Барбара Вуд - Игра с шакалами

Мы переходили из одного помещения в другое и внимательно слушали, как итальянец красноречиво пересказывает легенды, связанные с этим таинственным историческим памятником. Ощущение тревоги не покидало меня, и я пожалела, что не дождалась Джона.

Наша группа уже минут десять брела по узким коридорам и холодным комнатам. Джиованни только что рассказал несколько жутких историй о призраке Нерона и уже выводил туристов из очередного помещения. Я задержалась, чтобы бросить прощальный взгляд на стенную роспись.

В следующее мгновение на мою голову обрушился удар, затем невыносимая боль, и я погрузилась в густой мрак…

Глава 6

Я очнулась. В ушах был странный шум, болела голова. Открыв глаза, сначала я увидела лишь расплывчатые цветные круги. По мере того как ко мне возвращалось сознание, стала проясняться окружавшая меня действительность.

Ужасный вкус во рту отдавал лекарством. Я услышала звук — пронзительный голос молодой женщины. Затем послышался мужской голос:

— Она проснулась. Лидия? Лидия, вы слышите меня?

Я удивленно уставилась на Джона Тредвелла. Как он здесь оказался?

— Да, слышу.

— Вот молодец.

Снова зазвучала пронзительная мелодичная речь — молодая итальянка засуетилась вокруг меня.

— Со мной все в порядке, — простонала я.

Это было явным преувеличением. Затылок раздирала невыносимая боль. Дотронувшись до него, я обнаружила огромную шишку. Я чувствовала слабость, к горлу подступала тошнота.

— Лидия, вы очень ушиблись. Поскользнулись в Золотом доме Нерона и сильно ударились головой.

— Какой ужас. — Я чувствовала себя отвратительно. Головная боль была невыносимой.

— Бедная Лидия. Как жаль, что я опоздал.

Я слабо махнула рукой.

— Вы тут ни при чем. Мне не терпелось встретиться с призраком Нерона. Похоже, я его встретила.

Я хотела было сесть, но Джон, положив руки мне на плечи, тихим голосом убедил не вставать. Я опустила голову на подушку, кровь стучала в висках.

— Мне плохо!

— Врач уже осмотрел вас, он скоро придет еще. Лежите спокойно, Лидия.

— Врач? Я в больнице?

Теперь я наконец обнаружила, что лежу на койке в комнате, напоминавшей палату интенсивной терапии. Со мной были Джон Тредвелл и медсестра. На столике, рядом с умывальником, находились обычные медицинские принадлежности. На одной стене висела выцветшая картина, воздух пропитался тяжелыми «больничными» запахами.

Когда вернулся врач, я обрадовалась, услышав, что он говорит на отличном английском и немного разбирается в том, что следует делать при травмах головы. После того как я сообщила ему, чем занимаюсь, он говорил о моем состоянии на профессиональном языке.

Он хотел сделать дополнительные анализы, но я стала возражать, объяснив, что мне известны признаки сотрясения мозга и я свяжусь с ним, если произойдут изменения к худшему. Это врача немного успокоило, и он попросил, чтобы я подписала ряд официальных бумаг, освобождавших итальянское правительство от дальнейшей ответственности, поскольку я фактически выписываюсь из больницы.

Я все подписала с радостью, хотя и чувствовала себя скверно. Мне не терпелось покинуть больницу и вернуться поскорее в гостиницу. Несмотря на скверное самочувствие, я неплохо контролировала ситуацию. Одна-единственная мысль не отпускала меня: это был не несчастный случай, меня стукнули намеренно. Но вот кто и за что?

Мне не терпелось поскорее вернуться в гостиницу и разобраться в случившемся. Я решительно надела туфли и оперлась о руку Джона.

Пока автобус пересекал древний мост, удаляясь от острова Тиберина, на котором находилась больница, я поведала Джону о своих опасениях. Как и следовала ожидать, он отреагировал сдержанно.

— Лидия, не скажу, что вы фантазируете, но я не могу согласиться с вашим предположением. Конечно, Золотой дом жуткое место и распалит чье угодно воображение. Когда ходишь по этим мрачным комнатам и слушаешь рассказы о призраке Нерона, вполне можно…

— Джон, — я прервала его, — вам придется поверить. Меня кто-то ударил.

Он посмотрел мне в глаза.

— Хорошо, если вы в этом уверены, то кто же вас ударил и с какой целью? С какой целью, Лидия?

— Не знаю, — я вспомнила Ахмеда Рашида и решила пока ничего о нем не говорить. — Джон, я это так не оставлю и не стану спасаться бегством. Может, я сейчас несу чушь, но то, что произошло в Золотом доме, не случайность.

Я прижала лицом к стеклу окна. Сквозь звон в ушах я слышала тихий голос доктора Келлермана, который говорил: «А кто же еще, кроме тебя, подаст мне так ловко спутавшиеся нитки для швов?» Жаль, что его нет сейчас рядом. Одно его присутствие вселило бы уверенность, что все не так плохо. Но нас разделяли десять тысяч миль. Он находился в Санта-Монике, спокойно работал в прохладной операционной, а я с больной головой неслась по Риму в грохочущем автобусе.

— Лидия?

Я посмотрела на Джона. Он говорил, а я не слышала ни слова.

— Извините.

— Обещайте, что сегодня останетесь в своем номере. Полежите и отдохните. Травмы головы очень опасны.

— Знаю. Я же медсестра, помните? Если появятся настораживающие симптомы, я вернусь в больницу. Но до этого меня ждут неотложные дела.

— Лидия, будьте благоразумны.

Я улыбнулась.

— Джон Тредвелл, вы меня еще не знаете. В своей жизни я еще не сделала ничего неразумного.

— Ну, не знаю. Судя по тому, что я слышу от вас, вы за несколько прошедших дней не совершили ни одного разумного поступка.

Я с удивлением посмотрела на него. Надо признать, он был прав.

В гостинице я, как обычно, справилась у дежурного, нет ли для меня сообщения от Адели. Мне ответили, что ничего нет, и я в вестибюле попрощалась с Джоном.

— Лидия, мне не хочется оставлять вас одну.

— Со мной ничего не случится. — В голове стучало так громко, что мне казалось, будто все слышат этот стук. — Я сумею позаботиться о себе. Сначала напишу письмо другу… — Я умолкла, снова вспомнив доктора Келлермана. — Может, лучше позвоню ему. Затем немного посплю.

— Я вернусь к восьми часам, и мы поужинаем. Хорошо?

— Пожалуйста, приходите, но не знаю, смогу ли я есть. Когда я собиралась уходить, он тихо сказал:

— Вам известно все, что связано с Аделью и шакалом, но вы не доверяете мне в такой мере, чтобы рассказать об этом.

Его слова удивили меня.

— Джон, прежде всего, я действительно понятия не имею, во что ввязалась Адель и при чем тут шакал. У меня даже нет никаких предположений на этот счет. Во-вторых, я доверяю вам, иначе бы вообще ничего не рассказала. В-третьих, все мысли, которые у меня возникают в связи с этой загадочной ситуацией, я держу при себе, ибо не хочу связывать вас с этой нелепой историей, в которую вы так легкомысленно впутались. Джон, я хочу быть честной с вами.