Доброе имя - Александр Олегович Богданов

Лев почувствовал, что-то неприятное и вопросительно посмотрел на собеседника.

– Вы какой-то нуждающейся девушке дом подарили.

– Тебе-то что? – закипел Лев, раздражаясь на свою сестру. «Вот, зараза! За что она пытается Веру обидеть?»

– Я восхищаюсь Вами!

– Давно?

– Как только мне Ваша сестра рассказала.

– Давно вы знакомы? – Лев выбрасывал свои фразы изо рта, как будто желал избавиться от вкуса гнили, появившегося у него на языке от общения с Константином.

– По переписке, уже две недели. А встретились позавчера.

– Ну и как тебе моя сестра?

– Она – чудо!

– Я уже слышал.

– Я ее люблю!

– Любишь?

– Да!

– Подожди.

Лев поднялся. В нем кипело раздражение от этого продажного и недалекого соискателя Маришкиного внимания. Когда Лев и Мари были маленькими, то были очень дружны, и Лев часто прятался у нее в кровати, когда боялся оставаться один к комнате. Марианна утешала его, рассказывала ему сказки и целовала. Как он тогда бывал счастлив! А теперь Мари настолько испакостилась, что не имеет стыда и меняет мужчин чуть ли не каждый месяц. И при этом унижает его Веру в глазах этих проходимцев!

Лев подошел к центральному микрофону и поднятием руки остановил музыку.

– Вот, Константин говорит, что любит мою сестру.

Присутствующие оживленно загомонили и стали аплодировать. Лев наклонил голову и поднял обе руки будто с просьбой тишины перед тем, как сказать что-то веселое. А между тем в нем уже кипела ярость. Среди гостей он видел совсем немного знакомых лиц, а это, как всегда, означало, что пришли на праздник преимущественно свита Мари.

– А кто в это верит, поднимите руку, – громовым голосом сказал он.

Присутствующие сразу притихли, и никто не поднял руку из опасения подвоха. Лев долгим взглядом оглядел гостей и продолжил уже с издевкой

– А кто еще любит мою сестру?

Все молчали. Лев даже сам опешил от наступившей тишины.

– Мою сестру никто не любит? – голос Льва был удивленным и даже горестным. И спустя мгновенье он дико заорал:

– Пошли вон отсюда!

Гости оставались сидеть, никто не решался шелохнуться.

– Вон!

Лев схватил микрофонную стойку и начал крушить все вокруг, а потом, заметив поднявшегося Константина, кинулся в его сторону. К счастью, для обоих, Константин был хорошо физически подготовлен и сумел убежать. Мари нравились мужчины спортивного телосложения.

Через полчаса после того, как внезапно закончилась вечеринка, пришло сообщение от отца: «Когда будешь способен к разговору, позвони». Но Лев не стал звонить отцу в тот вечер. Он вместе с Верой отправился к ней домой. Вера была страшно напугана произошедшим. Прежде она не могла представить себе, что Лев гневлив до потери контроля над собой. Она холодела от мысли, что ей придется в будущем быть не свидетельницей подобных вспышек, а принимать их на себя. Страх лишал ее собственной воли, и она молча следовала за Львом и не пыталась успокоить его или пробудить его сознание от помрачения. Она видела, что он как будто смотрел сквозь нее, или точнее обращал на нее внимание не больше, чем на любую неживую вещь, которую он встречал на пути. Оба они молчали, пока ехали домой, молча разошлись спать. Вера ждала, что Лев успокоится и придет к ней, и чувствовала, что она совсем не готова и не желает этого, что пугало ее и само по себе, и потому, что он может заметить перемену в ней. Но Лев достаточно скоро крепко уснул и оставил Веру одну мучиться в ее страхах и сомнениях. Наутро он все еще был в дурном расположении духа и не видевшись с нею, уехал на работу. Здесь его вызвал к себе отец.

– Что с тобой было вчера?

– Я прогнал гостей.

– Ты был безобразен.

– Какое это имеет значение? Ты ведь сам говорил, что нам безразличен компромат.

Старший Соловейчик подался вперед.

– Я не о компромате. Ты обидел близких людей!

Лев спокойно пожал плечами.

– Мари сказала, что ты глубоко обидел ее.

– Мари, папа, дура!

Сергей Аркадьевич сверкнул глазами, но удержался от резкого ответа.

– Притащила ко мне знакомиться своего дружка. Ты знаешь, как мне они отвратительны.

– Кто дал тебе право лезть в ее личную жизнь? Мне тоже не нравиться, как она живет. Но она свободна. Я кормлю ее, помогаю, учу. Но не приобрел из-за этого особых прав на нее, она моя дочь, а не рабыня. А ты еще меньше можешь решать за нее, чем я.

– Папа, мне было бы все равно, но я люблю свою сестру Мари. Да это, наконец, унизительно!

– Унизительно то, что человек воспринимает как унижение. Мари радуется жизни, она спешит и делится этой радостью с другими людьми. Можно же и твои отношения с Верой считать унижением. Кто ты, и кто она?

Лев выпрямился в кресле.

– Среди моих знакомых нет никого, кто мог бы сравниться с Верой. Мари ей завидует.

Сергей Аркадьевич рассмеялся.

– Ну и пусть! Есть чему завидовать. Я тоже сам себе завидую, что у меня такой сын. Оскорбленный последними фразами о Вере, Лев размяк от похвалы отца. А Сергей Аркадьевич продолжал, также довольный резкой сменой тона разговора.

– Дорогой мой сын! Ты думаешь, что дело в месте, которое ты занимаешь? Нет! Чаще вспоминай, что ты не имеешь никакого права управлять людьми. Пока ты этого не поймешь, ты не поймешь, как нужно управлять. Только с полного согласия человека! Вот тогда ты имеешь полную власть над ним.

– Разве можно убедить человека полностью подчиниться? – разговор с отцом начал входить в привычное русло.

– Это нетрудно, если ты авторитет для него, и у него есть заинтересованность в тебе. В таком случае человек сделает все, что ты прикажешь. А ты роняешь свой авторитет. Это вредит прежде всего тебе.

– А почему ты не можешь заставить Мари вести себя иначе?

– К сожалению, я для нее сейчас недостаточно авторитетен. Придется подождать.

Время неслось как стрела, пущенная туго натянутой тетивой. Лев стал полноценным топ-менеджером. Наблюдатели, поначалу считавшие, что с ним приходится считаться только постольку, поскольку он сын Соловейчика, теперь вынуждены были согласится с тем, что Лев не просто самостоятельная фигура в деловом мире, но, вероятно, в недалеком будущем станет основным распорядителем семейного бизнеса. Лев был харизматичен, ярок и тверд до жестокости. Он обладал удивительной способностью выделять главное даже в малознакомом вопросе. В том, чем он управлял, он разбирался лучше своих подчиненных. «Черт возьми!» – говорили партнеры по бизнесу, – «Когда он появляется, не только люди расступаются, чтобы дать ему дорогу, проблемы сами расступаются». Сам