Чарльз Вильямс - Парусиновый саван

Немного погодя я снял с себя одежду и выжал ее. Бумажник, часы и зажигалка так и остались при мне. Документы и деньги намокли, и я их, как мог, промокнул. Сигареты выбросил. Оказалось, что в темноте не так просто натянуть на себя мокрую одежду. Ветра не было, комары противно зудели вокруг. Справа виднелись огни Саутпорта, подсвечивавшие нижнюю кромку облаков. Я встал, для большей уверенности отыскал взглядом Полярную звезду и зашагал к городу…

— Где это случилось? — спросил Уиллетс. — Вы можете описать это место?

— Да, — сказал я. — Это, должно быть, милях в восьми — десяти к западу от города. Я прошел пешком примерно три мили, прежде чем удалось остановить патрульную машину. Там сохранился с прежних времен деревянный пирс, а на нем — сарай. С западной стороны пирса стоит на якоре баржа. Ее корпус обшит стальными листами. На берегу, видимо, были какие-то постройки, но они давно сгорели. Остались только фундаменты да еще кое-какие обломки.

Уиллетс с Рамиресом переглянулись и понимающе кивнули один другому.

— Похоже на бывший сахарный завод Бауена. Он находится за городской чертой, надо поехать туда и взглянуть на него. Вам тоже лучше отправиться с нами, чтобы опознать это место. Вы оправились после того, что с вами приключилось?

— Вполне, — подтвердил я.

Шел одиннадцатый час вечера. Разговор этот проходил в отделении “Скорой помощи” окружной больницы. Сюда меня доставила патрульная машина. Они же сообщили по рации в полицейский участок обо всем, что со мной произошло. Там попросили не отпускать меня, пока не будет проведено расследование. Осматривал меня молодой врач, которому, как видно, уже осточертела возня с пациентами. Он сказал, что на затылке у меня глубокая рана, но кость не задета. Затем обработал каким-то составом порезы на руках, заклеив их лейкопластырем. В завершение всей операции угостил меня сигаретой и дал с собой две таблетки аспирина.

— Будете жить! — заверил он меня, демонстрируя свое безразличие к здоровым пациентам.

Но долго ли осталось мне жить на этом свете? Сейчас мне удалось вырваться из рук преступников, но как только они обнаружат, что я уцелел, охота за мной возобновится. Что было делать? Просить полицию охранять меня до конца дней? Это же просто смешно! Взрослый мужик требует защитить его от трех пар башмаков! Ведь в лицо-то я их не видел!

Кто такой Бэкстер? Зачем он им понадобился? И с чего они взяли, что мы высадили его на берег? Я не знал ответа на этот вопрос и двадцать минут спустя, когда в больнице появились Уиллетс и Рамирес. Они, конечно, не были на дежурстве, но их вызвали: дело Кифера висело на них. Я рассказал им историю своего похищения.

— Что ж, поехали, — сказал Уиллетс. Мы вышли из больницы и сели в патрульную машину. Вел ее Рамирес — довольно быстро, но сирены не включал. Одежда на мне еще до конца не просохла, так что я наслаждался прохладой. Голова болела меньше, но я чувствовал, как в ней тяжело пульсировала кровь. Большую часть пути шоссе было свободно, так что мы добрались до места за четверть часа. Дорога у берега была разбита и завалена ракушками. Я сразу же узнал место происшествия. Уиллетс и Рамирес достали электрические фонарики, и мы начали пробираться через всякий хлам к пирсу.

Дверь сарая открывалась наружу, в сторону баржи. Внутри было темно и пусто. Пол, где я сидел у стены и где меня рвало, все еще был мокрым от воды, которой меня окатывали бандиты. Тут же валялось пожарное ведро — им они таскали воду. К его ручке был привязан конец веревки. Уиллетс прихватил ведро с собой в надежде, что на нем могли сохраниться отпечатки пальцев. Больше в сарае ничего не было: ни следов крови, ни каких-либо признаков того, что Кифера убили здесь. Мы вышли из сарая. Рамирес посветил в воду — между пирсом и бортом баржи.

— И вы смогли здесь проплыть? — удивился он. — О Боже…

— У меня не было выбора, — сказал я. Мы вернулись в полицейский участок, в ту самую комнату, где я уже побывал в то утро.

Полицейские запротоколировали мои показания.

— Значит, вы так и не видели их лиц? — спросил Уиллетс.

— Нет. Они все время светили мне в глаза. Их было трое, причем двое из них — настоящие громилы.

— И они признались, что убили Кифера?

— Я передал вам все слово в слово. У меня нет никаких сомнений, — заверил я полицейских.

— А почему они разыскивают Бэкстера?

— Не знаю.

— И кто он такой на самом деле?

— Был, — поправил я. — Ничего определенного сказать не могу.

— Но теперь вы склонны думать, что, возможно, он жил в Майами?

— Скорее всего когда-то жил. Не знаю, как давно это было, но фото, которое они мне показали, было сделано в заливе. За это могу поручиться.

— Однако они не привели никаких доводов в пользу того, что у вас якобы были причины высадить Бэкстера на берег? Бандиты говорили только о том, что деньги у Кифера появились как-то вдруг?

— Доводов у них никаких не было. Уиллетс закурил сигарету и навалился грудью на стол.

— Послушайте, Роджерс. Хочу дать вам один совет, как человек, сведущий в таких делах. Все то, что произошло в Панаме и посреди океана, не подпадает под юрисдикцию властей Соединенных Штатов и нас ни в коей мере не касается. Но сами вы — в опасности. Если вы о чем-то умалчиваете, вы делаете хуже себе. На вашем месте я немедленно рассказал бы обо всем, что знаю.

— Я уже рассказал вам обо всем, что знаю, — заверил я Уиллетса.

— Хорошо. Поверим вам на слово. Вы — единственный свидетель, других доказательств у нас нет. Я чувствую, что все это дело рук профессионалов. И думаю, они не местные. Я навел справки у всех информаторов, которые работают в пределах нашего города, никто ничего о них не знает. Один выход — выяснить, кто такой Бэкстер… И какие делишки он обделывал.

— Прекрасная идея, — заметил я саркастически. — Особенно если принять во внимание тот факт, что Бэкстер покоится на дне Карибского моря.

— Непонятно все-таки, что нужно было Бэкстеру на вашей лодке? Это совершенно не укладывается ни в какую логику. Внезапное обогащение Кифера можно объяснить только тем, что он украл деньги у Бэкстера. Но если Бэкстер хотел скрыться от бандитов с четырьмя тысячами баксов наличными, зачем ему было садиться на тихоходную лодку, которая в лучшем случае делает пять миль в час? На его месте я выбрал бы более скоростной вид транспорта.

— Не знаю. Чем больше я обо всем этом размышляю, тем меньше что-либо понимаю. Господа я умоляю только об одном — не посылать больше мне таких попутчиков, как Бэкстер и Кифер.

— Да, тут мы бессильны что-либо предпринять. Есть сведения, что к этому делу собирается подключиться Федеральное бюро расследований. Они, вероятно, свяжутся с вами утром. А сейчас мы отправим вас на “Топаз” в патрульной машине. И если вам снова вздумается ехать в город ночью. Бога ради, берите такси.