Галина Романова - Встретимся в другой жизни

Пошатываясь, Лика вышла из лифта и направилась к своей двери, когда ее окликнул сосед из квартиры напротив.

— Добрый день, — чему-то радовался он. — Как поживаете?

— Добрый день, — вяло отреагировала Лика. — Спасибо, хорошо.

Ни с того ни с сего сосед принялся разглагольствовать о проблемах нынешней молодежи, об их неуправляемости и полном отсутствии каких бы то ни было ценностей.

Лика слушала вполуха, попутно роясь в сумочке в поисках ключей и стараясь при этом не запачкать подкладку. Но тут очередная фраза насторожила ее.

— Что вы сказали?! — резко обернулась она к соседу. — Что вы только что сказали?!

Очевидно, его напугала необычная бледность лица молодой женщины, потому что он попятился и залепетал:

— Да я ничего… Поймите меня правильно… Я просто так, по-соседски… Вы ведь знаете, как я к вам отношусь…

— Уважаемый… простите, я не помню вашего имени-отчества, — взмолилась Лика, хватая того за рукав. — Повторите свою последнюю фразу! Вы ведь что-то сказали о Диме?! Я правильно поняла?!

— Да, о нем, — отчего-то обиженным тоном заявил сосед. — Блуждает по ночам, пока отец в отъезде. А вы тоже…

— По каким ночам?! — боясь поверить в услышанное, зацепилась Лика. — Когда это было?!

— Сегодня ночью, когда же еще! Около часа ночи. Вышел из квартиры вместе с мужчиной каким-то и ушел, — высвобождаясь от ее цепких пальцев, объяснял между тем сосед. — Я плохо сплю, сами понимаете — возраст. Каждый звук меня тревожит. А тут слышу — дверь открывается ваша. Думал, вы вернулись и каким-то образом замок починили. Оказалось, это Дмитрий по ночам шастает.

— А вы ничего не путаете? — со все более возрастающей надеждой спросила Лика.

— Знаете что, уважаемая!.. — оскорбился сосед и, круто развернувшись, засеменил к своей двери. На полпути он неожиданно остановился и все тем же обиженным тоном обронил:

— Меня, между прочим, Анатолием Николаевичем зовут…

— Простите… — еле слышно прошептала Лика и попыталась улыбнуться. — Простите мою забывчивость… Анатолий Николаевич. Навалилось на меня в эти дни…

Он ничего ей не ответил и скрылся за своей дверью.

Погружая свое ноющее от усталости и душевных терзаний тело в ванну с горячей водой. Лика уже твердо знала, что предпримет.

Перво-наперво нужно наладить отношения с соседом. Дедок не так уж прост и может оказаться полезен. А если учесть, что она сейчас одна-одинешенька в целом городе, помощь — пусть самая незначительная — ей была бы кстати.

Второй пункт ее плана — звонок в студию молодежного канала. Встретив недавно бывшую сокурсницу. Лика узнала, что один из ведущих ее любимой передачи не кто иной, как Игорь Панченко. Тот был душой любой компании их курса и страстным воздыхателем любых красивых ножек. Девчонки никогда не воспринимали его всерьез, но всегда шли за помощью именно к нему, зная, что если не поможет он — не поможет никто.

— Так, так, так, как любит говаривать наш общий друг Серый, — бормотала Лика, намыливаясь. — Это что же получается? Либо Димка в дерьме по самые уши, теперь, кстати, оно у него одно… Либо…

Лика, прищурившись, уставилась в никуда и, хмыкнув, закончила:

— Либо кто-то решил со мной поиграть в нехорошие игры!.. Надо подумать…

Анатолий Николаевич скармливал корм рыбкам, когда в дверь неожиданно позвонили.

"Что такое? — приподнял он очки. — Ко мне никто не ходит. Кто это может быть? Может, телеграмма?”

Но это была не телеграмма.

На пороге стояла Лика и, улыбаясь, раскачивала в руках коробку с тортом.

— Анатолий Николаевич, — с милой улыбкой произнесла она. — Я предлагаю выпить чаю. В знак примирения, так сказать.

— А я ни с кем не ссорился, — забормотал смущенно сосед. — Проходите.

Он суетливо засеменил перед Анжеликой, указывая ей путь в комнату и на ходу поправляя домашнюю куртку.

— Вы уж извините, Анжелочка. У меня все по-простому, — смущенно пояснял он. — Один живу. Так что за беспорядок извините.

— Ну что вы! — воскликнула она, с интересом разглядывая увешанные фотографиями стены.

Остановившись у портрета молодой красивой женщины, Лика замерла. Из рамки на нее смотрели удивительной чистоты глаза.

В них, казалось, оживала свежесть горного источника, насквозь пропитанного солнцем.

— Это Надежда моя, — раздалось из-за спины.

— Удивительно! — выдохнула Лика. — Удивительно! Как подходит ей это имя!

— Вы так считаете?! — оживился Анатолий Николаевич, беря в руки портрет и пристально в него вглядываясь.

— Да! Вы только посмотрите на ее глаза! Они такие лучистые и словно действительно дарят надежду!

Анатолий Николаевич внимательно посмотрел на нее, и у Лики перехватило дыхание. Взгляд его был полон неизъяснимой боли и тоски. Перед ней стоял, прижимая к сердцу портрет любимой женщины, пожилой одинокий человек. Неожиданно в глаза ей бросились протертые рукава домашней куртки и огромная дырка на носке, которую он старательно прятал в глубоких тапочках.

К горлу подкатил противный комок. Лика прокашлялась и тихо предложила:

— Анатолий Николаевич, давайте пить чай. Торт свежий, их только завезли в булочную.

— Да, да, конечно, — вновь засуетился он и поспешил на кухню.

— Лика плюхнулась в старое кресло и зажмурилась от удовольствия. Вопреки ожиданиям оно оказалось очень мягким и на редкость комфортным.

— Удивительно удобное, — улыбнулась она входящему соседу.

— Сейчас таких не делают, — улыбнулся он ей в ответ и, пристально посмотрев на нее, спросил:

— Анжелочка, а ведь у вас неприятности! Я не ошибаюсь?

Подумав немного, прежде чем ответить, она кивнула головой в знак согласия.

— И неприятности эти связаны с Дмитрием? Он что-то натворил?

— Пока не знаю, — вяло пожала плечами Лика, поджимая под себя ноги. — Можно, я так сяду? Вас это не шокирует?

— Что вы! Что вы! — замахал он на нее руками. — Моя Наденька всегда любила так сидеть. Вообще чувствуйте себя как дома. Ко мне ведь никто не ходит, и я очень рад, что вы зашли.

— Вам одиноко?! — прямо спросила Лика.

Анатолий Николаевич снял очки и трясущимися руками потер переносицу.

— Да, милая! — тихо ответил он. — Мне одиноко! Я ведь всю жизнь среди людей прожил. Тридцать лет в школе проработал. А как на пенсию вышел, переехали из Москвы сюда — на родину Наденьки. А она возьми и умри.

На последних словах голос его задрожал.

— Вот такие дела, Анжелочка, — он поднял на нее глаза и робко улыбнулся. — А вы очень хорошая девочка…

— С чего вы взяли? Вы же меня совсем не знаете? — удивилась она.

— Я научился читать людей, — горделиво заявил сосед. — За тридцать лет передо мной прошли тысячи судеб. И я редко ошибался в людях.