он свалился с гриппом. И представляете, хотя сам в тот день позвонил и сказался больным, когда фото Энджи поместили во всех газетах, так обозлился, что долго с ней не разговаривал. Старый завистник!

— Как бы то ни было, — подхватила Стелла, — адвокат Марши и ее мать, близкая подруга Жозефины Редфорд, велели мисс Робинсон не показываться перед камерами, пока та не укротит свою гриву и не потеряет несколько фунтов. Жозефина пожелала, чтобы Маршу привел в порядок не кто иной, как ее звездный Лео. В виде особого одолжения. Никто не придал истории значения, поэтому Лео и постарался отвертеться. И поскольку его не было, я и отдала Маршу Энджи. Остальное читайте в газетах. Леонардо так и не простил Энджи бешеного успеха.

Джейми кивнула:

— И того, что она оказалась талантливее, чем он. Лично я очень рада, что Энджи оценили по достоинству, ведь как-то так оказывается, что самые известные стилисты обычно мужчины. Замечали? Это так… так… ну, вы понимаете. — Она состроила гримаску и, подавшись вперед, заговорщически спросила: — Так вы собираетесь писать о похоронах, Лейси?

— Разумеется, напишет, — вмешалась Стелла. — Просто ей сначала нужно все хорошенько обдумать.

— А сейчас мне пора идти, — объявила Лейси и, взяв сумочку, встала.

Джейми принялась рассеянно крошить булочку на стол.

— Слушайте, это, может, и смешно, но смерть Энджи — все равно что игра, в которую мы играем. Ну, вы знаете, — прошептала она. — «Салон смерти».

— Ничего я не знаю, — вздохнула Стелла.

— Простите, — вскинулась Лейси, — «Салон смерти»? Я верно расслышала?

— Нуда, что-то в этом роде. Конечно, в «Салон самоубийств» мы не играем. Только в убийства.

Лейси присела на край столика и схватила птифур с тарелки Стеллы.

— Джейми, расскажи-ка подробнее об игре.

Стелла так и подскочила.

— Это совершенно неинтересно. И вообще какая тут связь?

— Я все же хочу услышать об игре, тем более что тут нет никакой связи, — настаивала Лейси.

Стелла пожала плечами:

— Если даже от болванок с париками у тебя мороз по коже, значит, и это тебе понравится.

Джейми собрала хлебные крошки и слепила катышек.

— Иногда вдруг понимаешь, что все осточертело. Вот однажды мы сидели в салоне, просто так, языки чесали, и заговорили о том, как легко убить кого-нибудь в салоне. Способов тьма. В основном обсуждали, каклучше прикончить Крысиного Короля. Иногда — Жозефину или особенно противную клиентку вроде Шерри Голд. В общем, это наша воображаемая настольная игра вроде «Клу»[17]. Только в «Клу» такие миленькие пластиковые орудия убийства, а в «Салоне смерти» можно пользоваться миленькими пластиковыми ножницами, фенами, бутылочками с шампунем и так далее. — Джейми остановилась передохнуть и глотнула коки.

— В «Клу» ты гадаешь, кто это сделал, скажем, полковник Мастад, на кухне, тяжелым подсвечником. А в «Салоне смерти» нужно сообразить, как лучше убить Крысиного Короля. Скажем, Лео во время мытья головы моет ему волосы отравленным шампунем. Или просто вливает в него яд.

— Интересно, каким это образом? — удивилась Лейси.

— Свяжет по рукам и ногам и заставит выпить, — пояснила Стелла. — Ничего сложного.

Джейми нервно играла с выбившимся из прически локоном, накручивая его на указательный палец с обгрызенным едва не до корня ногтем.

— В салоне полно химикатов: красители, бальзамы, релаксанты. Все ядовиты. Большинство еще и огнеопасны. А электрический ток? На складе валяется старый аппарат для перманента. Волосы завивают на идиотские бигуди, подсоединенные проводами к аппарату, и все включают в сеть. Как в старые времена. В двадцатых или пятидесятых. Ужасная штука. Мы зовем ее «Медуза». Точно такая есть в Смитсоновском музее… вау! Совсем как ваше имя! Я только сейчас сообразила!

— Куда изобретательнее, чем просто бросить в воду фен, — добавила Стелла. — В «Салоне смерти» участники получают очки за оригинальность.

— А как насчет лака для волос и спичек? — оживилась Лейси. — Вспыхнет, как факел!

— Точно, — кивнула Джейми. Похоже, из нее вышел бы классный изобретатель настольных игр. Или серийный убийца. — У каждого свой метод.

— Да неужели? Стелла, а у тебя какой?

Лейси стащила с ее тарелки ломтик картофеля, проигнорировав крошечную сосиску.

Стелла закатила глаза и хрупнула морковной палочкой.

— О, ты переломала бы ему все кости! Ну и стилист у меня! Молодец! — воскликнула Лейси.

— Стелла терпеть все это не может! И если мы начинаем над ней подшучивать, заставляет нас складывать все полотенца.

— Это лишь игра, Лейси, — оправдывалась Стелла. — Но после Энджи…

— А что думала Энджи об игре? Был у нее любимый способ? Возможно, бритва? — допытывалась Лейси.

— Она не слишком ею увлекалась. Была против насилия в любой форме, — сообщила Джейми и понизила голос: — Это Лео говорил, что с удовольствием перерезал бы бритвой глотку Крысиному Королю. Конечно, это слишком очевидно. Но как подумаешь об Энджи…

И тут в Джейми что-то сломалось. Глаза наполнились слезами, и она громко всхлипнула.

Стелла протянула ей чистую черную салфетку из «Стайлиттос», взглянула на Лейси и поспешно достала еще одну.

Лейси предстояла очередная сентиментальная интерлюдия с матерью Энджи. Несмотря на красные глаза, Эдриенна Вудз в свои пятьдесят могла считаться приятной женщиной с манерами типичной южанки, заключавшимися равным образом как в обаянии, так и в хорошем воспитании. Семейство держалось вместе, словно опасаясь новой насильственной разлуки. В знак поддержки Эдриенну повсюду сопровождали две почти взрослые дочери, блондинки с карими глазами: средняя, семнадцатилетняя Абигайл, и младшая, пятнадцатилетняя Эллисон. Всякое упоминание об Энджи вызывало новый поток слез.