Мартина Коул - Прыжок

— Приготовить тебе еще чаю?

Ник откровенно любовался ею:

— Давай, дорогая. Мне придется вытащить на свет Тощего Билла, чтобы разобраться в этом деле. А то у меня тут на полу больше крови, чем после домашних разборок в Милволле…

Сэнди пошла готовить чай.

Алан не без удивления увидел перед собой Энтони Кальдера: в восемнадцать тридцать тот сидел в ресторане «Амиго». И он привез с собой восхитительную Шэрон; она устроилась за столиком так, чтобы ей удобно было следить за официантами. Шэрон в свои двадцать два года выглядела очаровательно: невысокого роста, с большой грудью и мелированными светлыми волосами. Алан не находил в Шэрон таких выдающихся качеств, чтобы возникло желание немедленно жениться на ней. Однако Энтони был ею просто опьянен. Алан связывал это с появлением на свет их ребенка. Энтони боготворил дочурку, а вследствие этого боготворил и мать. Это можно было считать его ахиллесовой пятой. Шэрон отличалась пронзительным голосом, от которого, как говорится, разбивались стекла, а такой раскатистый, грубоватый смех, как у нее, встречался лишь у героинь откровенных фильмов на видео. Когда Алан и Энтони скрылись из виду, поднявшись в кабинет, она тут же заказала себе двойную водку. У входа в кабинет Энтони вдруг ни с того ни с сего расхохотался.

— Что тебя так рассмешило? — с улыбкой поинтересовался Алан.

— Ты знаешь Элби, правую руку Ника Карвелло? Так вот: он стрелял в мерзавца Джоджо О'Нила сегодня утром. Прямо взял да и выстрелил. Попал ему в руку и в обе ляжки. Тот потерял три пальца и много крови. Мне об этом сказал Джек Кроун.

Алан изумленно округлил глаза.

— Ты меня дурачишь?

Энтони опять рассмеялся.

— Да я правду говорю тебе! Элби стрелял в него из чертового «узи». Вот так, с твоего позволения! Я, конечно, знал, что между ними может возникнуть конфликт, но пусть меня трахнут, если я ожидал чего-то подобного. А что ты скажешь?

Алан покачал головой.

— Я тоже такого не ожидал. Но, как выражаются в рекламных роликах, я знаю человека, который этого ждал.

— Уж не думаешь ли ты, что Джорджио… — Голос Энтони теперь звучал глухо. — Для чего ему могло такое понадобиться?

Алан налил в два маленьких стаканчика коньяк и вполголоса сказал:

— Я знаю, для чего. Поверь мне, я с радостью рассказал бы и тебе все, Энт, но пока не могу. В общем, он использует нас для того, чтобы свести счеты. Но ведь в этом весь Джорджио, не так ли? Я зарезал бы его за это, черт побери! Мне заранее нужно было предугадать такое развитие событий.

Энтони сделал большой глоток коньяка.

— Что происходит, Ал? Я имею право знать, если я во всем этом участвую.

— Это долгая история, — вздохнул Алан. — Мне известна только половина ее, но этой половины вполне достаточно, чтобы разведать остальное. Если бы можно было открыть всю правду тебе, я бы это сделал не медля. Но я не могу. Проще говоря, я должен Джорджио, должен по-крупному, и он это понимает. Однако заверяю тебя: это может быть концом всему. Джоджо предупредили, и он теперь будет крайне осторожным.

Энтони озадаченно покачал головой.

— Ты и вправду думаешь, что Джек Кроун проглотит то, что его лучшего кореша подстрелили? Ты что, только что слез с долбаного кресла-качалки?! Теперь на севере пойдут разборки с убийствами. Нам не удастся сыграть дружественный футбольный матч после всего этого!

Алан в останавливающем жесте вытянул вперед руку:

— Все, что я могу сказать: Ник знает счет. Он тоже много должен Джорджио. Он знал, что происходит, однако вступил в игру. Джек Кроун не станет мстить, потому что он тоже знает счет. Через несколько дней все образуется, могу поклясться в этом.

— Так что ты говоришь: Джорджио использовал и меня, и всех?

— Полагаю, что в некотором роде — да, — тяжело перевел дух Алан. — Послушай, Энт, если кто-то и должен сейчас суетиться, так это, черт побери, я! Мне следовало предвидеть, что нечто подобное надвигается. Ну, а ты не дрейфь. Пойми, нам в настоящий момент больше ничего не нужно предпринимать! Дело закончилось — и оставь все, как есть.

Энтони Кальдер перегнулся через стол Алана и сквозь зубы прошипел:

— Скажи этому Джорджио, этому долбаному Бруносу, что если он еще когда-нибудь выкинет подобную штуку, то за него возьмусь я, и тогда Левис покажется ему вчерашним сном! Я не люблю людей, которые меня в чем-то используют, особенно если это напыщенные выскочки из Кэннинг-тауна, которые нуждаются во мне гораздо больше, чем я в них! Предпочитаю придерживаться крепких правил в своих делах. Ему надо было, чтобы Джоджо приструнили? Хорошо, я бы сделал это для него. И великолепно сделал бы, имей в виду! Причем персонально не втягиваясь ни в одно из своих дел. И еще скажи Джорджио: пусть лучше не пробует наступить мне на мозоль. А не то я оторву его паршивую башку и зашвырну ее туда, где не сияет солнце!

Алан усмехнулся.

— Именно так ему и сказать, Энт? Только учти: передача в тюрьму такого послания будет стоить целого состояния! Оно же длиннее, чем проклятое предписание суда!

Энтони засмеялся, отреагировав на шутку, но сути это не меняло, и они оба понимали это.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, Алан. Разберись со всем этим. Такого рода вещи могут вызвать у нас большие неприятности. Я использовал Джоджо и Джека во многих своих делах, равно как и Ника Карвелло. И не могу позволить, чтобы эти трое обижались друг на друга именно сейчас. Давай посмотрим правде в глаза: даже я осторожничаю с Джеком Кроуном. И ты — тоже, если у тебя хватит честности в этом признаться. Он ведь настоящий маньяк в своем роде.

Алан пожал плечами.

— Джек Кроун и Джоджо свое отыграли, поверь мне. Джорджио просто предупреждает их — через Ника. Он хотел лишь свести с Джоджо личные счеты.

Кальдер молча допил свой коньяк. И после паузы добавил:

— Послушай, Алан. Я — человек весомый, и ты — тоже весомый… Имеют ли эти события отношение к деятельности Джорджио за границей? До меня дошел некий слушок. Могу ли я о чем-либо догадаться, основываясь на том, что услышал?

Алан неопределенно покачал головой.

— Могу лишь обещать тебе: как только смогу, многое расскажу тебе…

Он твердо посмотрел в глаза Энтони — и они оба тут же отвели взоры друг от друга. Алан понял: Кальдер перемножил в уме два на два, и, несомненно, он вскоре получит свои четыре.

— Я лучше спущусь к Шэрон, иначе она опять куда-нибудь смоется. — Энтони встал. — И еще одно, последнее, Ал. Ответь, почему ты так усиленно помогаешь Джорджио?

— По старой памяти, — просто ответил Алан. — Он сделал мне доброе дело, когда я сидел в тюрьме, и мне нужно отплатить ему за добро. Иных причин светиться у меня нет, сам понимаешь.