Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская
Собрав последние силы, прихрамывая и утирая лицо тканью юбки, София спустилась по лестнице в зал. Не реагируя на обращения к ней, она пулей вылетела из дома Эдвардсов и пересекла двор к воротам.
Идя к дороге, она вспомнила, что оставила в гардеробе Эдвардсов накидку и сумочку, и теперь у нее не было ни цента, чтобы заплатить за проезд в автобусе или оплатить такси. Она была в ужасном виде, который мог вызвать определенную реакцию со стороны прохожих. Однако сейчас это волновало ее меньше всего. К ее счастью, на пути к автостраде стояла телефонная будка, и Софии пришла мысль набрать номер за счет абонента.
– Бен, возьми трубку, пожалуйста,– со всхлипом прошептала София в трубку, но никто не отвечал ей.
От отчаяния София соскользнула спиной вниз по стенке и громко заплакала от жалости к самой себе.
Прорыдав в будке около часа, она снова набрала номер крестного. На этот раз Бен поднял трубку. София оживилась и бессвязно запричитала в трубку о своем безвыходном положении.
Напуганный Бен примчался за крестницей через полчаса, несмотря на огромные пробки в это время суток. Он еле разглядел ее в телефонной будке. Она по-прежнему сидела на коленях, но уже беззвучно содрогалась от плача. Расспросы и утешения оказались совершенно безрезультатными.
В машине София уже не плакала, но, прижав колени к подбородку и обняв их руками, подавленно сидела на заднем сиденье, отсчитывая глазами пробегающие за окном фонарные столбы. Логан тревожно наблюдал за девушкой в зеркало заднего вида и боялся предположить, что с ней произошло.
– Давай-ка сегодня поспи у меня? Лили не перенесет твоего вида,– тихо сказал он, поднимая крестницу на руки.
Она молча уткнулась лицом в его шею и обняла за плечи. Ее все еще трясло. И Бен это чувствовал. Он отнес ее спальню, снял с нее все украшения, одежду, босоножки и накрыл одеялом. София безмолвно подчинилась ему.
Бен так и не смог добиться от нее объяснений.
– Фисо, может, примешь ванну? Я приготовлю?
Девушка была в трансе и не реагировала даже на звук его голоса.
– Ладно, хорошо… хорошо. Не хочешь говорить – молчи… Но дай мне знать одно, а то я с ума сойду от переживаний: к тебе кто-то прикоснулся?– деликатно спросил Бен.– Кивни, если нет, умоляю!
София упрямо молчала. Тогда Бен коснулся указательным пальцем ее подбородка, приподнял ее голову и повторил свой вопрос. Девушка на секунду пришла в себя и кивнула, но потом накрылась одеялом с головой, отчего Логану не стало спокойнее.
– Если ты захочешь поговорить, я рядом, буди меня. Окей?
Не дождавшись ответа, он погладил крестницу через одеяло, тяжело вздохнул и ушел в свою комнату.
В эту ночь в доме Логана никто не уснул.
***
Утром София на минутку сомкнула глаза и провалилась в глубокий сон, который был ее спасением.
Как только солнце поднялось, Бен сразу же поднялся в комнату крестницы и застал ее крепко спящей. Ее не потревожил даже шум из открытого им окна. Он растерянно пригладил ее спутанные на макушке волосы и не стал пытаться разбудить. Сегодня у него был выходной, и у Софии, несмотря на начало учебной недели, вероятно, тоже.
Девушка проснулась только поздним вечером. Она осмотрелась вокруг и сразу не поняла, почему находится в доме крестного. Молча поднявшись и накинув одеяло на плечи, она прошла в ванную, чтобы умыться. И только перед зеркалом Софию захлестнули воспоминания прошлой ночи. Резкая боль за грудиной сковала ее дыхание. Она добралась до туалетного столика и медленно опустилась на стул перед ним.
После длительного сна произошедшее с ней казалось кошмарным сном, но, если бы… Ведь она все еще чувствовала боль во всем теле, ощущала неприятный привкус во рту и свинцовую тяжесть в голове. Она подняла глаза, полные слез, и снова наткнулась на свое отражение в зеркале. Ужасные черные разводы под глазами и на щеках, красные глаза и бледность заставили ее отвернуться.
– Твой царь предал тебя, Клеопатра!– с жалостью и отвращением выдавила она.
Как же ей хотелось закопаться глубоко-глубоко, как крот в землю, и забыть все, что она пережила. Но память упрямо возвращала ее мысли к событиям вчерашнего вечера, заставляя в деталях вспоминать увиденное.
Кери был ее идеалом, и в один злополучный миг рухнула целая вечность идеалов верности, уважения, любви. Вперемешку с мыслями о Кери Софии ярко вспомнилась картина из детства, когда ее отец и продавщица фруктов проделывали то же самое в кустах шиповника. Эта была та же животная страсть, то же предательство, та же ложь. Как это было мерзко и подло. Наверное, то же испытывала и ее мать, когда увидела отца в хижине все с той же продавщицей. «Как это пережить? Я не могу это пережить! Я не могу это понять!»– терзалась София.
Чуть позже София приняла душ и, выйдя из ванной , она увидела Бена, сидящего на ее кровати и беспокойно мнущего свои руки.
– Здравствуй,– еле слышно вымолвила она и тихо присела рядом.
Они долго сидели молча с огорченно опущенными головами, изредка переглядываясь и тяжело вздыхая. София была опустошена и была уверена в том, что уже ничто на свете не сможет ее обрадовать, вызвать улыбку.
– Я подумал, что ты в пожарники записалась?– безрадостно пошутил Логан.– Проспала весь день.
И София улыбнулась.
– Привет, стрекоза,– со вздохом облегчения проговорил Бен и обнял девушку за плечи.– Ты меня очень напугала вчера…
– Скажи, как забыть один день из своей жизни?– спросила София унылым голосом.
Бен повернулся и поднял ее лицо за подбородок.
– Если это что-то ужасное, то об этом надо рассказать другому человеку столько раз, пока не станет смешно.
– Смешно! Что может быть смешнее, когда рушатся идеалы?
Не понимая, о чем говорит крестница,
