Дэвид Лоуренс - Дочь леди Чаттерли

А она права, права, думала Клэр.

И на нее вдруг снизошел странный, доселе незнакомый ей покой.

Устала, я так устала искать свой идеал. Зачем? Нужно воспринимать жизнь такой, как она есть. Жизнь не может быть идеальной, люди тоже. Люди не виноваты в том, что они не идеальны. Я хочу того, чего не бывает и быть не может. Мать с отцом любят друг друга и счастливы этой любовью. Их земной любовью. Но ведь землю тоже создал Бог. Он создал и людей, в каждого вложив по крупице от собственной души…

Ее состояние стало улучшаться. Вернулась способность чувствовать. В один прекрасный день ей вдруг сделалось стыдно, что она довела себя до подобного состояния. Захотелось поскорей выздороветь, вернуться в госпиталь и по мере сил приближать победу в этой ужасной войне, про которую она совсем забыла, отдавшись своему беспросветному эгоистическому отчаянию.

Отныне она могла улыбаться, глядя на себя со стороны. Появилась надежда. И жизнь перестала казаться бессмысленной. Клэр выздоравливала.

Разрешили посещения. Пришла мать, Клэр расплакалась от счастья, увидев ее родное страдальческое лицо.

Боже мой, как ей досталось, думала она. Я перед ней виновата, очень виновата. И как же мне стыдно…

— Вы не должны стыдиться того, что с вами произошло, Клэр, — говорила доктор. Теперь они стали с ней друзьями. — Чувствительные, духовно одаренные натуры, вроде вас, гораздо больше подвержены нервным срывам, чем люди толстокожие, лишенные всякого воображения. Ваша вина лишь в том, что вы родились такой. Но теперь все зависит только от вас. Не переживайте ни в коем случае по поводу всяких пустяков, если у вас возникнут трудности, приходите ко мне. Обещаете?

Клэр кивнула.

— Обещаю. Кажется, вы мне очень помогли. Спасибо.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Девонька моя, как же я рад тебя видеть, — сказал Оливер Меллорс. — Похоже, ты чувствуешь себя получше.

— Ты прав. Со мной все в порядке. Спасибо тебе, отец.

Июнь был на исходе. Стоял теплый, пасмурный день, несколько раз принимался идти дождик. Ночью прогремела гроза, и теперь на горизонте теснились тучи.

Мистер Меллорс приехал на машине в Брайтон встретить дочь, и Клэр расценила это как подвиг — отец не любит уезжать среди бела дня с фермы, где всегда пропасть дел, да и переодеваться в выходной костюм ему уж очень неохота. Она могла бы автобусом добраться, и ничего с ней не случилось бы, да вот отец подкатил за ней на машине.

— Мать хлопочет на кухне, иначе бы обязательно приехала встретить тебя, — говорил мистер Меллорс. — Она, наверное, успела рассказать тебе, что миссис Дженкинс слегла с варикозным расширением вен. Молодая Марлин — девушка ничего и очень даже старательная, да только готовить как следует не умеет.

— Как поживает Глория? — поинтересовалась Клэр. Ей очень захотелось сделать отцу что-нибудь приятное.

— В порядке. Спасибо.

Меллорс чувствовал облегчение при мысли о том, что Клэр может не общаться с Глорией, если не захочет. Сразу после родов Конни забрала мать с младенцем к себе в дом, чтобы иметь возможность присматривать за ними. Вчера обоих перевели в коттедж Тиддлера.

— А как малыш?

На лице Оливера появилось выражение счастливой гордости, которую Клэр, разумеется, разделить не могла. У отца, подумала она, стал глуповатый вид.

— Малыш? Да замечательный мальчишка.

— Ему, я думаю, уже месяца два, — довольно равнодушно заметила Клэр.

— Да, что-то вроде этого.

— Я рада, что все прошло без осложнений.

Это было сказано всего лишь из вежливости.

— В конце следующей недели мы будем его крестить. Надеюсь, что ты еще не уедешь до того времени и пойдешь с нами в церковь.

Голос у отца был заискивающий, но Клэр сделала вид, что ничего не заметила.

— Увы, не смогу, отец. Послезавтра я собираюсь к друзьям в Лон Эндон. Это в графстве Дербишир. Их фамилия Пиверел. Я пробуду с вами два дня.

Оливер удивился. И даже насторожился. В Лон Эндоне он бывал — да это в двух шагах от Окли, куда он в свое время часто наведывался. Фамилия Пиверел ему тоже знакома. Помнится, когда он работал егерем у сэра Клиффорда, старый Нейл Пиверел охотился во владениях Чаттерли. Ему хотелось узнать, как дочка познакомилась с этим семейством, но он не стал расспрашивать. Не в его это было правилах, да и Конни наверняка выпытает что-нибудь у девочки. Они молчали почти всю дорогу до дома. Оба чувствовали себя неловко.

Оливеру по обыкновению удалось отвлечь свои мысли от сложных перипетий человеческих взаимоотношений и погрузиться в спокойное созерцание окружающей природы. Он испытывал к ней непреходящую любовь и чувствовал себя ее частицей. Ей принадлежало его сердце. И еще жене, Конни.

Сквозь дымку теплого летнего дождя он видел очертания холмов-близнецов, прозванных в народе Чертовой дамбой. Черт побери, красотища-то какая — стоят себе посреди ровной, как стол, зеленой долины. Уже тысячи или миллионы лет стоят. И миллион лет назад вот так же шел дождь, блестела, переливаясь всеми оттенками зеленого цвета листва на деревьях, хрустально светились стекающие с веток капли. И это уже совсем недавно понастроили тут домиков, которые кажутся игрушками, брошенными детской рукой на зеленую скатерть стола.

Оливер Меллорс всем сердцем полюбил Сассекс. Сроднился с ним душой и телом. Он был гораздо милее ему, чем тусклые бесплодные равнины Средней Англии, где прошло его детство. Для этого человека ферма «Лебединая долина» была самым любимым местом на Земле, а его жена, Конни, лучшей из всех женщин. Какая трагедия, что их собственная дочь совсем на них не похожа.

Оливер переживал за Клэр, но еще больше за Конни. Бедняга казалась убитой горем. И он почти ничем не мог ей помочь, разве что своей любовью и заботой. Он знал, Конни не просто напугана болезнью Клэр — она чувствует себя перед ней виноватой.

— Мы должны были скрывать в ее присутствии свои чувства друг к другу, — твердила Конни. — Господи, если бы можно было что-то изменить…

И она кусала губы, чтоб не расплакаться в присутствии Оливера.

А тут еще приехала Хильда и устроила им обоим такой разнос. Оливер очень разозлился на свояченицу, которая еще больше расстроила Конни. Хильда со свойственной ей прямотой обвинила в болезни Клэр ее родителей.

— Доктор говорит, у девочки извращенные представления о мужчинах и сексе, и что ее болезнь самым тесным образом связана с физиологией. С чем вас обоих и поздравляю, — по обыкновению бестактно заявила Хильда.

Клэр почти целый месяц провалялась в госпитале для сестер милосердия. Поначалу у нее держалась высокая температура, и ее тщательно обследовали. Врачи подозревали какой-то физический недуг и не сразу поняли, что у девушки сдали нервы. Наконец они поставили диагноз — коллапс нервной системы.