Пола Грейвс - Долина влюбленных

– Вы ведь одна семья.

– Мы кузены, которые встречаются раз в сто лет. Не думай, она тут не останется. К тому же от нее одни неприятности.

– И все-таки вы не чужие. Ты знаешь, каково это – не иметь родни? У меня вот нет никого, кроме Дэнни. Конечно, может быть, у тебя столько родственников, что одним больше, одним меньше – не имеет значения.

– Нет. Ники – моя единственная родственница, но, в отличие от тебя, я не позволяю ей вытирать о меня ноги.

Ансон спохватился, но было поздно. Глаза Джинни округлились, будто он ударил ее.

– Я не позволяю ему вытирать о меня ноги, я помогаю брату, потому что ему это необходимо. И в отличие от тебя, я не вышвыриваю за порог родного человека, когда он мне неудобен.

Джинни вскинула голову и хотела пройти мимо к двери, но не тут-то было. Ансон схватил ее за руку:

– Ну и куда же ты собралась?

Она сердито вырвала у него свою руку:

– Я знаю куда. В офис. У меня есть ключ. Пристроюсь там на пару часов на диване в комнате отдыха.

– Слушай, извини, – сказал Ансон. – Ники взбесила меня, я и не сдержался. Это было глупо с моей стороны.

Джинни резко обернулась:

– Глупо? Что ты имеешь в виду? Свои слова или мысли? Явно первое, так?

Ансон глубоко вздохнул:

– Если Дэнни торгует наркотиками, да еще прямо из дома, то у тебя могут быть большие неприятности.

– Будто я не догадываюсь. Или ты считаешь меня полной идиоткой?

– Нет, ты добрая, сострадательная душа, которая любит брата и отчаянно пытается защитить его. – Говоря так, Ансон сжимал кулаки, потому что ощущал сильное желание коснуться ее лица, разгладить тревожные морщины на лбу, что сейчас еще больше рассердило бы ее. – Но ведь он-то совсем о тебе не думает.

Джинни молча кусала губы, потом, смягчаясь, подняла на него глаза:

– Ты считаешь?

Ансон улыбнулся:

– Знаешь что? Оставайся-ка у меня. Кровать я тебе освободил. А что до Ники, то она бы только рассмеялась, узнав, как ты о ней переживаешь. Она сильная и живучая, нам до нее далеко.

– Мне неудобно, что ты выгнал ее из-за меня.

На щеку ей упала прядь светлых волос. Тут уж Ансон не сдержался и провел пальцами по ее лицу, убирая волосы.

– Я бы все равно ее выгнал, потому что она подделала ключ и вторглась в мое частное пространство без разрешения, будто так и надо.

– А ты уверен, что она устроится?

– Да это же Пергатори! В первом же кафе на Мейн и минуты не пройдет, как семья какого-нибудь несчастного фермера предложит ей отдельную комнату у себя в доме. Поверь мне, я ее знаю. – Ансон жестом указал на спальню. – Ложись и отдыхай, утром, когда ты вернешься в больницу, тебе потребуется много сил.

Джинни задумчиво уставилась на стену, за которой находилась спальня. Сомнения наполнили ее большие голубые глаза: усталость и сонливость боролись с желанием быть до конца независимой и отвергать чужую помощь. Под конец усталость победила, Джинни подхватила сумку и вернулась в спальню.

Когда она ушла, Ансон рухнул на короткий диванчик в гостиной. Хорошо бы принять душ, но ванная за стеной в спальне, и беспокоить Джинни он не посмеет. Он сунул под голову подушку, скинул туфли и вытянул ноги, свешивающиеся с дивана на пол. Каждая клеточка его тела стонала от боли. Что-то будет утром, когда он проснется и снова задвигается? Но сейчас он больше не может двигаться. Он слишком устал.

И тут в заднем кармане его джинсов завибрировал телефон. Ан нет, он может двигаться, по крайней мере, достать из кармана телефон у него получилось.

Ансон взглянул на экран. Ну конечно, это Куин.

– Здравствуйте, вы позвонили на телефон Ансона Дотри. Он сейчас в отключке после драки с наркодилерами и беготни под пулями, оставьте для него сообщение, и он перезвонит вам утром, если доживет до утра.

– Ты знаешь, что твоя двоюродная сестра только что приходила ко мне и просила принять ее на работу? Сказала, что ты ее рекомендуешь.

Ансон застонал:

– Надеюсь, ты ей отказал.

– Наоборот, я думаю, надо ее взять.

– Что? – Ансон вскочил, страдая от резкой боли в ребрах. – Ты шутишь?

– Нам нужен свой человек в «Блу Ридж». Она местная, знакома со многими из них, и никто не заподозрит ее в работе на детективное агентство.

– Но у нее нет опыта! Она никогда не работала под прикрытием.

– По ее словам, опыт у нее есть. Говорит, что больше года была информатором полиции Нэшвилла.

Ансон провел ладонью по лицу:

– А она не врет? Ники и правда – вещи часто несовместимые.

– Я все проверил – не врет. Детектив, с которым я связывался, утверждает, что благодаря ей полиции удалось накрыть сеть автоугонщиков.

– Наверное, у нее был любовник – автоугонщик.

– В общем, я поручил Макджи из отдела кадров как следует ее погонять на собеседовании, и если она пройдет, то я ее принимаю.

– Это была ее идея?

– Да.

– Она предложила себя в качестве агента под прикрытием?

– Насколько я понимаю, она не объяснила тебе причин своего возвращения в Пергатори?

– Нет, – признался Ансон, – я не дал ей шанса.

– Я уверен, что она с тобой свяжется. В следующий раз заткнись и слушай. – И Куин повесил трубку.

Ансон, морщась от боли, положил телефон на кофейный столик. Живот скрутило веревкой, и убеждать себя, что это от голода, было бы нечестно.

Это от страха. За Ники, за Джинни Колтрейн и ее непутевого брата. И если быть до конца честным, то и за себя тоже. Он не тренированный агент, как Брэнд и другие, что примчались вчера ему на помощь. Почему он решил, что эти четыре шкафа не сделают из него котлету и что он сможет защитить кого-то от грозящей опасности?

Джинни думала, что не уснет в чужой кровати, с бьющимся внутри, точно рыба на песке, перевозбуждением, но она ошибалась. Проснувшись на следующий день, протерла глаза и взглянула на часы: без малого два часа пополудни. Она проспала почти восемь часов.

Джинни откинула одеяло, встала и босая прошлепала в ванную, верно угадав, что находится за дверью в дальней стене. Ванная была просто блеск – просторная, высокая и с огромным окном, смотрящим на зеленые фермерские земли, что на несколько миль раскинулись к востоку от Пергатори. День был ясный и солнечный, полный жизни и красок, и она едва не забыла, зачем пришла в ванную.

Она скинула рубашку и собиралась включить душ, когда в дверь тихо постучали.

– Джинни? – позвал Ансон извиняющимся тоном.

Она со вздохом снова надела рубашку и открыла дверь.

Ансон был заспанный и взлохмаченный.

– Мне только что позвонили из больницы, – сказал он. – Дэнни проснулся и отказывается разговаривать с кем-либо кроме тебя.

Видя, что она готова выскочить из ванной и в чем есть мчаться в больницу, Ансон убедил ее вначале принять душ, переодеться и подождать, пока он сделает то же, и лишь затем ехать. И часа не прошло, как они уже подходили к палате Дэнни.