Нора Робертс - Ночь разбитых сердец
– На острове теперь есть врач? – Джо открыла глаза и удивленно подняла брови. – Надо же, как цивилизованно! И к ней действительно обращаются за помощью?
– Похоже на то. И она настроена очень решительно.
– Должно быть, это последний островитянин, который вернулся сюда за последние… сколько? Десять лет?
– Примерно.
– Не могу представить, почему… – Внезапно ее осенило. – Это не Керби? Керби Фитцсиммонс? Она проводила здесь летние каникулы пару лет подряд, когда мы были детьми.
– Она самая. Видимо, ей так понравилось, что она вернулась.
– Надо же! Керби Фитцсиммонс! И врач! Подумать только! – Джо так обрадовалась, что даже не сразу узнала это непривычное для себя чувство. – Мы дружили. Это было как раз в то лето, когда мистер Дейвид приехал фотографировать остров и привез свою семью.
Ей было приятно вспоминать о детской подруге с таким забавным северным акцентом, об их общих проделках и мечтах о приключениях.
– Ты тогда удирал с мальчишками и совсем не обращал на меня внимания. А я ходила хвостом за мистером Дэйвидом, упрашивая дать мне поснимать его камерой, или бегала с Керби в поисках неприятностей. Господи, прошло двадцать лет! Именно в то лето…
Брайан кивнул и закончил ее мысль:
– Именно в то лето нас бросила мама.
– Я вижу все это так расплывчато, – прошептала Джо, и радость больше не слышалась в ее голосе. – Жаркое солнце, длинные дни, душные ночи, полные звуков. Все те лица. – Она потерла пальцами глаза под очками. – Я вставала с восходом солнца, чтобы увязаться за мистером Дэйвидом. Мама нашла мне старую фотокамеру – самую простенькую. Я убегала к коттеджу Фитцсиммонсов и фотографировала миссис Фитцсиммонс, пока она не прогоняла нас с Керби. Казалось, день никогда не кончится, впереди было так много часов до захода солнца, когда мама звала нас домой ужинать. – Джо зажмурилась. – Какая досада: столько образов, и я не могу ни один из них увидеть отчетливо! А потом мама исчезла. Однажды утром я проснулась, предвкушая долгий летний день, а ее просто не было. И оказалось, что нечего больше делать.
– Лето кончилось, – тихо сказал Брайан. – Для всех нас.
– Да… – У нее снова задрожали руки, и она потянулась в карман за сигаретами. – Ты когда-нибудь думаешь о ней?
– Зачем?
– Неужели ты никогда не задумываешься, где она? Что она делает? – Джо нервно затянулась сигаретой: перед ней вновь возникли безжизненные глаза, опушенные длинными ресницами. – Или почему она уехала?
– Это не имеет ко мне никакого отношения, – твердо произнес Брайан. – И к тебе. Никого из нас это больше не касается. Джо Эллен, прошло двадцать лет, и давно пора перестать мучиться из-за случившегося!
Джо открыла было рот, но Брайан уже отвернулся и шел к двери. А ведь еще совсем недавно она тоже так считала! Она мучается. И ей страшно…
Направляясь через дюны к пляжу, Лекси все еще кипела от негодования. Она была уверена, что Джо вернулась похвастаться своими успехами и своей шикарной жизнью. И то, что сестра явилась в «Приют» сразу вслед за ней, не казалось Лекси простым совпадением. Теперь Джо будет похваляться своими победами, а ей останется лишь глотать обиду…
Не дождутся! Лекси метнулась между дюнами, поднимая ногами фонтаны песка. Она не собирается играть роль неудачницы, и ей плевать на все победы и успехи Джо! Конечно, существует еще роль младшей сестры знаменитости, но Лекси считала, что давно выросла из нее. И скоро все это осознают! – поклялась она себе.
Широкий полумесяц пляжа был вовсе не таким пустынным, как ей хотелось бы. Отдыхающие закрепили свои права, повсюду расставив шезлонги и цветные зонтики. Лекси заметила несколько ярких полосатых коробок с ленчами из «Приюта».
Резкий запах кремов от загара, лосьонов и жареных цыплят смешался с ароматом моря. Малыш, только начавший ходить, загребал песок в красное ведерко, а под складным тентом его мать читала роман в бумажной обложке. Какой-то мужчина медленно превращался в вареного рака под безжалостно палящим солнцем. Две пары, которым она утром подавала завтрак, устроили пикник и весело смеялись. Их громкий смех перекрывал красивый голос Энни Леннокс, доносившийся из портативного стереомагнитофона.
Все это страшно раздражало Лекси. Ей не нужен никто из этих людей! Что они делают на ее любимом пляже?! В этот момент она очень хорошо понимала отца…
Лекси отправилась в дальний конец пляжа, рассеянно глядя на океан, и внезапно заметила, как над водой мелькнули загорелые мужские плечи, выгоревшие на солнце волосы. Джиф не изменяет своим привычкам, всегда купается в обеденный перерыв, подумала Лекси.
Она знала, что Джиф давно влюблен в нее, да он и не делал из этого секрета. Ей нравилось внимание привлекательных мужчин – особенно в те моменты, когда требовалось потешить оскорбленное самолюбие. Лекси подумала, что ей не помешает легкий флирт, а возможно, даже бездумный секс. Тогда, по крайней мере, можно будет не считать день безвозвратно потерянным.
Говорили, что ее мать любила пофлиртовать. Когда мать исчезла, Лекси была еще совсем маленькой, и от Аннабелл в ее памяти остались лишь какие-то смутные образы и нежные ароматы. Но она считала, что унаследовала от матери искусство кокетства. Аннабелл любила выглядеть как можно лучше, не скупилась на улыбки мужчинам. А если верить в версию о тайном любовнике, по меньшей мере одному мужчине она не только улыбалась…
Во всяком случае, именно к такому выводу пришли полицейские после многомесячного расследования.
Себя Лекси считала прекрасной любовницей – ей достаточно часто говорили об этом, – и, по ее мнению, мало что могло сравниться с сексом, когда необходимо было снять напряжение. Ей вообще нравился секс и все связанные с ним волнующие, сладостные ощущения. Ее забавляло, что большинство мужчин понятия не имели, что, занимаясь с ними сексом, женщина думает о знаменитом красавчике из Голливуда. Но, в самом деле, какое это имеет значение, пока она хорошо исполняет свою роль и не забывает необходимые реплики.
Лекси чувствовала себя прирожденной актрисой.
И решила, что пора поднять занавес для Джифа Вердона…
Лекси не сомневалась, что Джиф следит за ней – мужчины всегда за ней следили, – и вложила в спектакль всю душу, словно выступала на сцене. Она бросила полотенце на утрамбованный песок у края воды, сняла солнечные очки и небрежно уронила их на полотенце, медленно выступила из босоножек, затем, взявшись за подол короткого сарафана, плавно – как в стриптизе – подняла его и сняла через голову. Ее бикини скрывало не больше, чем набедренная повязка и пародия на бюстгальтер стриптизерши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
