Элисон Уэйр - Опасное наследство
— Может быть, у него насчет Гастингса какие-то другие планы, — сказала Кейт.
Курьер нашел их в Ройстоне. Герцог уже стал регентом: Совет официально утвердил Ричарда Глостера в должности, доверив ему не только управление королевством, но и воспитание юного короля.
«Это было сделано с согласия и по доброй воле членов Совета, — писал герцог, — и теперь я, подобно королю, наделен неограниченной властью приказывать и запрещать. Лорд Гастингс нарадоваться не может столь счастливому исходу событий, и мы все благодарим Господа за то, что нынешнее положение вещей было достигнуто без какого-либо кровопролития».
Правда, не исключено, что кровопролитие еще предстояло. Герцог требовал осуждения Риверса, Грея и двух их сообщников, но Совет отказался вынести им обвинительный приговор.
«Они не только заявили, что неопровержимые свидетельства вины отсутствуют, — возмущался отец Кейт, — но и напомнили мне, что во время предполагаемого покушения на мою жизнь я не был регентом, а потому о государственной измене не может быть и речи. Кое-кто в Совете даже считает, что эти люди невиновны! Мало того, некоторые порицают меня за то, что я отправил своих врагов в тюрьму без судебного приговора».
— Но если Дикон их отпустит, они будут искать способ умертвить его, — вставила герцогиня дрожащим голосом, и лицо ее исказила гримаса страха. — Если он и зашел слишком далеко в этом деле, то лишь потому, что у него просто не было выбора. Милорд поступил правильно, поместив изменников в заключение: ведь они были людьми влиятельными и наверняка восстали бы против него, имея поддержку королевы и ее сторонников. Но вот что касается захвата их имущества… Не уверена, что это следовало делать, если они не преданы суду парламентом.
— Пока не преданы, — уверенно ответила Кейт. — Но это обязательно будет сделано. Неужели члены Совета не понимают, что эти люди — убийцы, которые отомстят отцу, как только им представится такая возможность? Разве у него был выбор? — Ее личико просто пылало от гнева. Она редко так распалялась.
Кейт на всю жизнь запомнила свое первое впечатление от Лондона. Бесконечно долгий путь из Уэнслидейла наконец закончился, они приближались к столице королевства со стороны северных высот. И тут она вдруг увидела перед собой легендарный город, раскинувшийся в широкой долине: взгляду Кейт открылась великолепная панорама с невообразимым числом крыш и церковных шпилей, а над всем этим пространством, окольцованным мощными стенами, возвышалась громада собора Святого Павла. Миновав деревеньку Хайгейт, благородные путники медленно спускались по склону, и Кейт видела одинокие особняки, построенные среди обширных садов, которые постепенно уступали место более населенным городским предместьям.
Они должны были ехать в Байнардс-Касл — дворец ее бабушки, герцогини Йорк, расположенный на берегу реки. Но герцог выслал им навстречу гонца, который сообщил, что его милость переехал оттуда в Кросби-Холл. Герцог арендовал в лондонском Сити этот громадный особняк и теперь ждал там жену и детей. Кейт испытала укол разочарования, потому что хотела увидеть бабушку, но потом решила, что они непременно так или иначе посетят ее, пока будут в Лондоне.
В Сити они въехали через Алдерсгейт, миновали огромный монастырь Святого Мартина, потом свернули на восток, в Чипсайд и Корнхилл, и двинулись дальше к Бишопсгейт. Кейт внезапно обнаружила, что находится в лабиринте оживленных улиц, застроенных высокими деревянными домами и запруженных толпами людей. Кого здесь только не было: величественные купцы, шумливые ученики, рассудительные лавочники и ремесленники, изящные дамы в сопровождении слуг, попрошайки, клянчившие монетку. Все они толкали друг друга, разглядывая изобилие выставленных в витринах великолепных товаров, и мешали проезду телег и повозок. Какофония звуков оглушала, а смрад стоял просто невыносимый. На улицах валялся всевозможный мусор, огрызки, объедки, экскременты, да еще вдобавок повсюду сновало великое множество чумазых потных людей. Кейт прижала платок к носу, хотя вскоре обнаружила, что в этом нет нужды, потому что к лондонскому смраду быстро привыкаешь. Этот мир был так далек от спокойного Миддлхема, просторных полей и пустошей Йоркшира.
— Дорогу! Дорогу миледи герцогине Глостер! — кричал капитан во главе их сопровождения, и горожане — многие весьма утонченного вида, облаченные в бархат и украшенные золотыми цепями, — неохотно уступали дорогу лошадям. Некоторые снимали шляпы и кланялись; другие с любопытством рассматривали сидевших в повозке.
