Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан

Я изменился, осознал он, задумчиво глядя на красоту ночи, как же я изменился. И когда это произошло? Он не знал. Как будто кто-то просто щелкнул выключателем у него внутри, превратив его в совершенно другого человека. Более совершенного человека, более счастливого.

– И более безумного, – пробормотал он и рассмеялся, – сижу на пляже в самый разгар ночи и пялюсь на дом, как какой-нибудь школьник. Вот уж чистое безумие.

Самый разгар ночи, это точно, а они сейчас такие короткие, подумал Пророк, и сколько же темноты мне осталось? Спрятав часы под ладонью правой руки, он нажал на кнопку подсветки, часы показывали 3:07. Ну да, время влюбленных и безумных. Спит ли она сейчас, задался вопросом он, и что видит во сне? Он снова перевел взгляд на темный дом на холме, и вдруг тоска ледяной иглой пронзила его сердце. Такое бывало с ним иногда с тех пор, как он увидел ее на мосту в Праге, неожиданно его сердце сжималось и начинало стонать от неизвестной тоски. Как будто он что-то потерял, что-то ценное, что-то, без чего уже не мог жить, на мгновение он вдруг ощущал такую пустоту, такую острую нехватку чего-то, что ему хотелось выть и кататься по земле, как раненый зверь. А еще больше в такие моменты ему хотелось увидеть ее, заговорить с ней, прижать ее к груди, почувствовать, как она дышит, увидеть, как она смотрит ему в глаза. В такие секунды ничто в мире не могло заменить ее, ничто не приносило утешения. Но, к счастью, это длилось недолго, всего несколько минут, и эта острая ледяная стрела, пронзив его ожившее сердце, вылетала и улетала прочь… но никогда надолго, как бумеранг, она всегда возвращалась, снова и снова превращая мир в вакуум на несколько секунд.

Я отравлен, подумал Пророк, мечтательно глядя на стены дома и видя за ними ее, она ужалила меня в самое сердце, отравила своим горько-сладким ядом. И мне никогда не станет лучше, этот яд противоядия не имеет. Единственное, что приносит хотя бы временное улучшение – это максимальная приближенность к источнику этого волшебного яда. И вот он здесь, сидит под покровом ночи и смотрит на ее дом, он в городе всего несколько часов, ему бы отдохнуть, выспаться, прогуляться, в конце концов, но нет, он заражен, и поиски противоядия приводят его сюда, к источнику. Я стал психом, подумал Пророк, так что ночь – время безумных и влюбленных, всё так. Он должен был ее увидеть, или хотя бы что-то, что связано с ней, он должен был подойти ближе, она звала его, эта жажда, неутолимая жажда, знакомая всем влюбленным – чем больше видишь объект своей любви, тем больше хочется. И хотя он прекрасно понимал, что сегодня уже вряд ли увидит ее, уже поздно, и она скорее всего спит… но понимал это ум, а сердце никогда его не слушало.

Но у меня есть еще два дня, подумал Пророк, не сводя глаз с темного дома на холме, завтра я увижу ее и послезавтра, а потом… Потом она уедет, он знал это, он знал всё о ее новом деле, опасном деле, но такова ее природа, он ведь всегда это знал. Ее не остановить, тех, кого ведет Судьба, люди тронуть не могут, так что ему опять остается только ждать, волноваться и надеяться, что судьба, которая стоит над ней, не отвернется, не отойдет в сторону в самый важный момент. И было еще кое-что, еще одна цель его приезда в Такас – пока ее не будет, он присмотрит за ее сыном. Он делала так всегда, с тех пор как нарушил слово и открыл истину. С того дня, когда она уезжала, следовала зову своей природы или судьбы, он оставался, чтобы быть рядом с мальчиком, которого она назвала его именем. Да, у сына Евгения Ситко появилась новая жизнь, новая семья и новое имя, и это имя стало самым верным и твердым доказательством того, что он тоже оставил след в ее сердце. А иначе зачем бы она назвала сына Яном?

Странно всё это, подумал Пророк, какая-то безумная история, и самое верное решение – не копать глубже, не пытаться распутать этот клубок, иначе сам запутаешься и, чего доброго, задушишься в этих нитях человеческих чувств и отношений. Но одно лежало на поверхности, и он понял это в самый первый раз, когда остался в Такасе присматривать за маленьким Яном – если любишь человека, любишь всё, что с ним связано. Она любила этого пацана, так непохожего на нее, и Пророк его полюбил. Иногда он даже говорил с ним, ничего серьезного или запоминающегося, он не хотел, чтобы мальчик заметил его и рассказал своей опасной маме про странного дядю. Но всё же, преодолеть искушение он не мог, ему хотелось узнать ее сына, услышать его голос, заглянуть в его глаза, это ведь была ее частичка, а для него даже самая крошечная мелочь, связанная с ней, приобретала огромное значение.

Один раз он спросил, как пройти на самый лучший общественный пляж, второй раз поинтересовался, где ближайший банкомат. Оба раза в центре города, чтобы мальчик не запомнил его, пацан был с няней и охранником, но всегда отвечал сам, брал инициативу на себя и вел себя очень вежливо и как-то по-взрослому. Ещё бы, с такой-то мамочкой, думал Пророк всякий раз, отходя в сторону и пряча улыбку. Он и сам не знал, зачем именно он остается, но он был наготове, каждый день наблюдая за жизнью маленького Яна и точно зная, что если что-то пойдет не так, он ринется на помощь. И в эти дни он чувствовал себя не таким подлецом, то, что он страховал ее, приносило хоть какое-то облегчение, так он частично искупал свою вину за то, что нарушил слово и открыл Фатиму. И если всё пойдет хорошо, она никогда не узнает о его пребывании в городе в дни ее отсутствия, а если что-то случится, и ему придется открыть себя… что ж, он готов пойти на этот риск, по-другому он уже не мог.

Я опять здесь, подумал Пророк, а она опять уезжает, она выбрала себе цель и готовится добыть очередной трофей. Ее не изменить, по крайней мере, людям. Тех, кого ведет Судьба,