Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Узы памяти

– Пятнадцать, – поправил он. – При условно-досрочном.

– Но ты ничего плохого не сделал.

– И ты тоже.

– Билли, брось! Я сделала. И ты это знаешь. Мы оба знаем. Николас был в моей группе.

– Это был несчастный случай. Несчастный случай, и никогда этого не забывай.

Вдыхая запах ее кожи, смешанный с легким лимонным ароматом духов, он изнемогал от желания к ней. Несмотря на показную храбрость, он боялся. Боялся тюрьмы, будущего без нее.

Он в отчаянии притянул ее к себе, страстно целуя, силой вталкивая язык ей в рот, как голодный цыпленок в поисках еды.

Тони чуть не стошнило. От него пахло страхом.

– Брось, – повторила она, пытаясь отделаться шуткой. – Сейчас не время.

– Думаю, ты понимаешь, что другого у нас не будет. Через минуту меня увезут.

– Ты знаешь куда?

– В тюрьму штата, по крайней мере пока. В Уоррене, кто его знает, где это, – невесело рассмеялся Билли. – Адвокат обещает постараться перевести меня: слишком далеко от того места, где живет отец. Он не сможет часто меня навещать.

– Конечно, – кивнула Тони.

Если бы ей пришлось идти в тюрьму вместо Билли, потрудился бы отец ее навестить? Сомнительно.

Но она пришла сюда не для того, чтобы говорить об их отцах. Нужно сказать Билли правду. Однако, учитывая обстоятельства, она не знала, с чего начать.

– Послушай, Билли, – нервно пробормотала она, – я стольким тебе обязана, что не знаю, что сказать.

– Как насчет «да»?

Он снова смотрит глазами влюбленного щенка. Словно это фильм или пьеса, и в любую минуту они могут уйти за кулисы и вернуться к реальности. И Николас будет жив, а Билли не отправится в тюрьму, и все будут жить долго и счастливо.

– О Иисусе!

Сердце Тони упало.

«Он становится на колено?»

– Скажи, что выйдешь за меня, Тони. Скажи, что подождешь.

Тони открыла рот, чтобы заговорить, но он ее перебил.

– Знаю, о чем ты думаешь, но скорее всего я и пятнадцати лет не отсижу. Лесли собирается подать апелляцию. Мы можем даже добиться отмены приговора.

– На каком основании?

– Понятия не имею.

Впервые со дня гибели Николаса Тони увидела, как маска бравады и мужественности словно растворилась. Глядя в его глаза, она видела испуганного ребенка, дрожащего от ужаса, одинокого, потерявшего самообладание. Как она сама.

– Но Лесли говорит, что это возможно и я могу выйти на свободу через пару лет. Тогда мы поженимся, и все такое…

Он вдруг замолчал. Неужели понял по ее лицу, как она перепугана?

Тони запоздало попыталась сыграть роль преданной подруги. Если Билли необходимо держаться за какую-то фантазию, за что-то, что поможет ему вынести кошмар тюремной жизни, разве она не обязана сделать для него хотя бы это?

– Пожалуйста, Тони…

Тоска в его глазах была невыносимой.

– Пожалуйста, скажи «да».

Прежде чем она успела сдержаться, слова сами слетели с языка:

– Да, то есть, конечно! Конечно да! Я не ожидала предложения прямо сейчас, вот и все. Но разумеется, я буду твоей женой, Билли.

– Как только я выйду?

– Как только ты выйдешь.

Билли разразился прерывистыми всхлипами:

– Я так тебя люблю!

Он рывком притянул ее к себе и прижал к груди, как ребенок – плюшевого мишку.

В камеру вошли конвоиры.

– Пора идти.

– Я знаю, это безумие, – прошептал Билли ей на ухо, – но честное слово, это самый счастливый день в моей жизни. Спасибо тебе.

– Мой тоже, – заверила Тони. – Будь сильным, – добавила она, когда его уводили.

Тони подождала, пока за ними закроется дверь камеры, рухнула на стул и зарыдала.

Она точно знала, что больше никогда не увидит Билли.

Три дня спустя Лесли Луз вылетел в Вашингтон. Прибыл на охраняемую подземную парковку в назначенное время, четверть десятого вечера. Он почти был уверен, что клиент пришлет курьера, кого-то анонимного, чтобы завершить сделку. Вместо этого, к некоторому удивлению адвоката, клиент приехал сам. Он был важной персоной, и в его присутствии сам Лесли почувствовал себя кем-то значительным.

– Двести тысяч. Как договаривались. – Опустив тонированное стекло своего «линкольн-таун-кар», он вручил Лесли пухлый конверт. – Вы прекрасно все провели.

– Я знал, что делаю. Главное, разбираться в характерах присяжных и свидетелей. Скажем так: я прекрасно разобрался в своих.

– По-видимому, так. Я был уверен, что они его оправдают. Но вам все удалось.

Лесли улыбнулся, жадно сжимая конверт пальцами-сосисками.

– Вам следовало больше мне верить, сенатор.

Сенатор Хэндемейер улыбнулся:

– Возможно и так, мистер Луз. Возможно и так.

Адвокат Билли Хэмлина смотрел в темноте вслед отъезжавшему «линкольну».

Часть 2

Глава 9

Оксфордшир, Англия, наше время

– О, Майкл! О, Майкл. Я люблю тебя! Так люблю! Пожалуйста, не останавливайся!

Даже сейчас, в крайне неудобном положении на заднем сиденье своего кабриолета «MG», Майкл де Вир задался вопросом: почему женщины это говорят? «Не останавливайся». Кто бы мог остановиться в такой момент? Хотя некоторые мужчины, вероятно, еще не на то способны, иначе девушки не трудились бы повторять это раз за разом, верно?

Майкл отвлекся, и потому эрекция начала слабеть. Но, раз начав, остановиться он не мог. Что, по мнению Ленки, его последнего завоевания, он намерен делать? Достать «Рейсинг пост» и изучать победителей бегов и скачек здесь, в Уинкэнтоне, в четыре пятнадцать дня?

А если он собирался это сделать, можно подумать, ее вопли «не останавливайся!» может заставить его передумать?

– Ты остановился, – укоризненно пробормотала Ленка.

– Помедлил, дорогая. Я помедлил.

Четыре пятнадцать роскошного майского дня, и Майкл де Вир опаздывал. Ему следовало отвезти Ленку на вокзал Дидкота еще час назад. Но солнце и цветы, усыпавшие живую изгородь, Ленка в невероятно короткой мини-юбке от Марка Джейкобса, открывавшей гладкие загорелые бедра… так что одно вело к другому, вернее, почти привело.

– Я тебя не привлекаю? – надулась Ленка.

– Дорогая, конечно же привлекаешь!

– Просто ты меня не любишь.

Майкл вздохнул. Похоже, он не сумеет возобновить игру. Подтянув джинсы, он завел мотор.

– Ленка, ты ангел, и сама это знаешь. Но если я опоздаю на ужин к матери, она подаст мои хорошо прожаренные яйца вместо пудинга. Боюсь, именно это меня расхолаживает.

Девушка ответила злобным взглядом.

– Врешь! Ты стыдишься меня, в этом и проблема! Стесняешься познакомить с матерью!

– Вздор, дорогая, – солгал Майкл, оценивающе разглядывая почти полностью открывавшую трусики юбку Ленки и огромные силиконовые груди, весело подпрыгивающие под невероятно коротеньким и узким топом. – Матушка будет просто обожать тебя.