Чарльз Вильямс - Бетонный фламинго

— Но ты забыла о другом. Как только он исчезнет, они наверняка увидят его фотографию.

— Нет, — ответила она. — Об этом специально позаботятся.

— Каким образом? — спросил я.

— Фотографии могут иметь значение при поиске пропавшего человека только в том случае, если они очень хороши и были сделаны в последние годы. Таких фотографий у него немного, и большая часть их находится у меня. Кроме того, я знаю, где находятся остальные. Правда, месяца два назад он снова сфотографировался для этой сахариновой сучки, но это не в счет. Фотография лишена живых черт, помпезная и показушная.

— Ну хорошо, — согласился я. — Рассказывай обо всем остальном.

Она говорила минут двадцать, и, когда яахонец замолчала, я почувствовал радость от того, что не являюсь предметом ее ненависти. У Чэпмена не оставалось буквально ни одного шанса.

План ее был блестящим и смертоносным, и я не смог усмотреть в нем ни одного изъяна.

На следующее утро я проснулся рано — еще до семи, но она была уже на ногах. Мэриан стояла в дверях в голубой пижаме и попивала апельсиновый сок из стакана.

— Кофе будет готов через пять минут, — сообщила она.

Я закурил и приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть. Будь я скульптором, то вылепил бы эту голову. А если бы это не удалось, сошел бы с ума и наложил бы на себя руки.

Она холодно взглянула на часы, когда я высказал ей эту мысль.

— Нет никакой пользы в том, чтобы лепить мою голову. Важнее усвоить, что находится в этой голове… Начнем мы ровно через десять минут.

Когда будешь бриться, не забудь про усы.

Она говорила уверенным и решительным тоном, и еще до того, как успел угаснуть свет этого дня, я понял, что не знаю и половины того, что мне предстоит. У нее был талант по части организации материала и характер рабовладельца.

Когда я вышел из душевой и облачился в легкие брюки и майку, она уже приготовила на одном конце кофейного столика чашку кофе и апельсиновый сок и сидела на пуфе за другим концом столика со своей чашкой и стаканом сока. Между нами стоял микрофон. Микрофон был укреплен на маленькой подставке напротив меня, и рядом с ним лежали две тетрадки и несколько магнитофонных лент.

— Я буду считывать со стенограммы, — сказала она, — так что магнитофон ни на минуту не будет работать вхолостую. А когда потребуется пауза, мы остановим ленту. Но прежде чем начать, лучше сперва остановиться на некоторых моментах и проанализировать их.

— Это верно, — согласился я. — С каким количеством людей мне придется говорить и как часто?

— С двумя, — ответила она. — С Крисом Лундгреном, представителем маклерской фирмы в Новом Орлеане, — почти каждый день. И с ней — каждый день. Кстати, ее имя Корел Блейн.

Я отпил немного кофе, обдумывая то, что она сказала.

— Вот это да! — наконец не выдержал я. — Ты только подумай: ведь я должен знать о Чэпмене все то, что и эти люди, и ему в свою очередь известна масса сведений о них, и я тоже должен это знать. Не говоря уже о тысяче мелочей, связанных с его делами и с дюжинами других людей. Мне кажется, черт возьми, что это просто невозможно!

Она перебила меня:

— Конечно, невозможно! Ни один человек не смог бы столько усвоить за восемь дней. Но тебе это и не нужно!

— Не нужно?

— Конечно нет! — Характерный жест тонкой руки. — Тебе же не экзамен держать по всему этому материалу. Нужно только провести два-три коротких разговора в день. Самое главное — не допустить опасных ляпсусов. Попробуй проанализировать, что для этого нужно. Находчивость и сообразительность! А они у тебя есть. Некоторая способность импровизировать, умение уловить наиболее очевидные факты и некоторое количество таких, о которых мог знать только Хэррис Чэпмен. Вот и все! И ты создашь полную иллюзию. А самое главное: не забывай, что разговор-то ведешь ты! Ведь ты босс! Если почувствуешь, что плаваешь, перемени тему. Ты хозяин положения, вас соединяет только телефонный кабель.

Надоест — брось трубку! И позвони еще раз попозже, предварительно просмотрев нужную информацию. Ведь у тебя будет суфлер.

— То есть магнитофон?

Она кивнула:

— Кассеты мы пронумеруем таким образом', что тебе всегда будет известно, где что найти.

— Отлично! — сказал я.

Она ободряюще улыбнулась:

— И не забудь: ты должен осторожничать только первую неделю. Потом это уже будет не важно.

Я взглянул на нее. Пока мы обсуждали технические стороны подготовки, у меня из головы вылетела другая — страшная — цель! У этой молодой женщины был недюжинный ум. Но все, что она хочет от жизни, — это убить человека! Какая бессмысленная обреченность одаренной личности!

Мне стало жутко, но я постарался сразу же отбросить сомнения, пожав плечами. В конце концов, она вольна поступать со своей жизнью, как ей угодно, не так ли?

— Ну хорошо, — сказал я. — Начнем с кассеты номер один!

— Хэррис Чэпмен родился в Томастоне четырнадцатого апреля 1918 года. Имя его отца — Джон У. Чэпмен. Он был главой агентства Форда и одним из самых крупных владельцев акций в Томастонском государственном банке. Мать Хэрриса, урожденная Мэри Бэрк, была единственной дочерью поверенного в делах в Томастоне.

Джон У. Чэпмен продал свое дело, вышел в отставку в 1940 году и переехал в Калифорнию. И он, и его жена до сих пор живы и проживают в Ла-Джолла.

У них двое сыновей. Кейт на два года старше Хэрриса. В то лето, когда ему исполнилось девятнадцать, он окончил первый курс университета и задел машиной двенадцатилетнюю девочку. Травма была серьезной. Кейт вскоре после этого заболел: перестал спать, а если и спал, то никто не мог сказать когда. Стал терять в весе и совершенно ушел в себя. Разумеется, это были первые признаки шизофрении, и, возможно, несчастный случай с девочкой не имел к этому отношения. Но как бы то ни было, он впал в безнадежное отчаяние и более половины следующих двадцати двух лет провел в заведении для душевнобольных.

Как я тебе уже говорила, эта история всегда преследовала Хэрриса — тем более, что в их семье и до этого уже был случай психического заболевания (сумасшедшим был то ли внучатый дядя, то ли какой-то другой родственник).

Глупо, конечно, но я замечала, что Хэррис имеет склонность к ипохондрии.

В 1936 году он окончил школу. Мать хотела, чтобы он закончил еще и католическую школу, и поэтому Хэррис поступил в Нотр-Дам. Окончив ее в 41-м году, он стал студентом юридического факультета, где его застали события в Пирл-Харборе.

Мэриан остановила магнитофон и потянулась за сигаретой. Я дал ей прикурить от зажигалки.

— Вопросы есть? — спросила она.

— Один, — ответил я. — Касающийся его брата. Где он сейчас?