Без памяти - Алекс Джиллиан
В прошлом я трахал огромное количество женщин, похожих на Эмили, и какое-то время этот самообман работал, пока однажды все не закончилось. Мы можем обмануть свой мозг при помощи воображения и стимуляции, но тело живет по другим законам. Оно никогда не врет. Чтобы обрести гармонию, нужно просто понять, чего хочет наше тело, а затем направить высвободившиеся ресурсы на достижение истинных целей.
У меня это отлично получалось, я достигал дзена, не прибегая к сексу, но появление Алатеи запустило сбой в моей матрице. Она действует на меня иначе, разрушает, пробуждая базовые инстинкты. С ней я хочу попробовать… Хочу нарушить собственные запреты и правила.
— Эта лента символизирует связь между божественным и земным. Она связывает наши души воедино, соединяя нас на более высоком уровне сознания. Ментальное слияние… Ты слышала о таком? — Оставив последний шёлковый узел на тонкой талии, кончиками пальцев веду по напряженным мышцам ее пресса. Мне нравится ощущать бархат нежной кожи, за которым скрываются стальные мышцы. Она сильна. И телом, и духом. Не покорится сразу, не раскроется до конца, пока не получит взамен то же, что я требую от нее.
В этой девушке есть все, что я полюбил в Эмили, включая ее лицо, тело, цвет волос… Абсолютная копия. Невинная, если верить ее признанию, которое засело в моей голове навязчивой потребностью. Проверить, взять, заклеймить. Но я не хочу и не стану спешить. Мне нравится эта игра и яркие оттенки эмоций, что она пробуждает. Но есть другая, более приземлённая причина — я боюсь перегореть и снова захлебнуться в разочаровании.
— Я думаю, это всего лишь красивые слова, за которыми скрывается самый банальный мотив, — снова заговаривает Тея, отвечая на вопрос, уже ускользнувший из моей памяти. — Ты жаждешь контроля, Дэмиан. В любой сфере жизни. И даже в творчестве. Но искусство не приемлет ограничений. Ты сам загоняешь себя в паутину ложных истин, — в ее словах нет фальши, и это подкупает.
Ненавижу ложь и лицемерие, но они повсюду, где бы я ни находился, какую бы роль ни играл. Все носят маски: и короли, и пешки. Весь наш мир — бесконечное постановочное шоу, полное притворства. Я рожден, чтобы быть одним из его режиссеров, но мой гениальный сценарий завернули, самонадеянно посчитав бездарным, и мне пришлось написать новый. Совсем скоро все, кто лишил меня трона, снова окажутся на шахматной доске, чтобы сыграть очередную партию. Но против гроссмейстера у них нет ни одного шанса, и даже эта соблазнительная пешка с лицом Эмили не сможет предотвратить удручающий финал, ожидающий всех… кроме меня.
— Ошибаешься, Тея. — Вкрадчиво шепчу я, мягко разворачивая ее за плечи.
За прозрачным стеклом простирается утопающий в огнях город. Мы смотрим на него вместе, дыша в унисон и сплетаясь новыми для нас эмоциями. Это вовсе не страх. Как и я, она не боится высоты, но все еще сильно напряжена и двигается, как кукла на шарнирах.
Согласно техникам древнего искусства, Тея должна доверять мне, но на данном этапе подобного слияния невозможно добиться. Мы видим друг друга впервые…, хотя я и уверен в обратном.
— У меня нет цели причинить тебе боль или воспользоваться твоим обездвиженным телом, — достав из кармана новую ленту, я плавно обвиваю сначала одно тонкое запястье, затем так же медленно и осторожно второе. — Ты не моя жертва, Тея, а эксклюзивная модель. Я как мастер преклоняюсь перед твоей красотой, позволяя ей засиять еще ярче.
— Что это дает лично тебе, Дэмиан? Помимо эстетического удовольствия лицезреть мою неземную красоту, — скептически спрашивает Алатея, при этом покорно позволяя мне соединить свои запястья между собой и скрепить еще одним узлом.
Я безучастно молчу, а она продолжает искать какой-то глубинный смысл в происходящем, осторожно прощупывая мои границы:
— Может быть, ты ловишь кайф, медленно затягивая меня в свою паутину, чтобы потом запечатлеть пойманную бабочку на холсте? — Тея строит догадки, грациозно балансируя на самом краю бездны. — Доверие должно быть взаимным, Дэмиан. Скажи мне правду.
Несколько мгновений я раздумываю над ее вопросом, любуясь плавным изгибом ее спины, переходящей в округлые бедра. Мои пальцы легко скользят по ее коже, словно танцуя на поверхности воды, оставляя за собой следы изящных лент. Я помню… она просила не касаться, но сейчас мы оба нуждаемся в тактильном контакте. Пока это единственный способ заглушить обоюдную жажду.
— Ты хочешь узнать, испытываю ли я возбуждение? — низким голосом уточняю я, вплетая концы ленты в узор на изящной спине, тем самым фиксируя ее запястья. — Или хочешь предложить мне второй вариант?
Дыхание Теи становится все более глубоким и неровным. Она пахнет похотью и слишком раскрепощена для девственницы, проданной мне с потрохами. Если она и правда невинна, то Роланд Фишер явно продешевил.
— Это не ответ, — Тея начинает злиться, устав от моих уклончивых фраз. — Я хочу узнать тебя, Дэмиан.
А вот в это охотно верю. Алатея стремится понять меня, взглянуть в глаза бездны, вывести игру в знакомое поле, потому что то, на котором мы играем сейчас — ей незнакомо.
— Просто следуй за мной и своими ощущениями, Тея.
Натягивая сплетения лент, я виртуозно играю с ее телом, позволяя шелковистым полоскам мягко скользить по самым чувствительным местам. Сотни или даже тысячи раз я наблюдал, как мои модели извивались в мягких ласкающих путах, сходя с ума от вожделения. К концу сессии почти все они умоляли подарить им освобождение, но не от шелковых лент… Пытка удовольствием — мощнейшее оружие, четко бьющее в цель. Поэтому красивые обнаженные музы на моих холстах олицетворяют не похоть, а страдание и боль.
— Повернись, — властно требую я, заметив, как по бархатистой коже разбегается россыпь мелких мурашек. Ее реакция не отличается от остальных связанных куколок, но моя… моя совершенно иная. Это оглушает, сбивает с толку, мешает концентрации.
— Я не могу. Ты меня связал, — жалобно хнычет она.
— Твои ноги свободны.
— Я в этом не уверена, — сдавленный смешок срывается с ее губ.
От Теи исходит такой жар, что я без подсказок догадываюсь, что она имеет в виду. Язык ее тела красноречивее слов.
— Повернись, — чуть мягче прошу я, и она выполняет.
Грациозно, вашу мать, с гордо расправленными плечами. Идеальная грудь с красноречиво твёрдыми сосками снова оказывается перед моими глазами. Совершенство и искушение. Невинность и соблазн. Мы словно поменялись