Лондонцы знали герцогиню Анну главным образом по слухам, потому что бóльшую часть жизни она провела в отцовском замке Миддлхем в Йоркшире. Теперь этот замок принадлежал ее мужу, который очень полюбил это место. Оттуда герцог, словно король, правил Севером, и правил весьма разумно. В столице его знали мало, но люди приветствовали проезжающую Анну, потому что любили ее отца, Уорика Делателя королей. Повсюду говорили, что она хорошая, преданная жена и весьма достойная леди, известная своим милосердием, к тому же весьма благочестивая и добродетельная. Кроме того, герцогиня была известна и как любящая мать. Жаль, конечно, что за одиннадцать лет брака она родила супругу всего одного сына и наследника.
Многие думали, что коренастый мальчик, сидящий рядом с герцогиней, и есть Эдуард Миддлхемский. Но Анна, к своему сожалению, вынуждена была оставить сына в Йоркшире, потому что он был слишком мал и слаб для такого путешествия. Откровенно говоря, она тоже не чувствовала в себе особых сил, но была нужна Ричарду в Лондоне, а потому приехала в столицу по первому его зову.
Кейт с любопытством смотрела через раздвинутые шторки повозки и махала в ответ наиболее дружелюбным прохожим. Девочка быстро почувствовала, что Лондон пребывает в ожидании. Обрывки разговоров, многозначительные взгляды, которыми смерила их группа оживленно обсуждавших что-то купцов, свист уличных мальчишек, беспокойные движения герцогини — все это ясно свидетельствовало о том, что они приехали в город, стоявший на пороге смуты.
Повозка грохотала и тряслась по Бишопсгейт, и дурные предчувствия все больше охватывали Кейт. Она понимала, что власть отца пока еще далеко не укрепилась. Судя по настроениям горожан, многие из них предполагали, что не сегодня завтра, возможно, разразится еще одна гражданская война. Кейт видела людей в кольчугах, бригантинах,[17] стеганках; у большинства были кинжалы, у некоторых — мечи.
— Нынче народу на улицах больше, чем обычно, — с тревогой заметила Анна.
Люди были настроены воинственно, держались настороженно.
— Я тебе говорю, Глостер сам хочет прибрать к рукам корону, — раздавался чей-то уверенный голос, тогда как другой человек во всеуслышание заявлял, что, по его мнению, герцог собирается отменить коронацию.
— Как они могут говорить такое о моем отце? — прошептала Кейт на ухо герцогине.
На лице Анны застыло напряженное выражение.
— Эти люди — невежественные глупцы! — прошипела она с несвойственной ей яростью. — Что милорд сказал им, когда вместе с королем прибыл в Лондон? Он бесконечно повторял: «Вот перед вами ваш принц и самодержавный повелитель!» Дикон почтительно относится к мальчику. Люди своими глазами могли видеть его преданность. А смуту здесь сеют Вудвили и их приспешники.
— Спросите вашего мужа об оружии, леди! — прокричал краснолицый человек в переднике мясника.
Анна побледнела и отвернулась.
— О чем это он говорит? — заинтересовался Джон. — Какое оружие?
— Понятия не имею, — вздохнула герцогиня. — Я знаю только то, что написал твой отец: когда он с королем въехал в Лондон, то выслал вперед четыре телеги с оружием, на которых были эмблемы Вудвилей. И еще милорд разослал глашатаев, которые сообщили горожанам, что это оружие собрали его враги, чтобы использовать против него.
— Где королева? — неожиданно взвизгнула какая-то женщина, направив кривой палец на повозку.
— Я не буду обращать на них внимание, — проговорила Анна и поджала губы. — Они должны знать, что королева спряталась в убежище. Это был коварный шаг, рассчитанный на то, чтобы вызвать сочувствие и оболгать герцога, — Елизавета изображает из себя несчастную вдову, которая боится за свою жизнь и за жизни своих детей.
Кейт и сама прекрасно понимала: то, что королева отказывается покидать убежище, очень вредит отцу. Вероятно, это сильно выводило его из себя, потому что в лучшем случае выглядело так, будто Ричард Глостер не принял должных мер по ее защите, а в худшем — будто он желает зла ей и ее детям. После того как он захватил Риверса и Грея, люди легко могли в это поверить, доказательством чему служили выкрики некоторых в этой толпе. Правда, отец писал, что пытается убедить Елизавету Вудвиль покинуть убежище.
